Майкл Коннелли - Тьма чернее ночи

– Тогда.

Маккалеб кивнул. Босх наклонился, чтобы посмотреть на обложку диска в руках у Маккалеба.

– Н-да, здесь, в Лос-Анджелесе, – сказал он. – В детстве я не знал, кто мой отец. А у матери была масса записей этого типа. Она болталась в некоторых джаз-клубах, где он играл. Красив был, дьявол. В смысле, Арт. Создан для рекламы. Только посмотри на снимок. Я тогда выдумал целую историю, будто он и есть мой старик, а дома не бывает потому, что все время путешествует и записывается. И даже сам почти поверил. Потом – через много лет – я прочитал о нем книгу. Там сказано, что, когда делали эту фотографию, он был мертвецки пьян. Как только съемки закончились, его вырвало, и он снова завалился спать.

Маккалеб рассматривал фотографию на диске. Красивый мужчина прислонился к дереву, держа в правой руке саксофон.

– Что ж, он умел играть, – сказал Маккалеб.

– Ага, умел, – согласился Босх. – Гений с воткнутой в руку иголкой.

Босх подошел и увеличил громкость. Это была "Обыкновенная жизнь" – одна из главных композиций Пеппера.

– Ты веришь? – спросил Маккалеб.

– Во что? Что он был гением? Да – на саксе.

– Нет, я имею в виду, считаешь ли ты, что у каждого гения: музыканта, художника, даже детектива – есть некий пагубный порок вроде этого? Воткнутая в руку иголка.

– Я считаю, что у каждого – гений он или нет – есть некий пагубный порок.

Босх сделал громче. Маккалеб поставил пиво на одну из колонок. Босх тут же схватил бутылку и сунул ее Маккалебу в руки. Ладонью вытер влажный кружок на деревянной поверхности.

Маккалеб убавил громкость.

– Ну же, Гарри, скажи мне что-нибудь.

– О чем ты?

– Я проделал такой путь. Скажи мне что-нибудь о Ганне. Я знаю, тебе на него плевать – колесо повернулось, и он не ушел от возмездия. Но мне не нравится, как это выглядело. Тот тип – кто бы он ни был – еще здесь. И он не остановится. Я уверен.

Босх дернул плечами, словно ему и на это плевать.

– Ладно, вот, пожалуйста. Мелочь, но, возможно, стоит попробовать. Тогда ночью, когда он валялся в камере и я заглянул к нему, я поговорил и с ребятами, которые забрали его за вождение в нетрезвом виде. По их словам, они спросили его, где он надрался, и он ответил, что вышел из бара под названием "У Ната". Это на бульваре примерно в квартале от "Массо", на южной стороне.

– Ладно, найду, – сказал Маккалеб. В его голосе слышалось "ну и что?". – Какая связь?

– Понимаешь, именно "У Ната" он напился в тот вечер шесть лет назад, когда я в первый раз столкнулся с ним. Там же он подцепил и женщину – ту, которую убил.

– Так он был завсегдатаем.

– Похоже на то.

– Спасибо, Гарри. Я выясню. А почему ты не сказал об этом Джей Уинстон?

Босх пожал плечами:

– Наверное, не подумал, а она не спросила.

Маккалеб собрался было снова поставить пиво на колонку, но спохватился и отдал бутылку Босху.

– Я мог бы заехать туда сегодня же вечером.

– Не забудь.

– О чем не забыть?

– Когда сцапаешь типа, который сделал это, пожми ему руку от моего имени.

Маккалеб не ответил. Он оглядывался, словно только что вошел.

– Можно воспользоваться уборной?

– По коридору налево.

Маккалеб вышел, а Босх отнес бутылки на кухню и поставил в мусорное ведро к остальным. Открыл холодильник и увидел, что в упаковке из шести бутылок, купленной по дороге домой после охоты на Аннабел Кроу, осталась всего одна. Закрыл холодильник.

Вошел Маккалеб.

– Ну и сумасшедшая картинка висит у тебя в коридоре, – сказал он.

– Что? Ах да. Мне нравится.

– И что она должна означать?

– Понятия не имею. Наверное, что "большое колесо" продолжает вращаться. От возмездия не уйдет никто.

Маккалеб кивнул:

– Наверное.

– Собираешься отправиться в бар "У Ната"?

– Подумываю. Хочешь поехать?

Босх задумался, хотя знал, что это было бы глупо. Нужно просматривать материалы по убийству – готовиться к продолжению показаний следующим утром.

– Мне лучше поработать здесь. Подготовиться к завтрашнему.

– Ладно. Как, кстати, идет?

– Неплохо. Но пока мы играем в софтбол. Завтра мяч уйдет к Джону Ризну, и он быстро вбросит его обратно.

– Я буду смотреть новости.

Маккалеб подошел и протянул руку. Босх пожал ее.

– Будь осторожен.

– Ты тоже, Гарри. Спасибо за пиво.

– Не за что.

Он проводил Маккалеба к двери и смотрел, как тот залезает в черный "чероки", припаркованный на улице. Машина завелась и уехала, оставив Босха в освещенном дверном проеме.

Босх запер дверь и выключил свет в гостиной. Стереосистему выключать не стал. Она выключится автоматически в конце классической записи Арта Пеппера. Было рано, но Босх устал от дневного напряжения и воздействия алкоголя. И решил, что теперь ляжет спать и проснется пораньше, чтобы подготовиться к процессу. Пошел на кухню и достал из холодильника последнюю бутылку.

По дороге в спальню он остановился и посмотрел на эстамп в раме, о котором говорил Маккалеб. Это была копия "Сада наслаждений" Иеронимуса Босха. Картина была у него давно – с детства. Поверхность была покоробленной и поцарапанной. Из гостиной в коридор картину перевесила Элеонора. Ей не нравилось, что она висит там, где они сидят каждый вечер. Босх так и не понял, в чем тут было дело: то ли ей не нравилась сама картина, то ли эстамп от старости потерял вид.

Глядя на изображенные на картине человеческие разврат и мучения, Босх думал, что следовало бы перевесить ее в гостиную.

Во сне Босх двигался в темной воде. Раздался звон, и он рванулся вверх сквозь тьму.

Свет горит, но все тихо. Стереосистема выключилась. Босх попытался разглядеть часы, и тут телефон зазвонил снова. Босх быстро схватил трубку с ночного столика.

– Да-а.

– Привет, Гарри, это Киз.

Его бывшая напарница.

– Киз, что стряслось?

– Ты в порядке? Ты какой-то... вялый.

– Я в порядке. Я просто... я спал.

Босх посмотрел на часы. Начало одиннадцатого.

– Прости, Гарри, я думала, ты работаешь, готовишься к завтрашнему заседанию.

– Я собираюсь встать пораньше и поработать.

– Что ж, сегодня ты хорошо выступил. Мы в отделении смотрели ящик. Все болели за тебя.

– Еще бы. Как у тебя?

– Нормально. Некоторым образом я начинаю сначала. Надо себя перед ними проявить.

– Не беспокойся. Ты обойдешь этих ребят в два счета. Точно как меня.

– Гарри... ты лучший. Я научилась у тебя большему, чем ты представляешь.

Босх запнулся, искренне тронутый ее словами.

– Спасибо, Киз. Тебе следовало бы звонить мне почаще.

Она засмеялась:

– Ну, я звоню не поэтому. Обещала подруге. Как в школе... Кое-кто интересуется тобой. Я сказала, что проверю, вернулся ли ты на поле боя, если ты понимаешь, о чем я.

Босх даже не задумался, прежде чем ответить.