Лилиан Браун - Кот, который проходил сквозь стены

— Я искал вас повсюду! Где, черт возьми, вы прятались?

Ему показалось, что они шли из ванной комнаты.

Бесстыдники моргали ярко-голубыми глазами. Юм-Юм, между прочим, притащила во рту зубную щетку и уронила ее перед хозяином.

— Молодчинка! Где ты это нашла?

Она подняла ясные, раскосые и ничего не понимающие очи.

— Под ванной, милая?

Юм-Юм села, явно довольная собой, и Квиллерен погладил ее по головке, не замечая задумчивого выражения миндалевидных глаз Коко.

— Иди сюда, Коко, старина! — сказал он. — Давай поиграем.

Он хлопнул по обложке словаря — сигнал к началу. Коко вспрыгнул на книгу и — вжик-вжик — поточил когти о рваный переплет. Потом соскочил и отправился к подоконнику — смотреть на голубей.

— Игра! Помнишь игру? Поиграй в нее! — уговаривал Квиллерен, открывая книгу и показывая коту, что от него требуется. Коко не обратил на приглашение ни малейшего внимания. Он был слишком поглощен происходившим за окном. Журналист схватил Коко поперек туловища и поставил на открытый словарь. — Теперь играй, маленькая мартышка!

Но кот стоял, напряженно выгнув спину, и бросал на Квиллерена взгляды, которые иначе как оскорбительными не назовешь.

— Ладно! — разочарованно произнес журналист. — Ты уже не тот, что был раньше. Иди к своим дурацким голубям.

Коко вернулся к окну, за которым Бен Николас крошил хлеб птицам.

Квиллерен снова отправился на улицу. Когда он уже почти дошел до конца лестницы, из магазина выпорхнула Айрис Кобб.

— Ну как, весело вам в Хламтауне? — прощебетала она.

— Кое-что раскапываю, — ответил он. — Странно, почему полиция толком не расследовала смерть Энди. Неужели к вам не заходили следователи и не задавали вопросов?

Она растерянно покачала головой. Из магазина послышался хриплый мужской голос:

— А я скажу вам, почему этого не делали! Хламтаун — клоповник, а кому есть дело до того, что происходит в клоповнике?

Миссис Кобб объяснила, понизив голос:

— Эта тема — его больное место. Он вечно ругается с городским правлением. Конечно, Си Си, скорее всего, прав. Полиция с удовольствием назвала это несчастным случаем и закрыла дело. Хламтаун их не беспокоит. — Тут ее лицо оживилось: похоже, она обожала сенсации. — А почему вы спрашиваете о следователях? Вы что-то подозреваете?

— Ничего определенного, но эта смерть была слишком странной, чтобы списать ее в архив как несчастный случай.

— Может, вы и правы. Может, произошло что-то, о чем никто и не догадывается. — Она поежилась. — Мурашки по коже от таких мыслей… Кстати, я продала медные подсвечники из вашей спальни, но поставила взамен суссексскую свинью — очень редкую. Голова снимается, и из нее можно пить.

— Спасибо, — сказал Квиллерен.

Он стал спускаться с последних ступенек и вдруг резко остановился. Щетка, которую принесла Юм-Юм! У нее голубая ручка, а его щетка, кажется, была зеленой… Или нет?

Квиллерен широким шагом направился к «Голубому дракону», вспоминая беззащитную Мэри, которую видел прошлой ночью. Но его встретила другая мисс Дакворт — такая, как в первый раз, — холодная и непроницаемая в своем японском кимоно. В магазине больше никого не было. Она села в резное тиковое кресло — высокая и прямая, как дымок, поднимающийся от ее сигареты.

— Мне передали, что вы звонили, — сказал он, немного разочарованный прохладным приемом. — Вы хотели меня видеть?

— Да. Я очень обеспокоена.

Она положила длинный мундштук и повернулась к нему.

— Что случилось?

— Прошлой ночью я совершила ошибку. Я боюсь, — сказала она, — что я говорила вчера слишком много.

— Вы были прекрасной компанией. Я наслаждался каждой минутой.

— Я не это имею в виду. Я не должна была раскрывать вам свою тайну.

— Вам нечего опасаться. Я дал слово.

— Мне следовало вспомнить, какую шутку сыграл с отцом ваш Джек Джонти, но, к сожалению, выпитое виски…

— Вы расслабились от спиртного и это пошло вам на пользу. Я ни за что не стану злоупотреблять вашим доверием.

Мэри Дакворт устремила на журналиста пронизывающий взгляд. Что-то в усах Квиллерена убеждало людей в его искренности. Другие усы могли быть злодейскими, высокомерными или вызывающими жалость, но растительность на верхней губе журналиста внушала доверие.

Мэри вздохнула и немного смягчилась.

— Я вам верю. Против воли верю. Просто…

— А теперь мне можно сесть?

— О, простите! Как невежливо с моей стороны!.. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома Не хотите ли чашечку кофе?

— Нет, спасибо. Я только что ел суп у «Трех сестричек».

— Наверное, похлебку из моллюсков, — скривила губы Мэри. — Их магазин всегда напоминал мне рыбные ряды.

— Суп был очень вкусным.

— Из консервов, конечно.

«О-о, да это ревность», — подумал Квиллерен и про себя улыбнулся.

— А сегодня вам снились кошмары? — спросил он.

— Нет. Впервые за два месяца я спокойно спала. Вы оказались совершенно правы. Мне нужно было с кем-то поговорить. — Она замолчала, тепло взглянула ему в глаза и добавила: — Я благодарна вам, Квилл.

— Теперь, когда вам стало лучше, — попросил он, — сделайте для меня одну вещь. Просто, чтобы удовлетворить мое любопытство.

— А именно?

Она моментально напряглась.

— Вы не могли бы рассказать поподробнее о той ночи? Это не просто нездоровый интерес, уверяю вас. Чисто интеллектуальное любопытство.

Она прикусила губу.

— Что мне еще сказать? Я рассказала вам все, что было.

— Нарисуйте мне план комнаты, в которой вы нашли тело.

Он вручил ей шариковую ручку и сложенный в несколько раз лист газетной бумаги — его обычное снаряжение. Потом выбил выкуренный табак о пепельницу, снова набил трубку и зажег.

Мэри безнадежно вздохнула и начала рисовать.

— Это было в мастерской — в задней части магазина. Второй выход вот здесь. Справа длинный верстак с отделениями для бумаг и крючками для инструментов. Вдоль стен мебель и другие вещи, которые надо было склеить, покрыть лаком или отполировать.

— В том числе люстры?

— Они висели на потолке — около дюжины. Энди специализировался на осветительных приборах.

— А где была стремянка?

— Посреди комнаты оставался свободный пятачок. Где-то етыре с половиной метра по диагонали. Стремянка стояла примерно вот здесь. — Она поставила на плане крестик. — А хрустальная люстра лежала рядом на полу, разбитая вдребезги.

— Справа или слева от стремянки?

— Справа.

Она начертила еще один крестик.

— А тело?

— Слева от стремянки.

— Лицом вниз?

Она кивнула. Квиллерен медленно и глубоко затянулся.

— Энди был левшой или правшой?

Мэри снова насторожилась.

— Вы уверены, что газета не послала вас расследовать этот случай?