Даниил Лабанович - Человек с черного берега

Вспомнив знойный холод по всему телу и веселого отца, травящего истории и пытающегося щелчком попасть в момент, когда рыба-таки согласиться полакомиться наживкой, Лёша улетел в мыслях далеко от машины и тёплого раннего утра. Однако на мысли «А у нас вообще сносный улов был хоть раз?» Дорогенский вернулся на немного разваленное место справа от водителя. Последний был в коконе злости из-за нежелания двигаться туда, куда, собственно, лежал их путь. Они ехали за город к родителям братьев Антоновых.

«Конечно, этот вид из окна достоин фотографии. Да и лайков собрал бы порядочно».

Взглянув на человека слева, сыщик всё же решил, что не стоит.

«Уж больно горячий сейчас. Ох, уж эти итальянцы».

Если же копнуть глубже, то злоба Михаила Ивановича возникла из-за того, что мальчишка упрямится и не слушает советов старших. А вот нежелание представляло из себя уверенность, что мало того, что юный сыщик ищет то, чего нет, так ещё из-за этого родителям, убитым горем, придётся тратить силы и эмоции на бессмысленное общение с представителями правопорядка. Но в этом деле Дорогенский постепенно всё увереннее примерял на себя роль упрямого барана.

Приехав, они увидели обычный деревянный двухэтажный дом, низкий забор и открытую калитку. Когда зашли во двор, перед ними оказалась дворняга, которая встретила их не очень дружелюбно и очень громко, тем самым вызвав хозяев дома. Практически одновременно пришли пожилые мужчина и женщина, имевшие на теле характерные одеяния для дачи: спортивные костюмы. Причём мужик в руках держал кисточку для покраски дома, а женщина – лук с огорода. Этот факт насторожил обоих следователей и подарил потенциальную досаду старшему по возрасту.

Опасения подтвердились: родители не знали о случившемся.

Лёше пришлось дважды практически за 24 часа словесно приносить повестку от лица смерти. Правда, его вовсе не радовала 100% реализация. Причём настолько, что он не смог изучить реакцию родителей: парень невольно отвёл глаза.

«Щёлк – и вот уже мама в слезах, а отец растерян».

Сыщик увидел в своём воображении собственного отца, фирменно проводящего большим пальцем по безымянному.

«Интересно, как бы он отреагировал, если бы узнал подобное обо мне?»

Мать была убита горем и демонстрировала это на полную катушку, отец же изо всех сил старался успокаивать ее и завёл в дом. Когда они остались наедине, Стрелецкий спросил:

– Доволен? – вопрос звучал весьма сурово.

Лёша, гладя успокоившуюся собаку, ответил:

– Ты так говоришь, будто я его убил. Почему Антонов не сказал родителям о смерти брата?

– Дюпен, угомонись! У тебя вообще сердце есть? – а этот вопрос звучал довольно громко.

– Есть. А ещё у меня есть дело, с которым нужно разобраться, – ответ был в разы тише.

– Дела у тебя, считай, нет. У тебя нет ни одной внятной и самодостаточной причины продолжить этот следовательский абсурд. А значит, сегодня всё закончится. И, слава Богу, – шагая туда-сюда, резюмировал усатый коллега.

Лёша в ответ подарил собеседнику лишь молчание в коробке из-под прогулки по кругу диаметром в три метра.

Спустя несколько минут, Стрелецкий спросил:

– Я не понял, ты, что ли, всё ещё хочешь поговорить с ними?

Несмотря на харизматичное молчание (здесь оно было лишь ширмой юного сыщика от внешнего мира), вся эта ситуация взяла в тиски молодого человека и грозный вопрос, заданный в практически риторическом тоне, был последней каплей. Не снимая ширмы, Лёша направился к машине. Но тут из дома вышел глава семейства. К счастью для юнца, мужчина не осознал передвижений сыщиков и сказал:

– Я так понимаю, вы хотите поговорить?

Эта фраза была маленьким лучом света в кромешной темноте очевидности. И Лёша решил смотреть на лучик в оба глаза.

Из беседы выяснилось, что родители всё же общались с погибшим. Реже, чем с Семёном, но общались. Оказалось, что жертва была в депрессии последние четыре месяца. Родители говорили с ним в последний раз за день до смерти. В этой беседе парень был очень эмоционален, извинялся за всё. Сказал, что постарается всё возместить и обеспечить им комфортное существование. Так же выяснилось, что братья нечасто общались между собой, чуть ли не реже чем сами родители с Женей. Лёша сообщил отцу, что его сын говорил иначе:

– Это похоже на Сёму. Он любит приврать, – пояснил Павел Викторович, – просто постыдился, видимо, вот и захотел приукрасить.

В ответ на это Стрелецкий понимающе кивал. Юный сыщик решил хвататься за всё, что можно, и выяснил, когда Семён летал в Египет и другие страны. Дорогенский рассказал Антонову старшему, что было известно, пытался убедить Павла Викторовича, что тут не так всё просто, и тонко агитировал его написать заявление в полицию. Но, услышав пропаганду версии об убийстве, Михаил Иванович вступил в беседу со смачной порцией контраргументов от лица здравого смысла и затем, положив руку на плечо Дорогенского, сказал:

– Нас вызывают в управление.

Он видел убитый вид Антонова, который был близок к тому, чтобы окончательно поплыть от симбиоза комплекса эмоций нечеловеческой силы и прямого потока неоднозначной информации, призывающих к действию. Отец ещё недавно двоих детей всего лишь хотел покрасить задний фасад дома в коричневый цвет, а в итоге в этот цвет окрасилось всё вокруг и явно не на один день. И всё же его хватило на то, чтобы последней фразой, услышанной следователями от пенсионера стала:

– Я подумаю. До свидания, – от этих слов слишком отчётливо веяло леденящим душу холодом и отчаянием.

Едва закрыв дверцу калитки, Стрелецкий сказал:

– Знаешь, я думал, что ты просто баран упрямый. Но ты пошёл ещё дальше, показав своим упрямством, кто ты есть на самом деле. Ты – придурок бессердечный, – после чего последовал хлопок двери машины.

«Как будто у него в голове существительное априори не может быть оскорбительным без прилагательного».

Конечно, подобные реплики всегда рождают в наших головах ответы, причём эти ответы с течением времени меняются от острых и эмоциональных до спокойных и нейтральных. Лёша знал это. Если кто-то стал заложником эмоций, то это не повод следовать такому примеру. Лёша понимал это. Родителям невероятно больно от факта смерти их детей, которые всегда будут маленькими цветочками радости и любви для отцов и матерей. Это невосполнимая утрата. Со смертью детей что-то умирает в их папе и маме. Лёша чувствовал это. Но эта смерть не случайна, за ней стоит кто-то и это точно не невезение во время ночной пробежки, а значит, нужно этого «кого-то» найти, и нельзя терять ни одной возможности приблизиться к злодею, даже если из-за этого придётся вынуждать отца эмоционально напрягаться и подводить к нервному срыву. Лёша ощущал это. Но, что же он сказал? Ничего. Это ему виделось лишним. Что же он делал? Он ждал и предвкушал, ведь всего лишь через два часа Семён Антонов придёт на опознание. Но предстояли еще сорок минут ожидания под аккомпанемент ворчаний Стрелецкого и музыки по радио.