Картер Браун - Прекрасная, бессердечная

В квартире 5-А свет был. Я осторожно постучал, и почти сразу же дверь открылась.

- Ты опоздал! - холодно сказала Камилла.

- Как бестактно с твоей стороны было заметить это, - сказал я, - но не извиняйся, не надо. Я тебя прощаю.

Я быстро шагнул в комнату, пока она не успела захлопнуть дверь перед моим носом.

- Ты!.. Ты!.. - Она в бешенстве глядела на меня, но никак не могла найти подходящее слово. Я окинул ее взглядом.

Ее волосы были собраны сзади в конский хвост, перехваченный голубой лентой. Одета она была в свободное платье того же цвета с круглым воротничком и ужасно широкими рукавами, перевязанными у запястий.

Само платье было тоже широким и сидело на ней пузырем. Очевидно, за нехваткой материала то, что затратили на ширину, было сэкономлено на длине.

Это платье кончалось ровно четырьмя дюймами ниже бедер. Я решил напрячь зрение и посмотреть сквозь него.

После непродолжительного осмотра я пришел к выводу, что под платьем ровным счетом ничего нет.

- Ты!.. - Она все еще отчаянно подыскивала нужное слово.

- Опоздавший, - с надеждой предложил я.

- Я найду для тебя подходящее слово! - выкрикнула она. - Нет! Я вообще не собираюсь тратить на тебя слова, Эл Уилер!

- Ну же, Золушка! - запротестовал я. - Что с тобой?

Еще только сегодня утром я был Крестьянином.

Она честно старалась не расхохотаться, и на какую-то минуту я решил, что у нее начались судороги, но в конце концов она не выдержала.

- Это нечестно! - рассмеялась она. - Я не могу сердиться, когда ты меня так называешь!

Я подошел к стенному шкафчику и налил шотландского виски себе и варварский "Поцелуй Дьявола" - Камилле.

- Как твое расследование? - спросила она, вдоволь насмеявшись.

- Хорошо, - сказал я.

- Ты его поймал?

- Мы знаем, кто это, - сказал я. - Но у нас недостаточно улик. Придется подождать, пока он не ухлопает еще кого-нибудь, и поймать его на месте преступления.

- Я серьезно, - она скорчила гримасу, - ты его нашел, Эл?

- Даже не знаю, он это или она!

- Ну вот! А я так настроилась на сенсационный вечер! Предвкушала твой рассказ о том, как ты поймал преступника голыми руками, а он тебя чуть не убил.

- Оставим это до завтра, - сказал я. - Или до следующей недели. Или до следующего месяца. Мы всегда находим убийцу, если он к тому времени не успеет умереть от старости.

- Я осторожно поставил рюмки на пол перед кушеткой, откинулся назад и усадил Камиллу к себе на колени. Она наклонилась, подняла рюмки, отдала мне мою и заерзала, устраиваясь поудобнее.

- Я рада, что ты пришел, - сказала она. - Хоть ты ужасно опоздал и был ужасно груб.

- Давай выпьем, - с энтузиазмом сказал я, - за это сумасшедшее платье, которое на тебе. Я раньше думал всегда, что женщина красит платье, а не платье женщину, но теперь убедился в обратном.

- С ним следует носить бикини, - сказала она скромно. - Но я знаю, что ты вечно путаешься в этих завязках.

- Ты понятливая девушка, Золушка, - сказал я о теплотой в голосе, и Камилла захихикала.

- Эл, - она вдруг снова посерьезнела, - ты говорил о чем-нибудь с управляющим, когда уходил сегодня утром?

- Так, перебросился парой слов, - осторожно сказал я. - А в чем дело?

- С ним что-то случилось, - сказала она. - Я весь день загорала, а он даже ни разу не посмотрел на меня в этот свой бинокль. А когда он теперь проходит мимо, то отворачивается. Раньше он просто раздевал меня глазами.

- Я просто мимоходом заметил ему, - неопределенно пробормотал я, - что это смущает тебя.

- Меня? - Она звонко расхохоталась. - Ты шутишь?

- Конечно шучу, - сказал я. - Ты можешь растерять всю одежду на Пятой авеню в Нью-Йорке и то не смутишься.

Я допил виски и поставил пустую рюмку на пол.

- Налить еще?

- Я думаю о другом, - честно признался я, - Ночь длинна, любимый, сказала она. - Мы еще успеем выпить, тем более что мне хочется.

- Как скажешь.

Она подошла к стенному шкафчику босиком и твердой рукой смешала себе коктейль.

Я должен был признать, по крайней мере, что ее недостатки были самыми лучшими недостатками.

- Эй, - сказал я. - Послушай, ты богата?

- Не говори глупостей, - сказала она, - не смешно.

- Ты должна быть богатой, - сказал я. - Ведь ты не работаешь, а умудряешься платить за эту квартиру.

- Я думаю, что, став полицейским, ты стал и ищейкой, - холодно сказала она. - Тебе обязательно надо обнюхать руку, которая тебя гладит и чешет за ухом.

- Попробуй почесать меня за ухом, и я откушу твою руку, - предупредил я. - Чего ты разбушевалась? Мне просто любопытно.

- А ты не любопытствуй. - Она нахмурилась. - Это твое любопытство может все испортить.

Она подошла к кушетке с полными бокалами в руках, затем вновь удобно устроилась у меня на коленях.

- Знаешь что, Эл Крестьянин, - сказала она, - мы ведь знакомы только с сегодняшнего утра, так что не искушай судьбу, ладно?

Я отхлебнул виски и заставил себя вздохнуть.

- Договорились, - сказал я. - Давай тогда поговорим о чем-нибудь другом, о Париже, например?

- При чем здесь это? - спросила она ледяным тоном.

- Ну, - я пожал плечами, - ты там была, я тоже там бывал после войны. Я работал в армейской разведке и работал бы там до сих пор, если бы какой-то умник не придумал этого теста на определение умственных способностей. Ты где останавливалась в Париже?

- Забудем про Париж! - сказала она раздраженно. - Мне этот проклятый город никогда не нравился. Расскажи мне лучше о следствии. Что ты сегодня делал, когда от меня ушел?

- Путешествовал на своей машине, - сказал я. - Побывал там, где начинается пустыня, и даже дальше, и умудрился вернуться обратно, опоздав всего на полчаса. Ты должна гордиться своим мальчиком-крестьянином!

- Твои шутки, как всегда, не остроумны, - сказала она резко. - В них зубы вязнут, как в варенье из чернослива. И это самая несмешная шутка!

- Это не шутка, - сказал я. - Это правда. Городок под названием Окридж. Раньше был конечной остановкой для поездов, пока поезда не взбунтовались и не отказались там останавливаться. Сейчас там не осталось ничего, кроме кладбища, но зато какого кладбища!

- Я все-таки не поняла! - сказала Камилла. - правда, это была моя идея, сначала посидеть и выпить, но теперь я на этом не настаиваю. Допивай, Эл Крестьянин!

Я проглотил виски, и она понесла пустые бокалы через всю комнату и поставила их на стол. По дороге обратно она выключила свет.

Гибкое тело внезапно прижалось ко мне, руки обвили шею. Я обнял ее за талию, прижимая еще ближе, ее губы с жадностью искали мои. Свое экстравагантное платье она уже успела скинуть, выключая свет, и сейчас лежала на мне абсолютно голая. Она оторвала от меня свои губы и приглушенно прошептала:

- Крестьянин!

- Золушка! - ответил я вежливо, и, как всегда, это ее рассмешило. Приятно было чувствовать ее дрожащее тело.