Александр Аннин - Храм Соломона

Согласно показаниям редких свидетелей (какие они к шутам свидетели, так, одно название!), всякий раз неподалеку от места преступления появлялась странная машина – она перемещалась беззвучно, на одной и той же скорости – примерно 40 кэмэ в час. Черная «Победа», вот какая это была машина.

Ну скажите на милость, сколько в Велегже сохранилось черных «Побед»? Неужели так трудно отыскать одну-разъединую допотопную тачку в таком небольшом городе? Ибо такое авто, как выяснилось, в реестре здешнего ГИБДД вообще не значилось. Но оно есть. Значит – в единственном экземпляре и не зарегистрировано.

Даже определиться с половой принадлежностью пресловутого Малха пока что не удавалось. В местах его деяний обнаруживались окурки популярных в народе сигарет, кусочки жвачки. Эксперты, разумеется, исследовали частицы слюны. И натыкались то на женскую Y-хромосому, то на мужскую Х. А человек-то был один – это доказывалось другими, не менее значимыми для следствия уликами. Например, почерком на «эпитафиях», которые неизменно оставлял безликий (а теперь уже якобы и бесполый) Малх на местах своих деяний. И, конечно же, техника перерезания горда во всех случаях была идентичной. Не говоря уже о модели пистолета и характерном наклоне ствола при совершении выстрела.

Так доложили эксперты-баллисты, криминалисты, судебные медики. И…

Теперь уже эксперты попали под следствие (само собой, негласное): не иначе как озоруют, причем злостно, эти специалисты. Путают компетентных людей, заморачивают им голову противоречивыми выводами своих исследований. Во всяком случае – кто-то один из экспертов-криминалистов, этакий засланный казачок. Или двое. Или все они сговорились. Значит, заговор, в котором участвуют «свои»? Это, братцы, уже серьезно… Куда серьезней, чем трое совершенно «несерьезных» покойников.

…В мерцании запыленной лампочки – свечей двадцать пять, ну, от силы, сорок – фигура по прозвищу Малх увидела того, кого искала. На полу, раскинув ноги, сидел расхристанный парень и смотрел куда-то сквозь вошедшего. И дышал.

Малх склонился над сидящим, сунулся в его нагрудный карман; зачем-то поводил пальцем перед остекленевшими глазами. Никакой реакции зрачков.

Раззявленный, осклизлый рот будто выпрашивал пулю. Вложить бы в эту ненавистную пасть ствол пистолета и нажать на спуск. Но нет… Искушение следует преодолеть.

Он четко знал, куда стрелять.

Ткнул срез глушителя во впадину между глазом и переносицей приговоренного, тут же пришла на ум идиотская поговорка: «Три к носу, все пройдет». Впрочем, так ли уж некстати вспомнилось ему это излюбленное высказывание покойной бабки? Или матери, он точно не помнит… «Все пройдет»… Для вот этой, доживающей свои последние секунды, особи мужеска пола сейчас действительно «все пройдет», когда он «вотрет» пулю ему в глазницу. И переход в иной мир, «на другой уровень», будет для мерзавца легким, неосознанным, непрочувствованным… Не заслужил он такую благодатную смерть, повезло ему, можно сказать.

Стены затхлой подсобки придушили поцелуйный звук выстрела.

– И день смерти лучше дня рождения, – пробормотала фигура, выпрямляясь.

Замереть, прислушаться. Те же приглушенные волны музыки и звон посуды, пьяные выкрики и женский смех… Та же сумма звуков, минус – шумные вздохи в тиши подсобки. Прерывистое дыхание того, кого он искал, прервалось навсегда. Стерлось, вычлось из мира звуков.

Снова скольжение по ночному городу, не торопясь, стараясь проникнуться душевным покоем, просто обязанным прийти после исполненной миссии. Нет, не приходил покой: мелкие, суетные мыслишки постоянно торпедировали благостное состояние духа, едва оно приподнималось на поверхность.

Н-да… Хорошо все-таки, что не надо прибирать-подчищать за собой, искать гильзу, прятать труп…

Все это – не Малхова головная боль.

Это забота хозяина бара, тщедушного и хлопотливого Вачика.

В служебном тире пистолетные выстрелы хлопали оглушительно, всякий раз оставляя за собой пунктирное, звенящее эхо. Капитан спецотдела Виктор Крайнов положил оружие на низенький барьер, снял мохнатые наушники, жестом приглашая своего напарника, майора Бориса Дугина, прерваться на минутку.

– Вот смотри, Боря, какую бяку я тренирую, – Виктор покатал во рту прогоркший, отверделый катыш жвачки. – Ну, представь, он быстрее тебя выхватил пистолет. И, естественно, орет: руки за голову, оружие на землю!

– Это невозможно, – усмехнулся Дугин.

– Что невозможно? Что кто-то сумеет тебя опередить?

Виктор глумливо приподнял кустистую бровь.

– Нет, не это, – чуть грустно покачал головой Борис. – Это как раз таки вполне ожидаемо… При моей-то старости…

– При нашей с тобой старости, – вперил в него палец Крайнов.

– Ну да, при нашей. Просто… Невозможно выполнить такую команду. Заложить руки за голову и при этом опустить пистолет на пол.

– Тьфу на тебя! Циник! Буквоед! Ладно, он кричит: клади оружие на землю. Теперь гляди внимательно…

Виктор уставился в черный, ростовой, абрис мишени, вокруг головы которой нимбом расходились белые окружности. Взял в правую руку пистолет (дулом вниз), начал неспешно сгибать колени. Левую ладонь капитан столь же медленно выставил вперед: дескать, спокойно, парень, я все понял, твоя взяла…

– Его внимание хотя бы на долю секунды фокусируется на выставленной ладони, и…

Виктор неуловимым для глаза движением, с бедра, выстрелил. Прямехонько во лбу черной фигуры показался белый кружок попадания, по гулкому залу покатилось, задребезжало эхо.

– Нет, у меня так не выйдет, – отмахнулся Дугин. – Даже время тратить не хочу. Говорю тебе, старею… Представляешь, уснул в кабинете, прямо на глазах у всех. Жаль, тебя в тот момент не было, потешился бы вместе с молодняком…

– И что снилось? – спросил Виктор вполне серьезно. – Былые дни?

«Надо же, опять в самую точку лепит, чертяка! – мысленно восхитился Дугин. – Это называется – чутье! Не пропьешь…»

Дело в том, что майор уж второй день кряду томился желанием рассказать напарнику о своем «рабочем» сне, да что-то удерживало его, видимо – опасение быть осмеянным в очередной раз.

– Рабочий сон снился, это я его так называю, – вздохнул Коропотов. – Который раз…

Они сели на банкетку у стены, вытянули затекшие ноги. Виктор убрал в подплечную кобуру свой «глок-19», Борис – полюбившийся аж с начала 90-х «люггер». «Выбор оружия – вот, пожалуй, единственная привилегия, сохранившаяся за нами», – подумал Дугин.

Видимо, в голове его бессменного напарника бродили примерно те же мысли, потому что Виктор сказал:

– Я тут подсчитал ненароком… Если включить годы муштры, то у нас с тобой на двоих – семьдесят пять лет службы на невидимом фронте. Недавно исполнилось.