Алексей Биргер - Тайна утопленной рамы

- На ночную рыбалку? - переспросил отец Валентин. - Это хорошо. Сам бы отправился! Что ж, приятно будет встретиться.

- Вы пока в гостиную проходите, - сказала мама. - А я стол накрою, пока вы посидите.

- Да и я тебе помогу! - тут же присоединилась к ней тетя Катя.

Взрослые стали подниматься в дом. Я остановился, пропуская вперед отца Валентина, но он остановился возле меня и положил руку мне на плечо.

- А ты, значит, Борис? Тебя я ещё помню - а вот Ваньку ещё не видал. У меня к тебе разговор будет, чуть попозже. Серьезный разговор. Через полчасика где-то, ладно?

- Ладно, - удивленно ответил я.

И мы прошли в дом.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

СЕРЬЕЗНЫЙ РАЗГОВОР

Заканчивая сборы на рыбалку, я ломал голову над тем, что за "серьезный разговор" хочет провести со мной отец Валентин. Скорей всего, это было связано с прочитанными им историями наших приключений. А выражение "серьезный разговор" взрослые обычно употребляют, когда им что-то не нравится. Что могло не понравиться отцу Валентину? Может, то, как я описал отца Василия - "с мягким юмором", как это называет отец? Хотя я, честно говоря, не имел в виду никого смешить, а просто рассказывал. Возможно, отец Валентин считает, что священников вообще надо изображать как можно почтительней и, как это называется, деликатней, и кое-где в описании размашистой энергии отца Василия я переборщил? Ну, тут я был спокоен. Когда я советовался с отцом, стоит ли мне кое-где рассказывать правду или что-нибудь придумать вместо нее, он мне сказал: "Да ты пиши все как есть, и это будет самое правильное. В конце концов, если кому-то что-то не понравится, то виновата будет жизнь, которую ты описываешь, а не ты."

Поэтому в глубине души я был уверен в своей правоте. Но не мог же я, если отец Валентин начнет к чему-нибудь придираться (вроде, он выглядел совершенно нормальным веселым мужиком, но ведь у взрослых бывают всякие заезды!), взять и сказать ему: "А папа считает, что я пишу все правильно!" Тоже мне, папенькин сынок получился бы! Нет, мне надо было придумать, как самому, не ссылаясь на отца, защищать то, что я считаю правильным. И при этом не должно было выглядеть, будто я упираюсь как баран и не желаю слушать советов взрослых. Обижать отца Валентина мне тоже не хотелось. Вот над тем, как мне с ним разговаривать, я и размышлял, начиная понимать, насколько трудна писательская доля. Просто ужас!

Отец Валентин заглянул около семи. Ванька в это время с большим энтузиазмом помогал Фантику собираться на рыбалку, отбирал ей удочки, отделял лишнее от ненужного, иногда ехидно высмеивая её идею взять то-то и то-то ("Какой там светлый свитер! Ты в нем через две минуты будешь зелено-черная! Бери темный, если есть!") - он всегда с огромной охотой брался помогать в тех случаях, когда можно было покуражиться при этом, показывая, насколько больше он знает и смыслит, и объясняя нуждающемуся в помощи, что тот - полный профан, которому до Ваньки тянуть и тянуть. Мы с отцом высмеяли его идею с донными удочками, и теперь Ваньке тем более надо было самоутвердиться. Мне тоже хотелось помочь Фантику, но я знал, что, увидев, как Ванька ехидничает и намекает Фантику что она - полная дура, ничего не смыслящая в рыбалке, я в конце концов не выдержу и взорвусь, и дело кончится большой ссорой между нами. Чтобы избежать этого, я и отделился от них и аккуратно занимался собственными сборами. Так сказать, малодушно оставив Фантика Ваньке на съедение. Но, честное слово, если бы я вмешался, то было бы ещё хуже.

- Можно к тебе? - осведомился отец Валентин, заглядывая в комнату.

- Конечно, можно, - ответил я.

Он вошел, опустился на стул и тяжело вздохнул.

- Уф, устал я от этих переездов!... Там, внизу, вам готовят ужин, чтобы как следует накормить, и ещё бутерброды в дорогу пакуют. Я в этой суматохе лишним получаюсь, вот и решил поговорить с тобой.

- О чем? - с замиранием сердца спросить я. Все заготовленные фразы, как я буду защищать свои вещи, вылетели у меня из головы.

- О твоих произведениях. Я, понимаешь, прочел обе книжки. Увидел в Москве на прилавке и думаю: ба, что это за Борис Болдин - не тот ли Боря Болдин, которого я помню в пеленках и с соской во рту? Нет, прикидываю, вроде, мал еще, чтобы писателем становиться. А перелистал твои повести - и понял, что это все-таки ты! И так приятно было про твоих папу и маму прочесть, узнать, что у них все хорошо, ведь мы несколько лет не виделись. А ведь когда-то мы с твоим отцом работали вместе, и очень дружили.

- Вы работали вместе с отцом? - изумился я.

- Ну да. Ведь перед тем, как уйти в священники, я заведовал рыбным хозяйством. Назаведовался, надо сказать, на славу - небось, в министерстве меня до сих пор лихом поминают! - отец Валентин довольно усмехнулся. - Но суть в том, что мне часто доводилось бывать здесь, в числе других мест промысла ценной речной рыбы и заповедников, охватывающих водные пространства - "различные водные акватории" - с ценными рыбами. Ведь одно время здесь, при научно-исследовательской биологической станции заповедника, был садок, в котором не только изучали повадки самых ценных рыб, но и изучали, как здесь смогут прижиться новые для этих мест породы. В общем, мы с твоим отцом совершили немало славных дел. А теперь - вот! - он развел руками. - Читаю твои повести, и обидно становится.

- Почему? - спросил я. - Вам что-то в них не нравится?

- Мне все нравится... кроме одной вещи, - очень серьезно сообщил отец Валентин. - В обоих твоих вещах есть крупнейший недостаток, который их сильно портит. Недостаток, в котором ты, по большому счету, не виноват, так как откуда тебе это было знать... Но, как говорится, незнание не освобождает от ответственности! - и он, приосанившись, поглядел на меня с укором.

- Какой недостаток? - пролепетал я.

- То, что в этих повестях нет меня! Разумеется, мы ещё не были с тобой знакомы... то есть, наше знакомство было односторонним, потому что я тебя помню, а ты меня - нет... Но ты мог бы узнать у отца, что есть такой замечательный человек, и сделать меня одним из персонажей. Ты знаешь, очень хочется стать персонажем приключенческой книги! С детства об этом мечтаю. И вообще, показывать всем книжку и говорить: "А вот здесь про меня написано, это я!" - сам понимаешь, как это здорово! Вот я и решил, что обязательно навещу вас во время этого круиза. Согласись, свое появление я обставил, как надо! И очень надеюсь на то, что после такой роскошной высадки на остров у вас найдется очередное приключение, в котором я смогу быстренько принять участие. Ну, как, идет?

- Ну, вообще-то... - я жутко растерялся. Я был готов к чему угодно, но только не к этому! - Я ведь ничего не умею придумывать...

- А зачем придумывать? - живо возразил отец Валентин. - Явление героя уже состоялось, по водам, под звук фанфар и прощальные взмахи заплаканных разноцветных платочков. Все это не просто так, согласен?