Тесс Герритсен - Смертницы

Но плач не смолкал, напротив, становился все громче и настойчивее.

Джейн встала и выскользнула из темной спальни, плотно прикрыв за собой дверь, чтобы не потревожить Габриэля. Она включила ночник в детской и посмотрела на красное личико орущей дочери. Тебе всего три дня от роду, а я уже без сил, подумала она. Подняв дитя из колыбели, она почувствовала, как жадный маленький ротик ищет ее грудь. Стоило Джейн опуститься в кресло-качалку, как розовые челюсти сомкнулись на ее соске. Но грудное молоко оказалось лишь временным утешением; вскоре ребенок опять завозился, и, сколько Джейн ее ни баюкала, девочка не затихала. "Что я делаю не так?" – недоумевала она, глядя на разочарованного младенца. Почему я такая неуклюжая? Никогда еще Джейн не чувствовала себя такой никчемной и беспомощной, и вот сейчас, в четыре утра, ей вдруг неудержимо захотелось позвонить маме и попросить поделиться материнской мудростью.

Той самой мудростью, которая должна быть врожденной, Джейн почему-то не досталась. Хватит плакать, малыш, хватит плакать, подумала она. Я так устала. Мне хочется только одного – вернуться в постель, но ты меня не отпускаешь. И я не знаю, как успокоить тебя.

Она встала с кресла и начала бродить по комнате, укачивая дочь. Чего она хочет? Почему плачет? Она пошла на кухню и, излученная, полусонная, уставилась на неприбранный стол. Она вспомнила свою жизнь до материнства, до замужества, когда приходила домой с работы, открывала бутылку пива и усаживалась с ней на диван, задрав ноги. Она любила свою дочь, любила мужа, но усталость затмевала все чувства, и сейчас ей хотелось только одного: спать. Ночь казалась бесконечной пыткой.

"Я не выдержу. Мне нужна помощь".

Она открыла кухонный шкаф и уставилась на банки с детским питанием – бесплатные образцы, которые ей дали в больнице. Детский плач усилился. Она уже не знала, что делать. В смятении она потянулась к банке. Налила смесь в бутылочку, поставила ее в кастрюлю с теплой водой – такой вот памятник собственному поражению. Символ ее полной несостоятельности как матери.

Стоило ей предложить ребенку бутылку со смесью, как розовые губки сразу же впились в резиновую соску, и кроха принялась жадно и шумно сосать. Девочка была счастлива.

Ух ты! Волшебная баночка.

Джейн устало опустилась на стул. Сдаюсь, подумала она, наблюдая за тем, как быстро опорожняется бутылка. Банки победили. Взгляд ее упал на книгу "Выбираем ребенку имя", лежавшую на кухонном столе. Она все еще была раскрыта на букве Л – здесь Джейн остановила поиск имени для девочки. В больнице они так и не дали ребенку имени, и Джейн уже отчаялась от долгих поисков.

"Кто ты, малышка? Подскажи мне, как тебя зовут".

Но дочь не желала выдавать своих секретов; она была слишком увлечена новым лакомством.

"Лора? Лорель? Лорелия?" Слишком нежно, слишком сладко. Эта девочка совсем не такая. Ее стихия – огонь.

Бутылка уже была наполовину пуста.

"Поросенок. Вот это подходящее имя!"

Джейн перевернула страницу, открыв букву "М". Мутным взглядом она скользила по списку имен, обдумывая каждое из них и примеряя его к своему неистовому ребенку.

"Мерси? Мерил? Миньон?" Нет, не годится. Она опять перевернула страницу. Глаза были такими усталыми, что она едва могла сфокусировать взгляд. Почему это так трудно? Девочке нужно имя, так выбери какое-нибудь! Джейн дошла до конца страницы и замерла.

"Мила".

Она оцепенела. Холодок пробежал по спине. Она осознала, что произнесла это имя вслух.

