Ярослав Шестак - Кто убил Хэла Батлера? Повесть

Он развернул машину, выключил мигалки и медленно продвигался по проезжей части, заглядывая в каждую боковую улицу.

Начинали слипаться глаза. «Ты его упустил, – услышал он в голове. – Ты его проморгал». Он свернул в первый попавшийся переулок, прочертил его до основания, снова свернул. Выехал на Баунд-лейн, потоптался немного у супермаркета «Ле Рой» и тихим ходом поплелся обратно.

Надо бы сообщить. Пусть Мертон ищет. «Такое дело, – выговаривала усталая мысль, – надо сразу за руку брать».

В следующую смену Тим был вынужден дежурить вдвое больше обычного.

В управлении катастрофически не хватало людей, и поэтому заведенные с некоторых пор Генри Пирацки сдвоенные смены, очень часто чередующиеся, с перерывом на сон, плюс никаких выходных – ни для кого не были новостью. Внутренний подъем оттого, что больше работают и соответственно больше зарабатывают, понемногу сменился апатией и безразличием.

Первой ласточкой дезорганизации, пролетевшей над полицейским гнездом, явилась история о сухощавом Гастингсе, который несколько часов кряду гонял бездомных грабителей по всем закоулкам, и, наконец, застукав, спешился из машины, молвил им: «Арестованы», после чего хлопнулся на одного из них и заснул беспробудным сном. Тогда эта история еще вызывала улыбки, но все последующие нагрузки до того измотали полисменов, что никакой сверхгэг уже не мог вывести их из состояния необоримого равнодушия.

Все неожиданно стали ревнивы по отношению к чужому сну и если, к примеру, кто-нибудь выяснял, что Мак Брайд или Тэд Гейл заспали где-нибудь под аркадой, то все не успокаивались, пока до этого не дознавался Пирацки и не воздавал провинившимся наказание полной чашей.

Прикорнуть безнаказанно часок-другой где-нибудь в укромном месте считалось самым обыденным делом. Патрулю было легче в этом отношении. Смертниками считались те, кого Пирацки отправлял дежурить на своих двоих. Ник Симмонс рассказывал, как он однажды стоял на перекрестке, выгадывая номер какой-то желтой клячи, когда в его голове сверкнула молния, и когда ее свет изгладился из его сознания, он обнаружил себя сидящим на коленях, с клонящейся к асфальту головой.

В патрульных машинах научились спать таким образом, что, когда Пирацки требовал связи, мигом выходили на нее, включая на минуту сознание, как зажигают на минуту торшер, чтоб взять ключи с полки, отвечая свежими голосами удивительно в такт и лад шефу, после чего микрофон безвольно повисал в руке спящего человека, так как возвратить его на место ну просто не было никакого смысла, а также сил.

Тотальная бессонница быстро сорвала с людей ненужные маски.

Взять, к примеру, Джона Биттема. Когда-то это был крупный и здоровый мужчина, весельчак каких мало. Мог сбить с ног нескольких бандитов, если они шли в ряд.

Что же Тим видел теперь?

Сначала Джон перестал весело смеяться, в его смехе появились саркастические, а позже попросту издевательские нотки. Потом смех заглох, он стал мрачным и нелюдимым. Через неделю Джо уже не мог свалить и кролика и падал сам от такого чрезмерного усилия. И, наконец, выяснилось, что таким здоровякам, каким являлся когда-то Биттем, требуется просто неимоверное количество сна, чтобы чувствовать себя хотя бы ниже сносного.

Тим в этом отношении был гордостью Пирацки. Ему удавалось порой провести две смены, ни разу не сомкнув глаз, и еще каким-то чудом справлять всю оставшуюся жизнь. Хотя спать он привык мало, но к концу третьего месяца бесчисленных пар, так же как и все, он почувствовал себя совершенно измотанным и разбитым.

И в таком состоянии он должен проводить свидетельский опрос!

В восемь часов утра Тим остановился напротив банка «Этвуд и сын», рядом с парком, и увидел на одной из его аллей ярко-красный цвет, венчающий силуэт знакомой девушки. Пора действовать.

Тим с трудом выбрался из машины и приблизился к ней, устроившейся на скамейке.

– Мэм, попрошу вас пройти со мной в машину. Всего лишь на пару минут.

– Что-то случилось? – спросила она, подымаясь.

– Ничего серьезного. Небольшой опрос.

Они подошли к машине Тима и расположились внутри.

– Да, вот, что я хочу сказать? – начал Тим, видя перед глазами пляшущих чертиков. – Позавчера, мисс… Мисс, да?.. Позавчера здесь, рядом, в парке, точнее, у ограды, произошло небольшое преступление; так, мелкое убийство…

– Что?

– Ну, то есть мелкого убили, да, мелкого. Такого маленького… ну просто с ноготок. Хэл Батлер его звали, – Тим заглянул в блокнот, – да, «мелкий» Батлер, вроде так. В общем, его замочили. Я, вы знаете, частенько вижу вас здесь, у меня привычка, ну, словом, я знаю, что вы здесь сидите по утрам с вашей книгой… Так вы ничего не видели? Не видели и не слышали?

– Нет, ничего, – задумчиво ответила она; Тим заметил, что у нее серые глаза, а не голубые, как он думал раньше. – Подождите, когда, вы сказали? Позавчера? Но меня здесь не было позавчера, я не ходила в парк.

– Очень странно, – сказал вслух Тим, хотя ему показалось, что он это только подумал, – я только сейчас вспомнил, что вас действительно тогда не было. Ну, впрочем, все равно. Не хочу же я сказать, что подозреваю вас в чем-то? Нет, нет, совсем не хочу. А чего же я хочу? А… вот: значит, вы ничего не видели, совсем-совсем ничего?

Она покачала головой.

Тим на минуту отключился, а так как спать в присутствии людей полисмены давно выучились с открытыми глазами, то вид у него при этом был несколько странный и загадочный, так что девушка вскрикнула от испуга.

Тим тут же проснулся.

– Ах, да, – сказал он. – Кажется, прошло немного времени. Так вы говорите, у ограды?

– Да нет, это вы говорите, – возразила она. – Офицер, что с вами? На вас лица нет.

– Минутное невезение, – быстро отвечал он, стараясь собраться с мыслями. Это у него получилось не вполне: сон морил его неотступно, и предмет беседы постоянно ускользал от его мысленного взора.

– Где вы работаете? – спросил он наобум и тотчас на удивление удачно обосновал свой вопрос: – Мне нужно это знать, я запишу, если вы мне снова понадобитесь.

– Я нигде не работаю. Я учусь.

– Где?

– Университет Линдберга. Я заканчиваю первый курс.

– Теперь я, кажется, понимаю, почему вы часто сидите здесь с книгой…

– Да, у меня на носу экзамены, очень многое будет зависеть от того, как я их сдам.

Тим посмотрел на ее нос, но ничего там не увидел. Чувствуя, что окончательно засыпает, он с усилием выдавил из себя:

– Как вас зовут?

– Тильда… – фамилии он так и не разобрал, потому как валялся уже в полуобморочном забытьи.

Стараясь не потревожить полисмена, Тильда осторожно выбралась из машины, хлопнула дверцей и ушла на свою скамейку.

Тим продрал глаза и обнаружил себя на лихо несущемся автомобиле, скорость 90 миль в час, в сторону карьера Теннанта. Он тут же ухватил руль, заметив про себя, что, кажется, не слишком далеко в сторону удалился от автострады, благо придорожная насыпь здесь с футбольное поле.