Ирса Сигурдардоттир - Расплата

Верно?

Хюльдар подтолкнул к Сигрун пакетик с лакричными леденцами, но та покачала головой.

– То есть Трёстюр не имеет к этому никакого отношения? – не отставал детектив.

– Нет. Не так. Неумышленно.

– Неумышленно? Как это? Что именно случилось?

– Разве это важно? – Сигрун посмотрела ему в глаза, и на ее лице отразилась печаль.

– Мы просто не знаем этого сейчас. Но вот что я вам скажу. Чем больше мы узнаем, тем больше шансов на то, что мы найдем убийцу, который сейчас на свободе. Он уже убил двоих. Так что я буду признателен, если вы ответите на все наши вопросы.

– А это может подождать? – пропищала Сигрун.

– Э… да… наверное. – Хюльдар как будто растерялся; вероятно, такие просьбы звучали здесь нечасто. – Во время нашей прошлой встречи мы спросили вас о вашем визите в тюрьму, к отцу. Теперь нам известно, что вы точно бывали там. Это подтверждается формуляром с вашей росписью. Зачем вы ездили туда и почему не возвращались?

– Я хотела сказать, что не питаю к нему ненависти.

В этом месте Фрейя вмешалась в первый раз. Вопрос и ответ вызвали у нее любопытство. Такие, как Сигрун, обычно действуют не под влиянием импульса и каждое решение тщательно обдумывают.

– Почему? Что послужило для вас толчком?

– Я… Я читала книгу. О самопомощи. – Сигрун остановилась, явно не собираясь что-то объяснить. Впрочем, необходимости в этом не было. Из профессионального интереса Фрейя прочитала несколько такого рода творений и легко представляла, о чем в них идет речь: как бороться с собственными страхами, что нападение лучше защиты, и так далее. В случае Сигрун такой совет представлялся в высшей степени сомнительным; она имела полное право жить в мире и безопасности, а не понуждаться к встрече с мучительным прошлым. Встреча с противником лицом к лицу редко помогает жертвам сексуального насилия вынести испытание. Эффект бывал в лучшем случае кратковременным. Проходило совсем немного времени, и все возвращалось.

– В книге речь шла о противостоянии прошлому? И вы интерпретировали это как указание встретиться и поговорить с отцом?

– Да. – Сигрун опустила глаза.

– И что, вам помогло?

Шторки волос качнулись влево-вправо.

– Нет. Мне стало только хуже, а на обратном пути в город меня вырвало в автобусе.

– Скажите, Сигрун, пытаясь решить вашу проблему, вы не обращались к психотерапевту? Уверяю вас, от этого будет гораздо больше пользы, чем от любых книг по самопомощи.

– Нет, не обращалась.

– А в детстве? После того, как вашего отца отправили в тюрьму?

– Нет.

– Почему? Учитывая ваше положение, вы могли получить бесплатную консультацию.

– Мама была против. И брат тоже. Им такое не нравится.

– Понятно. – Фрейя посмотрела на несчастное создание, позволила себе ощутить жар вспыхнувшего праведного возмущения, подождала, пока он спадет, и лишь затем продолжила. Критиковать мать или брата Сигрун, таких же сломленных и несчастных, не имело смысла. – Думаю, нам стоит обсудить потом возможные варианты. Попытаться преодолеть проблемы никогда не поздно, и я могу помочь вам, если захотите. – Во второй раз за день она достала визитную карточку. Такая вот рекламная кампания. Обычно карточки лежали нетронутые, желтели и сгибались, пока не приходило время отправлять их в мусорную корзину.

– Да. Может быть. – Сигрун положила карточку в карман анорака, который так и не сняла, хотя в комнате было тепло.

– Можете сказать, как вы лишились пальцев?

– Я смогу потом уйти? Когда отвечу?

Хюльдар щелкнул языком.

– Да. – Он выпрямился в кресле, протянул руку к пакетику с леденцами, к которому ни одна из женщин не прикоснулась, бросил в рот две конфеты и сказал: – Расскажите, при чем здесь Трёстюр.

– Он ни при чем. Вы даже так не думайте.

– Я не знаю, что думать. Это вы мне скажите. Давайте, – грубоватым тоном добавил детектив.

– Там произошел несчастный случай. Ошибка.

– Уточните. Несчастные случаи бывают разные. Как и ошибки. Но обычно они не заканчиваются тем, что кто-то лишается пальцев.

– Это все, что мне известно. Я только знаю, что он сделал это ненамеренно.

– Сделал что?

– Не знаю. Я была слишком маленькая и не помню.

– Но ведь ваша мать или брат должны были рассказать вам о том, что случилось?

– Он взял меня куда-то, и там это случилось. Мама сказала, что Трёстюр сам не понимал, чем это может обернуться. Помню, что нас нашел полицейский. Помню нашего дедушку. Он приехал за нами. Помню больницу, и как непривычно чувствовала себя потом. Я долго думала, что пальцы отрастут… – Сигрун вдруг притихла, как будто столь долгий рассказ стал неожиданностью для нее самой. – Мне было всего четыре года.

– Правда? И никто так и не сказал вам, что именно случилось?

– Нет.

– А вы никогда не спрашивали? – удивился Хюльдар и даже подался вперед, выказывая интерес и внимание. И хотя он смягчил тон, Сигрун все равно вздрогнула и подалась назад. В его присутствии она явно чувствовала себя некомфортно. Вот так же она сжалась, когда, направляя в комнату, он дотронулся до ее руки. Наверное, подумала Фрейя, было бы лучше, если бы провести интервью поручили женщине-полицейскому. Небритый, с всклокоченными волосами, Хюльдар подавлял своей маскулинностью, хотя, будь он бритым и ухоженным, это вряд ли что-то изменило бы.

– Раньше, давно, я спрашивала. Но правдивых ответов не получала. Мама говорила мне то же, что я сказала вам. Произошла ошибка. Несчастный случай. Об этом лучше не думать. В любом случае все пальцы требуются только пианисту. – Сигрун посмотрела на детектива с необычной для нее твердостью. – А у нас пианино никогда не было.

Разговор зашел в тупик. Но прежде чем закончить, Фрейя решила задать вопрос, не дававший покоя с тех пор, как она впервые увидела Сигрун.

– Ваш отец утверждал во время суда, что никогда не обидел ни одного ребенка до того ужасного дня, когда умерла Вака. Я хорошо знакома с подобными делами и всерьез сомневаюсь в правдивости этого заявления. Если он лгал, то, возможно, уже насиловал других мальчиков или девочек. У меня такой вопрос: вы или ваш брат подвергались сексуальному насилию с его стороны?

Потрясенная, Сигрун поднялась. Запахнула поплотнее куртку. Сунула руки в карманы, где лежали митенки.

– Нет. Ни я, ни Трёстюр не испытали ничего подобного. Так и отметьте в протоколе. – Дрожащими пальцами она натянула перчатки и решительно вышла из комнаты.

Убедившись, что дозвониться ей пытался не Бальдур, Фрейя с облегчением засунула телефон в карман. Выскользнув из комнаты, она также освободилась от необходимости общаться с Хюльдаром в паузе, вызванной ожиданием Трёстюра. Затягивая разговор с братом, Фрейя во всех деталях описала утро, проведенное с его дочерью. После этого Бальдур не мог не спросить, как дела у нее самой, и она с удовольствием описала, как встретила у озера симпатичного отца-одиночку, позвонить которому собирается в ближайшее время. Обычно Фрейя не делилась ни с кем такого рода информацией, но в данном случае сделала исключение, понимая, что Хюльдар слышит каждое ее слово.