Сергей Протасов - Катастрофа

На книжных развалах можно найти горы, а то и целые горные хребты книг в духе соцреализма, написанных когда-то по заказу партии. Встречаются нередко и известные талантливые писатели, но сами книги читать-перечитывать желания нет и никогда не возникнет. Аналогично стихи или музыка.

Герман же, искренне руководствуясь данным правилом, вкладывал всю душу в свою работу, но все-таки в итоге рассчитывал подарить ее людям. Где-то в уголочке его души жила вера в успешность созданного произведения. Конечно, он не отказался бы от признания и известности. А если бы за это еще и заплатили, то было бы совсем хорошо. Хотя в общем-то это совсем не главное. И вдруг ситуация поменялась – стало непонятно, зачем делать то, что никто не увидит и не оценит?

Наверное, он мог бы найти место, где больше платят, и обеспечивать свою маленькую семью. Возил бы Танюшку на теплые моря, ввязался бы в ипотеку, купил машину. Она молодая привлекательная женщина, осенью только двадцать пять будет, и, конечно, хочет жить в достатке, иметь красивые вещи, маникюр и педикюр, знакомого парикмахера и хвастаться перед подругами, но она посвятила свою жизнь Герману, считает его талантливым и предана его замыслам. Работает сменами по двенадцать часов в химчистке на приемке-выдаче, как старушка, и не ропщет, ждет обещанного мужем результата. Не пилит, ни на что не намекает, гордится им и всячески поддерживает. Хотелось, конечно, для нее сделать что-то приятное или заработать на что-то приятное.

Герман налил себе чаю и углубился в Интернет – идея, предложенная Ларисой Николаевной, давала надежду, интриговала и притягивала.

«Может быть, в самом деле, конец чего-то хорошего – это начало чего-то лучшего? Переход количества в качество, как утверждали марксисты, – рассеянно думал Герман, списывая название сайта с визитки. – Сайт неплохой у них. Книги, диски, фильмы на разных языках, семинары, даже выездной лагерь по истории для детей. Странно, что я про них ничего не слышал, хотя что я вообще слышал, кроме себя и научного руководителя? В стране гудит общественная и политическая жизнь, а я изображаю из себя затворника. Обложился тайнами и готовлю секретное варево, которое всех излечит. Похоже, книги и прочую муру они рассылают по библиотекам, университетам и фондам бесплатно. Государственные просветительские программы, наверное. Моя тема довольно скромно представлена, а упомянутые три книги даже не анонсированы. Что-то мне подсказывает, что я завтра позвоню этой таинственной… как ее? Госпоже Вилковой. Лучше послезавтра, надо выдержать паузу для солидности. Действительно, для сидящего ночью на табуретке на чужой кухне в сатиновых трусах паренька солидность – это первое правило!»

В прихожей послышался шорох. Тесть, с всклокоченными волосами, смешно щурясь на свет, появился в проеме, спросил: «Пашешь?» – и, не дожидаясь ответа, укрылся в уборной. Относительно молодой, пятидесятилетний мужчина казался Герману стариком. Болельщик английского футбола, сам бывший футболист заводской команды, поклонник тяжелого рока, Антон Васильевич несколько лет назад превратил себя в верующего человека и теперь старательно постился и посещал церковь, однако не утратил присущей ему иронии. Через некоторое время, под аккомпанемент сливного бачка, он вышел и добавил: «Не надорвись. „Манчестер Юнайтед“ – чемпион!» – после чего отправился спать дальше. Это он произносил всегда, когда заставал Германа за работой, и именно в такой последовательности.

Герману стало не по себе, как бывает у всех людей, в которых уживаются невероятные амбиции и ожидание со дня на день того самого шанса всей жизни и фактическая неспособность обеспечить самый минимум, дающий возможность сейчас жить независимо. Татьяна действительно никогда не упрекала его, но это-то и было еще хуже, поскольку приходилось все объяснять только себе, а себя обмануть трудно. Улетая в своих мечтах и планах днем на головокружительные высоты, вечерами он был вынужден смотреть в ее большие грустные глаза, слушать рассказы о барынях, приносящих безумно дорогие, как ей казалось, вещи на чистку и часто незаслуженно отчитывающих ее. А если шанса не будет или он его упустит? Как тогда объяснить ей, а главное, самому себе, что такой талантливый и так далее не может просто заработать на достойную жизнь? Что, в конце концов, мешает совмещать научную работу и заработок? Почему его однокурсники и школьные друзья Гена и Димка смогли достойно устроиться? Гена в рекламе, а Дима вообще в Америку перебрался. От этих вопросов всегда ухудшалось настроение и пропадал сон, но раньше он побеждал это угнетенное состояние работой с материалами, и настроение постепенно восстанавливалось. Планируя свои дальнейшие шаги, он успокаивался и быстро засыпал. Только не теперь, когда все стало зыбко в плане смыслов, целей и перспектив.

Но на следующий день Лариса Николаевна не подняла трубку, и на другой день тоже. Потом были выходные. Дозвониться удалось только в понедельник.

– Хорошо, что вы позвонили, Герман Сергеевич. Я на этой неделе уезжаю в командировку, и потом меня десять дней не будет, – торопливо тараторила Вилкова. В трубке слышны были звонки других телефонов. – Приезжайте завтра. Мы находимся на территории МГУ, в зоне химического факультета, – она продиктовала адрес офиса и объяснила, как найти корпус и помещение. – Часам к десяти утра. Если меня не будет, прошу вас подождать – я обязательно приеду. Ну, если что-то срочное – вот мой сотовый…

Ему повезло, он попал на территорию МГУ в день какого-то массового мероприятия. Казалось, это первомайская демонстрация времен развитого социализма. Яркая и нарядная молодежь, охваченная общим подъемом, оккупировала прилегающую территорию. Румяные, зубастые девчонки непрерывно смеялись, освещая все вокруг себя задорным оптимизмом и убежденностью в обязательном счастье. Глядя на компании этих чудесных молодых девушек, мечтающих вскоре стать абитуриентками и уверенных, что это самое главное событие во всей их жизни, Герман вспомнил себя в этом возрасте. «Молодость, – размышлял он, с интересом разглядывая девчонок. – Счастливое, беззаботное время безвременья. Сидишь на полном родительском довольствии и считаешь, что взрослый, что все про жизнь понимаешь и даже можешь учить. Впереди светлая и дальняя, за горизонт, дорога, сложенная из иллюзий, ведущая прямиком к полному окончательному счастью». Настроение его выправлялось.

Отвлеченный приятными воспоминаниями, он уже открывал дверь подвального помещения. На обтянутой черной кожей железной, с красивыми ручками, двери висела толстая бронзовая табличка «Фонд „Открытая история“», значились часы посещения. Дверь вела в приемную, где за сложной формы офисным столом сидела средних лет чистенькая и строгая секретарша. Мебель выглядела добротно и дорого. Приемная вмещала кожаный диван, журнальный столик, большие кожаные кресла, качественную офисную технику, кулер, большую кофе-машину, стеллажи, на которых экспонировались литература и коробки с DVD. Одна дверь, поменьше, видимо, вела в санузел, другая, деревянная, двухстворчатая – в кабинет генерального директора.