Даниил Лабанович - Человек с черного берега

– Да, вслед за Итальяшкой, – отвлечённо ответил Алексей.

– Кем-кем? – усмехнувшись, поинтересовался парень.

Сыщик же безмолвно смотрел в сторону окна, медленно ведя пальцами правой руки по столу.

Никита в свою очередь решил контактировать с мебелью другим местом и присел, затем щелкнул пальцами перед глазами Лёши, тем самым возвращая его из абстрактных долин размышлений, и сказал:

– Ты – тут вообще?

Алексею на секунду показалось, что это сделал его отец, но очистив голову от этой картины и сконцентрировавшись на собеседнике, бегло ответил:

– Да, просто задумался.

– Я, конечно, понимаю, что кабинет не люкс пятизвёздочного отеля, но из-за него не стоит так удаляться от реальности. А то даже какие-то итальянцы тебе мерещатся, – с улыбкой сказал Никита, попытавшись окунуть беседу в более лёгкие тона. Попытка была успешной.

После того, как криминалисту было разъяснено, при чём тут итальянцы, Дорогенский спросил:

– Ты с предложением прогуляться, да?

– Именно, – преобразовав кисть в форму пистолета и указывая на собеседника, ответил Ник.

«Никитос сменил одеколон, можно дышать спокойно. Хорошо, что не пришлось ему на это указывать».

Собирая вещи и ища ключи, Лёша продолжил беседу:

– Честно говоря, я думал, что ты зайдёшь вчера.

– Была такая мысль, но спонтанность моих родителей погубила возможность нашей встречи.

– Дай угадаю. Что-нибудь вроде внезапного ужина по случаю того, что они заскочили за тобой? – ключи играли в партизан.

«Как можно в таком маленьком помещении хоть что-нибудь потерять из виду?»

– Мимо, гражданин следователь! Всё дело в ламинате.

– Они спонтанно захотели поговорить с тобой о ламинате? – бренча находкой, спросил сыщик.

– Скромное твоё мнение о моих способностях хранителя очага. Схема такая: они спонтанно решили обновить ламинат, так как старый совсем потрескался. Но когда отец с юношеским задором принялся реализовывать задуманное, его подвело пенсионное тело, а именно – спина. В виду этого в данной истории обрёл место телефонный звонок, а затем ваш покорный слуга украсил все эти действия своим участием, – закончив этот рассказ, он поклонился.

Посмеявшись, Лёша резюмировал:

– Ну и шут же ты, – спустя секунду добавив, – в хорошем смысле этого слова, разумеется.

– Если это подведённый итог, то прошу отметить, что также умею класть ламинат, – добавил Ник, улыбаясь.

– Хорошо, это тоже занесено в протокол.

Когда вслух произносились эти части беседы, их могли услышать прохожие, потому что она уже велась вне управления, и в пандане с жёлто-оранжевыми лучами солнца и лёгким ветерком.

– Как, кстати, продвигается дело? – поинтересовался Никита.

– Ну, как тебе сказать. Лучше, чем могло бы, но хуже, чем я того бы хотел.

– Не убедил ты дядю, видимо, – тихо отметил Скворцов.

– Да я даже Стрелецкого не убедил.

– Ну, этот не в счёт. Для убеждения нужно, чтобы на тебе концентрировались, а в тебе слишком мало спирта для его внимания, – пояснил криминалист.

– Тогда если я напьюсь в драбадан, то он меня очень внимательно выслушает? – усмехаясь, рассуждал следователь.

Скворцов посмеялся, а это бывает нечасто. Его смех вынудил Лёшу даже немного погордиться своим чувством юмора.

– Ну, а кого-нибудь получилось убедить? – вернулся к деловой нити разговора Никита.

– Да, себя, – и после небольшой паузы Дорогенский добавил, – а это самое главное сейчас.

– Что тебя убедило?

– Семён Антонов собственной персоной, а точнее его поведение и высказывания.

– Ну-ка, ну-ка! – тон голоса Скворцова недвусмысленно давал понять, что коллега явно не ожидал такого поворота событий.

Лёша описал сцену, произошедшую после неофициального допроса, и резюмировал этой фразой:

– Выходит, он что-то скрывает. А значит, я был прав, – и посмотрел на своего слушателя в поисках реакции.

– Похоже на то, – задумчиво ответил Скворцов.

Услышав это, Лёша с искрой в глазах сказал:

– Ну вот. Значит двое убеждённых за один день! Неплохо!

– Странно видеть тебя радостным, – этот ответ был настолько неожиданным для Лёши, что он в начале предположил, будто Ник говорит сам с собой, потом, что он сам что-то прослушал, а после решил не демонстрировать эти предположения и задал вполне логичный вопрос:

– Почему?

– Ты говорил как-то, да и я подмечал про себя, что если загорелся чем-то, то пока это дело не дойдёт до финальной стадии, ты не успокоишься, – пояснил криминалист.

– А-а-а, ты об этом. Так и есть, но я работаю над собой в этом плане, да и плюс сейчас я просто рад, что оказался прав, а не попросту высасываю из пальца два дня подряд поводы для подозрений и косых взглядов в сторону абсолютно невиновного парня, – удовлетворенность сыщика собой была видна невооруженным взглядом.

– Думаешь, виновен?

– Думаю, причастен, – задумавшись на миг, Лёша изменил позицию, – хотя нет, он в любом случае причастен, это точно.

– А коль причастен, то уже виновен, – показательно разведя руки на первой части фразы и хлопнув в ладоши на второй, ответил криминалист.

– Вот видишь, и зачем тебе собеседник? – на мажорной ноте завершил эту тему Лёша.

Но тема должна закончиться по обоюдному согласию (если только вы не в армии), и посему до завершения ещё была пара реплик:

– Тогда выходит, что это, скорее всего, инсценировка.

Алексей кивнул.

– М-да, уж. Какую причину для этого не представляю в своей голове – ничего не кажется логичным.

– Тем интереснее, – заинтересовано парировал следователь.

– И тем легче чокнуться, – со вздохом подметил Ник.

Дорогенский молча воспринял эту драматическую вставку и залюбовался летним вечером. Было уже полшестого, а так светло. Но так категорично это время можно воспринимать, только вспоминая лето в холодную зимнюю пору. За жаркий июнь и половину такого же июля, это успело приесться и казалось обыденным.

Коллеги шли по узкой тихой улице меж небольших домов. Из людей им попадались только проезжающие водители на своих железных конях. И даже если машина была примерно два метра в ширину и длину (в автомобильном обществе подобные средства передвижения обладали бы почётным статусом букашки), то благодаря узкой дороге она невольно превращалась в глазах пешеходов в пони. Вполне вероятно, водители знали это и нагло эксплуатировали несчастные умы ни в чём неповинных прохожих контрастом размеров. Ну, а что ты сделаешь, надо же как-то самоутверждаться ребятам.

Из людей на улице были все главные лица фразеологизма «старый, что малый». Первые либо уверенно сидели на скамейке, либо не спеша и вальяжно выгуливали домашних питомцев в скверах, благо последних было предостаточно. Вторые же либо просто бегали вдоль улиц, либо играли на детской площадке. И их тоже было в достатке на пути юного сыщика к дому.