Лорел Гамильтон - Арлекин

Я задумалась, стараясь прислушаться к своему телу в поисках боли.

Я глубоко вдохнула, втянув живот.

–Там все напряжено, но не болит. Это как натяжение кожи на шраме. Ну ты понимаешь?

–Да, я знаю.

–У тебя ведь нет таких же плохих шрамов, как мои?

–Только Донна знает точно. - Улыбнулся он.

–Как там Питер на самом деле?

–Держится.

–Я так и думала, черт, Эдуард, он решился на инъекции или нет?

–Это все еще в процессе обсуждения.

–Ты должен рассказать Донне.

–Она бы предпочла укол.

–Юридически, решение за ней.

–Одна из причин, почему Питер стал Блеком, была в том, что он сам так решил. Я говорил с твоими мохнатыми друзьями. Ликантропия тигра - одна из самых стойких к вакцине. Это еще и один из видом, который может прижиться в семье и передаваться по наследству, как проклятье.

–Вот это для меня новость, - заметила я.

–Очевидно, что тигры сделали из этого семейную тайну. Я говорил об этом с единственной тигрицей в городе.

–Кристина, - догадалась я.

Он кивнул.

–Ты знала, что она сбежала из города, где есть другие тигры, чтобы ее не выдали насильно замуж в тигриный клан?

–Я не знала, но помню, что Клаудия говорила что-то такое о Соледад, когда та приехала в Сент-Луис, она сказала, что бежит от брака. Наверное, что-то заставляет тигров держать это при себе.

–О ней была статья с фото на обложке журнала.

–Насколько хорошим было ее прикрытие?

–Очень хорошим. Я видел ее документы, они выглядят настоящими. Превосходная подделка, а я знаю, о чем говорю.

–Держу пари, что знаешь, - откликнулась я.

Он посмотрел на меня. Настоящий Эдуард стал проступать сквозь Теда Форрестера, выходить наружу. Первыми вернулись его глаза. Это было бы очень интересное зрелище, если бы я не видела, как меняются ликантропы.

–Спасибо, что отправила Грэхэма к нам. Вакцина была действительно тигриной. Она у них стандартная, потому что очень редка. Они послали за другой, на этот раз не тигриной.

–Он решил принять вакцину?

–Что бы ты сделала на его месте?

Я задумалась.

–Ты не того спросил, Эдуард. Меня ранили много раз, так что я итак рискую. Но мне пока и так неплохо.

–Но ведь тогда еще не было вакцины. А если бы она была, ты бы согласилась?

–Я не стану принимать это решение за тебя, или за Питера. Он не мой ребенок.

–Другие ликантропы говорят, что тигриный штамм у них на последнем месте в списке желаемых.

–Т.е.?

–Как я уже говорил, они практикуют внутривидовые браки, чтобы не терять связи. Они бы нашли Питера и стали бы подсовывать ему девушек, пока он не соблазнился бы одной из них. А если бы не соблазнился, они бы его просто выкрали.

–Это незаконно, - возразила я.

–Большинство их детей на домашнем обучении.

–Они их изолируют, - подтвердила я.

–Питеру не нравится сам звук того, что он может быть вертигром. Он очень не любит, когда окружающие диктуют ему свои правила.

–Ему шестнадцать, - ответила я. - Никому не нравится в шестнадцать, когда им командуют.

–Я не думаю, что он вырастет из этого.

–Он подчиняется тебе и Клаудии.

–Он прислушивается к людям, которых уважает, но уважение нужно заработать. Я бы не позволил клану тигров забрать его, Анита.

–Они не смогут принудить ни тебя, ни Питера. Кристина живет в Сент-Луисе уже много лет и никогда не переживала ни о чем таком.

–В США всего четыре клана тигров. Они все держаться особняком. Их культура так же разнится между унаследованной кровью и жертвами нападений. Стать тигром у них считается наградой за хорошо проделанную работу. Они считают, что грех не ценить факт того, что ты можешь это кому-то передать.

–Что-то напоминает вампиров, - сказала я. - Они тоже испытывают некоторую привязанность к подвластным животным и людям-слугам. Но я видела последствия такой связи, и меня они не впечатлили.

–Ты действительно не хотела этого? - спросил он, и в глазах теперь был только Эдуард.

Я вздохнула.

–Если я уже сказала нет, почему ты опять переспрашиваешь?

–Нет, ты его любишь. Я вижу это. Я не понимаю этого, но вижу.

–Я примерно то же чувствую в отношении тебя и Донны.

–Я знаю.

–Сначала я не хотела этого, но оно все равно случилось. Хоть меня и не спрашивали.

–Ходят слухи, что всем верховодишь именно ты.

–Не верь всему, что слышишь.

–Если бы я всем им верил, я бы побоялся остаться с тобой наедине.

Я уставилась на него, пытаясь прочесть его пустое лицо.

–Сделай милость, расскажи, что обо мне говорят за моей спиной?

–Нет, - ответил он.

Я кивнула.

–Спроси тогда доктора, можно ли мне уже встать и начать передвигаться самостоятельно.

–Прошло всего десять часов, Анита, ты не могла восстановиться полностью.

–Вот давай и узнаем, - ответила я.

–Если ты так быстро встанешь с кровати, половина сплетен получит подтверждение.

–Полицейские говорили с тобой обо мне?

–Не все в курсе, что мы друзья.

–Хорошо, что это за слухи?

–Ну что ты оборотень

–Некоторые из моих друзей тоже так думают, - ответила я.

–А по заключению?

–Заключение можешь получить у доктора. Я не собираюсь оставаться в постели только потому, что нужно удержать людей от их измышлений. Правда в том, что фактически я оборотень, хотя на самом деле это просто одна из разновидностей силы, которой я владею.

–Тебе было бы больно оставаться в постели?

–Почему тебя так волнует, что люди считают меня оборотнем?

–Я беспокоюсь, потому что если Питер узнает, что ты уже не в постели, то почувствует себя слабым. Его тоже потянет на геройства.

–Если врач скажет, что мне нельзя двигаться, я останусь в кровати. Я не мачо.

–Ты нет, зато Питер да, потому что он знает, что раны у вас похожие.

–Его раны не заживают быстрее обычного? - спросила я.

–Кажется, нет, но почему?

–Это не гарантия, но обычно, если ты заразился, то твои раны начинают затягиваться быстрее, чем на обычном человеке.

–Всегда? - спросил он.

–Нет, но бывает. Смертельные раны заживают очень быстро. Раны менее серьезные иногда затягиваются быстрее, иногда нет.

–Что мне сказать Питеру о вакцине?

Я покачала головой.

–Я не думаю, что стоит об этом спрашивать. Я все равно не отвечу. - Я посмотрела на него, изучая лицо, свободное от жизнерадостности Тэда или нелюдимости Эдуарда. На нем была мука или даже вина. Поскольку я считала глупостью уже то, что он притащил в этот бардак Питера, не мне было наставлять его на путь истинный. Питер был готов к этому крестовому походу. Страшно было то, что через несколько лет он мог об этом и пожалеть.

–Ты считаешь, что я был не прав, когда привел его сюда, что он не был готов.

–Хей, я говорила тебе это, когда увидела его. Ты не умеешь читать мысли, Эдуард. Обычно я говорю тебе, что я думаю.