Сергей Качуренко - Седьмой флот

Молодязев имел привычку быстро-быстро потирать ладонями перед тем, как что-то сказать. При этом он смешно втягивал голову в плечи и хитровато щурился. Так он делал всегда: и когда был чем-то доволен, и когда выходил отвечать к доске, если, конечно знал, что нужно отвечать. Сейчас происходило то же самое.

– Одесса жила спокойно, так нет! Приехал столичный гость, и в центральной аптеке скупили весь анальгин! – с одесским акцентом заговорил Юрка и крепко меня обнял. – А моя Зоя сказала мне: «Юра! Это тот Слон, что я знаю?! Если да, то в Одессе опять будет дефицит на горилку!».

– Это уже не тот Слон! – растроганно ответил я. – Встречу с «зеленым змием» я закончил лет десять назад. И счет в этой встрече: два – ноль в пользу змия! Но это не значит, что он победил. Он выиграл, а победил я!

– Вечно ты со своими философскими ребусами! – отмахнулся Юра и принялся разливать коньяк. – Ты же, Панфилов, не в завязке? Не, ну как вам это нравится?! Слон и не пьет! Нужно не забыть рассказать эту хохму Зое. В ее коллекции она займет второе место после хохмы про развал Советского Союза. Да, Серый! И мы когда-то были вороными! Ну да ладно, потом поговорим за жизнь. Давайте выпьем за встречу! А потом за Дохода, шоб он был здоров!

Я с удовольствием уплетал очередной салат и сочную отбивную, а Панфилов перед вторым тостом торжественно представил мне Молодязева, как своего непосредственного куратора по аспирантуре:

– Я во многом советуюсь с Юрием Всеволодовичем. По делу Недоходова он знает все. Ознакомился с экспертизами и сильно заинтересовался происхождением телесных повреждений у погибшей. В частности ударом по шее. Конечно, в пылу ссоры и драки можно было ударить так сильно под подбородок, чтобы убить. Но, с другой стороны, если драка имела место, то должны быть и другие побои? А на теле только синяки на запястьях рук. Так, как будто ее удерживали за руки. Недоходов – мужик хоть и крепкий, но тихий. А главное, далекий от каких-то бойцовских навыков. Это подтверждают все, кто его знает.

– Да. Удар был сильный, хлесткий и выверенный, – профессиональным языком заговорил Молодязев. – Били в переднюю правую часть шеи, в область сонной артерии. В результате – разрыв трахеи и перелом третьего шейного позвонка с повреждением продолговатого мозга. Практически мгновенная смерть. В боевом курсе спецслужб такой удар применяется для бесшумного «снятия» часовых. Но любой нормальный адвокат этот факт легко может опровергнуть, задав вопрос эксперту: «А мог бы у простого физически сильного человека при данных обстоятельствах случайно получиться такой удар?» И эксперт ответит утвердительно. Вот такие мои выводы.

– Ну, а что ты думаешь о спичечном коробке? – спросил я Юру, чтобы как-то свериться с нашими предположениями.

– Тут могут быть только три версии, – он начал загибать пальцы. – Учитывая состояние Дохода, нельзя отбрасывать его больное воображение, а может и «глюки» в состоянии пьяного угара. Это раз. Далее – мог «наследить» настоящий убийца. Это два. И, наконец, то, на что я пытаюсь не обращать внимания, но оно не дает мне покоя. Как та мозоль от новых итальянских штиблет, что Зоя купила мне на Привозе ко дню милиции. Коробок – это специально оставленный знак. Эх, найти бы его! Шевелите извилинами, юноши!

Он постучал вилкой по фужеру, как лектор, заостряющий внимание аудитории, а раскрасневшийся от коньяка Панфилов весь напрягся. Этот тон заставил и меня напрячь извилины, после чего я вспомнил о своей покупке. Извинившись и прихватив с собой пакет, я подошел к стойке бара. Там рядом с барменом стоял наш официант.

– Мне нужно поставить телефон на подзарядку, – только и успел я сказать.

– Без проблем! – откликнулся молодой парнишка-официант и тут же удалился в подсобку, унося с собой мой пакет.

– Теперь вот что. И это важно! – начал я, возвратившись на свое место. – У меня есть помощник. Не по годам толковый парень. Толковый, потому что сразу «срисовал» слежку за мной. Да, да! Не подумайте, что это плод больного воображения! Я уже «проверился» и почти уверен. Говорю это, потому что наблюдать за нами могут и здесь. Только вот не знаю, следят исключительно за мной или это часть общей разработки. То есть «тащить» могут и Вас, уважаемый Сергей Давидович. А теперь и Юрий Всеволодович «засветился». Может, разбежимся пока не поздно? Мол, «я не я, и хата не моя». Что скажете?

– Ну, теперь-то я точно пойду до конца! Я им покажу, как наезжать на прокуратуру! – раздухорился Панфилов. Очевидно, сказывались четыре выпитых рюмки коньяка.

– А ну-ка ша, Сережа! – скомандовал ему Молодязев. – Все может быть гораздо серьезнее, чем ты видел в российских мыльных операх про ментов. И честь твоего прокурорского френча здесь не причем. Сергей Иваныч очень правильно заговорил о безопасности. А не боятся только дураки! Ты молодой еще и своих детей у тебя пока нет. А у нас со Слоном уже и внуки имеются! Он именно это имел в виду.

– А я шо? Я как Вы, – сконфуженно пробормотал Панфилов.

– Вот и добре, – смягчился Юра. – А теперь вот что! На сегодня деловых разговоров уже достаточно. Если слежка серьезная, с «прослушками и прибамбасами», то мы уже, как шутят в Одессе, наговорили лет на пять. Наливай и будем говорить за жизнь! Все остальное завтра.

Мы еще около часа сидели и болтали о разном, хотя душевного расслабленного разговора так и не получалось. Приходилось, говоря по блатному, «фильтровать базар». Новый телефон быстро подзарядился, и после того, как официант вернул мне пакет, я активировал карточку и позвонил Нюре. После первого гудка он сбросил вызов, а это могло означать, что мой помощник ждал звонка и теперь у него есть мой новый номер.

Примерно через час Молодязев вызвал себе такси и, распрощавшись, уехал первым. Панфилов за всех рассчитался и подвез меня на своей машине до поворота на улицу Красных зорь. Всю дорогу он отмалчивался, думая о чем-то, и по нему совсем не было видно, что он недавно выпивал. Расставшись со следователем, я прошел через двор дома, где в беседке все еще «резались в дурака», и завалился спать. Вот только уснуть, долго не получалось. Скажу прямо: тяжело расслабиться под чьим-то наблюдением.

Проснулся не от криков молочника, а от назойливого пиликанья моего «старого» телефона. Звонил Панфилов. «А как же режим секретности?» – подумалось мне сквозь уходящий сон.

– Доброе утро, – послышался бодрый голос следователя. – Удивлены? Конспирацию я отменил! После вчерашнего не вижу в этом никакого смысла. К десяти утра ко мне в прокуратуру приедет Юрий Всеволодович. Вы тоже подъезжайте. Будем думать… Кстати! Вас тут спрашивал какой-то поп.

– Не понял! Конечно, у меня есть знакомые священники, но… Или это кличка?