Вэл Макдермид - Тугая струна

– Где он? – потребовала Кэрол.

Оба понимающе переглянулись, явно тут же придя к одному и тому же решению. Тот, который сидел за клавиатурой, ответил, не отрывая глаз от работы:

– Сержант Тэйлор, мэм?

– Кто же еще? Где он? Я знаю, что он был тут, но мне нужно знать, где он сейчас.

– Он ушел сразу, как стало известно насчет Ди, -сказал другой.

– И где он собирался быть? – Кэрол не намерена была уступать. Иначе она не могла. На кону была не ее карьера, а скорее ее самоуважение. Речь о ее подчиненной, и она не собиралась сваливать на кого-то ответственность. Но ей нужно было понять, как разработанная ею операция могла привести к столь катастрофическим последствиям. Объяснить ей это мог только один человек, и она была полна решимости его найти.

– Ну же, – нажала она посильней, – где он?

Двое детективов еще раз переглянулись. На этот раз с покорным видом.

– В кабачке «Портовый», – сказал печатавший.

– В такую рань и уже в пивнушке? – возмутилась она.

– Это не просто бар, это больше клуб, мэм. Первоначально – для офицеров с торговых судов. Там можно поесть. Или просто почитать газеты за чашкой кофе.

Кэрол повернулась, чтобы идти, но он остановил ее:

– Мэм, вам туда нельзя. – Голос звучал настойчиво.

Взгляд, который она послала ему, заставлял насильников сознаться.

– Это место только для мужчин, – пролепетал этот мальчишка, – вас туда не пустят.

– Господи Иисусе! – взорвалась Кэрол. – Только бы не нарушить местных обычаев! Ладно. Бросьте то, чем вы сейчас заняты, Бекем, и отправляйтесь в клуб. Через полчаса я жду вас здесь с сержантом Тэйлором, или ваше удостоверение тоже ляжет ко мне на стол. Я понятно выражаюсь?

Захлопнув папку с бумагами, Бекем поспешил вскочить, проскользнуть мимо нее и, бормоча на ходу извинения, бросился вон из комнаты.

– Я в своем кабинете, – прорычала Кэрол оставшемуся детективу и постаралась как можно громче хлопнуть дверью, но петли были слишком тугие.

Кэрол рухнула в кресло, даже не сняв плаща. Тягостные угрызения совести навалились на нее, лишая способности действовать. Она бесцельно уставилась в противоположную стену, у которой Ди Эрншоу обычно стояла во время их совещаний. Ей вспомнился неподвижный рыбий взгляд, плохо сидящий костюм, лицо со вздернутым носом. Чутье подсказывало Кэрол, что они никогда не были единомышленницами, но это каким-то непонятным образом только усугубляло случившееся. В дополнение к вине, которую она чувствовала за свою халатность, приведшую к гибели Ди Эрншоу, Кэрол чувствовала еще и вину от сознания, что ей никогда особенно не нравилась эта женщина и что, если бы пришлось кровь из носа выбирать среди своих людей жертву, Ди оказалась бы в этом списке отнюдь не последней.

Кэрол еще раз вспомнила все, связанное с этим расследованием, думая, что она могла и должна была сделать иначе. Какое из ее решений привело к смерти Ди Эрншоу? Как ни крути, каждый раз выходило одно и то же. Во-первых, она лично не направляла железной рукой работу следствия. Во-вторых, она не держала эту работу под неусыпным контролем, не следила в оба глаза за младшими по званию, которым было наплевать, что их небрежное отношение к делу бросает тень на нее как на начальство. Была слишком занята всеми этими играми с Тони Хиллом, когда они корчили из себя рыцарей в блестящих доспехах. Уже не в первый раз она позволила чувствам одержать верх над здравым смыслом. На этот раз с непоправимыми последствиями.

Оглушительный телефонный трезвон прервал это самобичевание. Где-то на середине второго звонка она схватила трубку. Даже крайние муки совести были неспособны настолько заглушить ее инстинкты, чтобы она смогла не обращать внимания на телефон, надрывающийся на ее рабочем столе.

– Старший инспектор, – произнесла она бесцветным голосом.

– Шеф, это Ли. – Он говорил почти весело, на что, разумеется, не имел никакого права. Гибель даже такой малоприятной личности, как Ди Эрншоу, заслуживала чуть большего сожаления со стороны ее непосредственных коллег.

– Что у вас? – резко бросила Кэрол, разворачиваясь в своем кресле и устремляя взгляд на пустынный, продуваемый всеми ветрами причал.

– Я нашел ее машину. Стояла в укромном уголке возле склада. Видимо, притаилась. У нее в машине был диктофон, шеф. Лежал на сиденье рядом с местом водителя. Я попросил одного типа из дорожной полиции помочь мне влезть в машину. Тут все есть – имя, время, маршрут, назначение. Больше чем достаточно, чтобы прижать Бринкли!

– Очень хорошо, – сказала она без всякого выражения. Это было уже лучше, чем ничего, но все-таки недостаточно, чтобы смягчить ощущение вины. Сама не зная почему, она не сомневалась, что, когда она расскажет Тони, что он в конце концов оказался прав, он тоже не сочтет заплаченную цену разумной. – Везите его сюда, Ли.

Она повернулась, кладя трубку, и увидела стоявшего на пороге Джона Брендона. Она устало начала было приподниматься, но он махнул ей, чтобы сидела, и сам пристроил свои длинные конечности в одном из жестких кресел для посетителей.

– Скверное дело, – сказал он.

– Винить следует только меня, – сказала Кэрол. – Я позволила себе отвлечься на другое. Предоставила людей самим себе во время операции, которую они считали пустой тратой времени. Они не отнеслись к происходящему достаточно серьезно, и вот Ди Эрншоу мертва. Я должна была глаз с них не спускать.

– Меня удивляет, как она могла очутиться там одна, – сказал Брендон. Даже не поднимая глаз, можно было почувствовать осуждение – упрек слышался в его тоне.

– Так не планировалось, – категорично заявила Кэрол.

– Ради вас и ради меня, искренне надеюсь, что вы найдете, чем это подкрепить.

Прочтя в его глазах сочувствие и сожаление, Кэрол поняла, что это не угроза.

Невидящим взглядом она уперлась в исцарапанную деревянную крышку стола.

– Сэр, сейчас я не готова ничего такого представить.

Брендон посуровел.

– Надеюсь, вы подумаете и в другой раз представите, старший инспектор. Ди Эрншоу лишена роскоши самой испытывать сожаление. Все, что мы можем для нее сделать, – засадить ее убийцу за решетку. Когда я могу ожидать ареста?

Задетая за живое, Кэрол вздернула подбородок и взглянула прямо на Брендона:

– Как только сержант Уайтбред будет здесь с доказательствами, сэр.

– Хорошо, – Брендон поднялся на ноги. – Как только вы будете лучше представлять себе, что произошло этой ночью, мы с вами поговорим. – В его глазах мелькнула слабая тень улыбки. – Вы не виноваты, Кэрол. Вы не можете находиться на службе двадцать четыре часа в сутки.

Он вышел, а Кэрол смотрела в пустой дверной проем и думала, сколько же лет понадобилось Джону Брендону, чтобы обрести такое хладнокровие. Потом, взвесив все, что она о нем знала, она спросила себя, действительно ли он так хладнокровен, или просто приобрел умение прятать свои чувства.