Тесс Герритсен - Смертницы

Габриэль некоторое время разглядывал снимки и вдруг прищурился, вспомнив, что говорил ему Джо.

– Здесь нет снимков рук, – заметил он.

– Как правило, если нет видимых повреждений, мы не делаем рентген конечностей, – объяснил Йошима.

– А может, следует сделать.

Маура подняла взгляд на Дина.

– Зачем?

Габриэль вернулся к секционному столу и внимательно осмотрел левую руку.

– Взгляните на этот шрам. Что вы о нем думаете?

Маура приблизилась к трупу и взглянула на руку.

– Вот он, чуть повыше локтя. Давно зажил. Я не чувствую никаких уплотнений. – Она посмотрела на Габриэля. – А что вас смущает?

– Джо мне кое-что рассказал. Я знаю, это кажется бредом.

– Что именно?

– Он уверял, что ей в руку вшит микрочип. Вот здесь, прямо под кожей. Чтобы следить за ее передвижениями.

Несколько секунд Маура молча разглядывала его. И вдруг расхохоталась.

– Это не слишком оригинальная фантазия.

– Я знаю, знаю, что это звучит нелепо.

– Это классика жанра. Микрочип, вшитый по указке правительства.

Габриэль вновь повернулся к рентгеновским снимкам.

– Почему, как вы считаете, Барсанти так торопился увезти трупы? Боялся, вы что-то обнаружите?

Маура помолчала, продолжая разглядывать руку Алены.

– Я могу прямо сейчас сделать рентген этой руки, – предложил Йошима. – Это займет всего несколько минут.

Маура вздохнула и стянула грязные перчатки.

– Скорее всего это пустая трата времени, но зато мы сразу же снимем этот вопрос.

Выйдя в приемную морга, Маура и Габриэль в окно наблюдали, как Йошима колдует над рентгеновским аппаратом. Маура права, думал Габриэль, возможно, это пустая трата времени, но необходимо нащупать границу между страхом и паранойей, правдой и заблуждением. Он заметил, что Маура поглядывает на стенные часы, и понимал, что ей нужно продолжить вскрытие. Впереди была самая важная процедура – исследование головы и шеи.

Йошима вынул кассету с пленкой и исчез в проявочной.

– Все, он закончил. Давайте вернемся к работе, – предложила Маура. Она надела новые перчатки и вернулась к столу. Встав в изголовье, она погрузила руки в спутанную копну черных волос и начала пальпировать череп. Затем одним точным движением скальпеля надрезала кожу головы. Габриэль с отвращением наблюдал, как искажалось это красивое лицо. Оно было всего лишь натянутой на мышцы и хрящи кожей, которая без сопротивления подчинилась ножу патологоанатома. Маура подхватила надрезанные края кожи и потянула их вперед. Волосы черным занавесом упали на то, что некогда было лицом.

Из проявочной вышел Йошима.

– Доктор Айлз!

– Снимки готовы?

– Да. И здесь кое-что есть.

Маура подняла глаза на ассистента.

– Что такое?

– Это видно под кожей. – Он поместил снимок на экран. – Вот, – указал он.

Маура подошла к проектору и молча уставилась на тонкую белую полоску, проходящую сквозь мягкую ткань. Таким прямым и ровным естественное образование быть не могло.

– Это что-то искусственное, – заметил Габриэль. – Как вы думаете...

– Это не микрочип, – возразила Маура.

– Но там что-то есть.

– Это не металл. Плотность не та.

– Ну, и что это?

– Давайте посмотрим. – Маура вернулась к трупу и взялась за скальпель. Развернув левую руку, она обнажила шрам. Надрез, который она сделала, был на удивление быстрым и глубоким – едва взмахнув скальпелем, она прорезала кожу и подкожный жир до самой мышцы. Эта пациентка уже никогда не пожалуется на уродливый рубец или поврежденный нерв; ее плоть бесчувственна к мучениям, которым она подвергалась в этой комнате, на этом столе.

Маура взяла в руки пинцет и просунула его в рану. Габриэль с ужасом наблюдал за тем, как она копалась в истерзанных тканях, но и отвернуться не мог. Услышав ее удовлетворенное бормотание, Дин увидел, как вынырнул пинцет, сжимавший какую-то блестящую спичку.

– Я знаю, что это, – заявила она, выкладывая предмет в лоток. – Это резиноподобная трубка. Просто она опустилась глубже, чем следовало. И заросла рубцовой тканью. Вот почему не удалось ее прощупать под кожей. Чтобы обнаружить ее, понадобился рентген.

– И для чего эта штука?

– Это норплант. В этой трубке помещается прогестин, который постепенно выходит в организм, предотвращая овуляцию.

– Контрацептив.

– Да. Сейчас такие уже не вживляются. В Штатах это вообще запрещено. Как правило, их вживляют сразу по шесть штук, по веерообразной схеме. Похоже, их удаляли, а этот по какой-то причине забыли.

Вновь раздался сигнал интеркома.

– Доктор Айлз! – снова произнес голос Луизы. – Вам звонят.

– Ты можешь принять сообщение?

– Думаю, вам нужно ответить на этот звонок. Это Джоан Анстед из приемной губернатора.

Маура резко вскинула голову. Посмотрела на Габриэля, и он впервые увидел промелькнувшее в ее глазах напряжение. Она отложила скальпель, сдернула перчатки и подошла к телефону.

– Доктор Айлз слушает, – произнесла она в трубку. Хотя Габриэль не мог слышать ее собеседника, по виду Мауры можно было понять, что разговор был не из приятных. – Да, я уже начала. Это наша работа. Почему ФБР считает, что они могут... – Долгая пауза. Маура отвернулась лицом к стене, и было видно, как напряжена ее спина. – Но я еще не закончила вскрытие. Я приступаю к исследованию черепа. Если вы дадите мне еще полчаса... – Опять пауза. И ее холодный голос: – Понимаю. Мы подготовим останки к отправке в течение часа. – Она повесила трубку. Глубоко вздохнула и повернулась к Йошиме. – Пакуй ее. Они хотят получить ее и Джозефа Роука.

– Что происходит? – удивился Йошима.

– Трупы отправляют в лабораторию ФБР. Им нужно все – и органы, и образцы тканей. Агент Барсанти берет это дело под свой контроль.

– Такого еще никогда не было, – заметил Йошима.

Маура сняла маску и принялась развязывать халат. Стянув, бросила его в бак для грязного белья.

– Приказ пришел прямо от губернатора.

Джейн резко проснулась, напрягшись каждой клеточкой своего тела. Она уставилась в темноту, прислушиваясь к отдаленному рычанию автомобиля на улице, к ровному дыханию Габриэля, который крепко спал рядом. Я дома, подумала она. Я в своей постели, в своей квартире, и мы все в безопасности. Все трое. Она жадно втянула воздух и подождала, пока утихнет сердцебиение. Пропитанная потом ночная сорочка начинала холодить кожу. Со временем эти кошмары уйдут, подумала она. Это всего лишь угасающее эхо ужаса.

Она повернулась к мужу, чтобы ощутить тепло его тела, ощутить его такой знакомый запах. Но едва она успела обнять его, как в соседней комнате заплакал ребенок. Только не сейчас, подумала она. Всего три часа прошло с тех пор, как я тебя покормила. Дай мне поспать еще минут двадцать. Ну хотя бы десять. Дай полежать еще чуть-чуть, прийти в себя после всех этих кошмарных снов.