"Мила".

На кухне вдруг стало холодно, как будто призрак проскользнул в дверь и навис над ней. Она боялась обернуться. Дрожа, Джейн поднялась из-за стола и понесла уснувшую девочку в кроватку. Но ощущение ужаса не покидало ее, и она задержалась в детской, устроившись в кресле-качалке. Она все пыталась понять, почему ее знобит. Почему имя Мила вызвало у нее такое беспокойство, Ребенок мирно спал, а она все раскачивалась в кресле.

– Джейн!

Она вздрогнула от неожиданности и, подняв голову, увидела Габриэля, который стоял в дверях.

– Почему ты не ложишься? – спросил он.

– Я не могу спать. – Она покачала головой. – Не знаю, что со мной.

– Думаю, ты просто устала. – Он вошел в комнату и поцеловал ее в голову. – Тебе нужно лечь в постель.

– Боже, у меня ничего не получается.

– О чем ты?

– Никто не предупредил меня о том, что так тяжело быть мамой. У меня не получается кормить грудью. Даже безмозглая кошка знает, как накормить своих котят, а я такая беспомощная. Она все время плачет.

– Кажется, она прекрасно спит.

– Потому что я дала ей детское питание. Из бутылки. – Она фыркнула. – Я больше не могла с этим бороться. Она была голодная и кричала, и я достала эту банку. Черт, кому нужна мама, если есть "Симилак"?

– Ой, Джейн! И ты расстроилась из-за этого?

– Это не смешно.

– А я и не смеюсь.

– Но ты говоришь таким тоном! Мол, подумаешь, какая ерунда.

– Я думаю, ты просто устала, вот и все. Сколько раз ты вставала за ночь?

– Два. Нет, три. Господи, я даже не помню.

– Могла бы меня толкнуть. Я и не знал, что ты здесь.

– Дело не только в ребенке. Это еще... – Джейн замолчала. И тихо добавила: – Из-за снов.

Габриэль придвинул стул и уселся рядом.

– О каких снах ты говоришь?

– Мне снится один и тот же сон. Про тот вечер в больнице. Во сне я понимаю, что произошло нечто страшное, но не могу двинуться, не могу произнести ни звука. Я чувствую кровь на своем лице, я ощущаю ее вкус. И мне так страшно, что... – Она глубоко вдохнула воздух. – Мне до ужаса страшно, что это твоя кровь.

– Прошло всего три дня, Джейн. Ты все еще переживаешь случившееся.

– Я просто хочу, чтобы это прошло.

– Это пройдет со временем. – Он тихо добавил: – У нас обоих.

Она посмотрела в его усталые глаза на его небритом лице.

– Тебе тоже снятся кошмары?

Он кивнул.

– Это последствия шока.

– Ты мне не рассказывал.

– Было бы удивительно, если бы мне не снились кошмары.

– А тебе что снится?

– Ты. Ребенок... – Он замолчал и отвел взгляд. – Знаешь, мне бы не хотелось пересказывать это.

Некоторое время они молчали, стараясь не смотреть друг на друга. Рядом в своей кроватке тихо спала их дочка – единственный член семьи, которого не мучили кошмары. Вот что делает с нами любовь, думала Джейн. Она заставляет бояться, превращает нас в трусов. Окружающий мир начинает казаться злобным чудовищем со страшными клыками, которые в любой момент могут разорвать твою жизнь на куски.

Габриэль потянулся к ней, взял ее за руки.

– Пойдем, любимая, – нежно произнес он. – Пойдем в постель.

Они погасили свет в детской и вернулись в свою спальню.

Под прохладными простынями он обнял ее. За окном темнота сменилась серостью, и послышались первые звуки рассвета. Для Джейн, городской девчонки, грохот мусоровозов, рев автомобильного радио давно стали колыбельной. Когда Бостон проснулся навстречу новому дню, Джейн наконец заснула.