Ирса Сигурдардоттир - Расплата

Расписывая в восторженных тонах сказочного принца у озера, она украдкой взглянула на Хюльдара и приметила на его лице страдальческое выражение.

За окном стемнело, зажглись фонари, и их желтоватый свет растекся по мокрому тротуару. Парковочное место, на котором стояла машина Орри, пустовало. Ледяной дождь прекратился, но небо хмурилось, грозя разразиться снегом. Фрейя ругала себя за то, что приехала не на машине; перспектива долгого ожидания автобуса выглядела малопривлекательной, особенно теперь, когда у нее наконец-то высохла одежда.

– Извини за сегодняшнее утро. Я хотел бы сходить с вами в парк покормить уток.

Хотя вид из окна не вызывал желания написать о нем восторженное письмо домой, Фрейя продолжала делать вид, что любуется им.

– Не надо извинений. Мне было абсолютно все равно, придешь ты или нет. – Она изо всех сил постаралась говорить своим обычным голосом, чтобы он не подумал, будто ей обидно и досадно уступить его Эртле.

– Может быть. Но мне не все равно.

Чуточку подавшись назад, Фрейя увидела себя и отразившийся в стекле коридор за собой. Хюльдар стоял с закрытыми глазами, прислонившись к стене и сложив руки на груди. Если б она не слышала его, то подумала бы, что он уснул.

– Ну и ладно. – Она снова прижалась лицом к окну.

– Бросаю пить.

– Как-то уж больно круто. – Круглое облачко ее дыхания легло на стекло и моментально испарилось. – Что с Трёстюром? Где он? Разве он не должен быть сразу после Сигрун? Мне надо домой. – Вообще-то никаких планов на вечер она не строила, но все лучше, чем болтаться здесь. Да и Молли проголодается, хотя Фрейя и покормила ее перед прогулкой с Сагой. Мысль о собаке потянула за собой образ софы, и она почувствовала, что готова свалиться и уснуть.

– Сигрун ушла раньше, чем предполагалось. Трёстюр будет минут через десять-пятнадцать.

Отражение Хюльдара открыло глаза и смотрело на нее.

Фрейя тихонько вздохнула. Неужели ей так и придется стоять здесь целых десять минут, слушая нытье Хюльдара?

– Как думаешь, сколько времени все это займет?

– Немного. Ничего нового он нам, скорее всего, не сообщит. – Хюльдар тоже вздохнул. – Из Лондона звонила жена Кольбейна, сказала, что он не отвечает. Тоже пропал. Наверное, придется обыскивать дом. Хотел бы я знать, как это все связано…

– Так, может, я уйду? Потихоньку? Или ты напишешь на меня рапорт? – Обида была еще слишком свежа, и в ее голосе прорезались горькие нотки.

– Уйти сейчас ты не можешь. И рапорт на тебя я писать не буду. Я сам позвонил в Дом ребенка, потому что ты не отвечала. А что еще оставалось?

– Оставить меня в покое.

Оба замолчали. Хюльдар снова закрыл глаза, Фрейя продолжала смотреть в окно. Время от времени по улице, разбрасывая снеговую кашу, проносился автомобиль. Фрейя уже решила вернуться домой на такси, чтобы не мокнуть на остановке в ожидании автобуса.

– Будешь «Опал»? – Вопрос прозвучал настолько абсурдно, что Фрейя повернула голову.

Хюльдар с надеждой смотрел на нее.

– Нет, спасибо. – Она собиралась добавить что-нибудь язвительное, но в последний момент сдержалась. Что толку пикироваться? Он сделал то, что сделал. В конце концов, в отношениях они не состояли.

– Можно еще раз извиниться? – Хюльдар закрыл пакетик леденцов.

– Тебе не за что извиняться. И мне это совершенно не важно. – Ее спокойное безразличие действовало на него сильнее, чем если б она злилась или предавалась отчаянию.

Хюльдар не ответил. Убрал пакетик в карман и кивнул. Прядка волос упала ему на глаза, он отбросил ее резким кивком, и она увидела, что лицо его печально. Фрейя смягчилась и уже хотела попросить конфетку, но тут на лестнице зазвучали шаги, и они оба обернулись. Это был Трёстюр, которого сопровождал полицейский. Хюльдар выпрямился, и тень уныния моментально слетела с его лица. Он выглядел уже почти нормальным, здороваясь с Трёстюром, который словно не заметил протянутой руки.

Не в первый уже раз этот парень изображал анархиста, которому на все и на всех наплевать. Агрессивность выразилась и в прическе «ирокез», которая за время опроса проявила тенденцию клониться вбок. Тонкая кожаная куртка и рваные джинсы определенно не соответствовали погоде. На ногах красовались высокие ботинки из искусственной кожи с длинными и грязными, волочащимися по полу шнурками. Глаза он раскрасил черным до самых скул, так что оставалось только догадываться, сделано это намеренно, или так размазалась краска. Кожа выглядела нездоровой; левая ноздря, где была шпилька, воспалилась. Исчезло и кольцо. Возможно, в носу возникло заражение. Без привычного пирсинга Трёстюр, при всей своей боевой раскраске, выглядел почти по-детски уязвимым.

– Сюда. – Хюльдар указал на дверь в комнату для допросов и по привычке положил руку на плечо Трёстюру, но тот, как и его сестра ранее, проворно от нее уклонился.

Интервью началось практически повторением разговора с Сигрун. Те же вопросы, те же ответы. «Нет» и снова «нет». Он ничего не знает, имена, которые называют, ему не знакомы. Фрейя слушала молча, ожидая, пока придет ее очередь.

Конечно, Трёстюр был человеком совсем другого типа, нежели его сестра: угрюмый, скрытный, агрессивный. Чтобы он открылся, требовалось чудо. В комнате было душно, и только запах лакричных леденцов, которые упрямо жевал Хюльдар, облегчал положение.

– Расскажите о вашем дедушке. Вы были близки?

Трёстюр находился дальше от стола, чем его сестра; сидел, расставив ноги и сложив руки на груди. Не в первый уже раз он напомнил Фрейе дикого зверя, старающегося занять больше места и тем самым компенсируя физические недостатки и слабость.

– И да, и нет. Он умер несколько лет назад. А какое это имеет значение?

Хюльдар не ответил.

– Насколько я понимаю, у вас нет водительских прав. По крайней мере, вас нет в регистре. Это так?

– Ну да. – Трёстюр опустил руки. До того он сидел неподвижно, как статуя. Похоже, вопрос заставил его нервничать. Но почему?

– Но вот у вашей матери водительские права есть, не так ли?

– Да. Может быть. Только машины у нее нет.

– Машины у нее действительно нет. – Краем глаза Фрейя заметила, что Хюльдар улыбнулся. – Но на днях она брала машину в аренду. Вы знали об этом?

Трёстюр стиснул губы и снова сложил руки на груди. Фрейя подумала, что руки у него дрожат, и он пытается скрыть этот факт.

– Нет.

– То есть вы не можете сказать, зачем она это сделала?.. Видите ли, мы связались со многими агентствами по аренде автомобилей, и ни в одном из них нет записи о том, что машину предоставляли ей раньше. Возможно, то было какое-то особое событие. Уборка, например? Кстати, она взяла «Универсал».

– Не представляю, зачем ей понадобилась машина.