Сергей Аникин - Могильный улей

Очнулся я в полдень от ярких солнечных лучей, которые били через окно примерно мне в лицо. Сидел я на инвалидном кресле в зале перед окном, напротив меня сидя спала Татьяна. Я взглянул на свои ноги и увидал, что они у меня обе перевязаны в районе голени и с обоих сторон наложены шины. Яркие солнечные лучи, словно бритва, полоснули мне по глазам. Я снова зажмурил глаза, а потом открыл их. «Пора свести счеты с этой старой сумасшедшей дурой», — эта мысль промелькнула в моей голове неожиданно и быстро. Кинув взгляд вправо, я увидал на полу одну гантель. Навскидку в ней было не больше десяти килограмм. Мой план был хорош, и я приступил к действию. Схватившись руками за подлокотники инвалидного кресла, я вытянул правую ногу вперед, и, коснувшись большим пальцем ноги гантели, я дернул ее на себя, она покатилась по полу с грохотом. Пол скрипел, как будто лаги под ним сгнили. Затем я вытянул руку вперед и схватил ее в руки. После, держа ее в руке, я подъехал на инвалидном кресле к ней и взмахнул рукой. Я с размаху ударил ее в правый висок. Она вздрогнула, ее голова начала биться, как будто в судорогах, она открыла глаза, из ее носа пошла струями кровь. Я замахнулся во второй раз, но в этот раз она блокировала мой удар, поймав на лету мою занесенную руку, и, схватив нож (чего я не ожидал) со стола, вонзила его мне в левое плечо. Острие прошло насквозь, и его окровавленный нос вылез сзади. Боль вступила в свои права, и я с грохотом выронил гантель из рук, она с грохотом упала на пол. Из моей раны на пол пошел струйный ручеек крови. Затем она схватила мои подмышки и, приподняв, сначала толкнула меня, а затем вместе со мной прыгнула. Я спиной разбил стекло. Осколки поцарапали мои лопатки, как будто гепард разрезал когтями мою спину. Затем она вылетела вместе со мной и кувыркнулась, упав на спину, я же лежал на животе и тужился от адской боли. Я загнул левую руку назад и вытащил из левой почки треугольный окровавленный кусок стекла.

— Я убью тебя, неблагодарный ублюдок! — вскочив с пола, выкрикнула она.

Я только успел повернуть голову, как она носом резинового сапога угодила мне в левую скулу.

— Сук-ка! Мразь! — выкрикнул я от адской боли.

Затем она подошла ко мне и присела на одно колено. Вытащила ключи из кармана и, схватив меня за волосы, повернула голову к себе, а потом она хотела воткнуть мне ключ в глаз, но я оказался проворней ее и вонзил ей в глаз треугольный окровавленный кусок осколка.

— А-ай! Твою мать, подонок! — выругалась она, выронив ключи на снег.

Небольшая связка провалилась в сугроб. После я приметил около окна огромную дубину. Я привстал на одно колено, схватил его обеими руками.

— Как тебе это, дрянь?! — с издевкой произнес я и с размаху ударил ее по голове.

Я, конечно, никогда не играл в американский бейсбол, но ударил профессионально! Она, не успев схватится за голову, упала на живот и лежала не шелохнувшись.

Не теряя ни минуты, я, опираясь на дубину, начал хромать на улицу. Как только я вышел из-за ее дома, я увидал около ее забора открытый гараж. Внутри гаража я обнаружил цвета запекшейся крови «опель астру». Потребовалось примерно десять минут, как я зашел в гараж. Внутри гаража справа на магнитах висели гаечные и разводные ключи, слева более серьезный инвентарь: в углу стояла бензопила, рядом с ней три газовых баллона с надписью «пропан», три молота висели на стене, рядом на полу стояла кувалда. На гвозде вдоль стены висел лобзик по дереву, рядом электрический рубанок, один сварочный аппарат марки «Барс» располагался почти у выхода, и пыльный, размером с колесо, трансформатор лежал у выхода в гараж. Чуть дальше я увидал цвета мокрого асфальта «ленд круизер прадо».

Как только я сел за руль «опеля» и вставил ключ в замок зажигания, автомобиль тут же завелся, я включил задний ход и, сдав назад, выехал на дорогу. При каждом нажатии на педали жутко болели стопы ног на одной и другой ногах. Остановившись и переключая с заднего хода на первую передачу, я вдруг опешил: резкий удар гвоздодера врезался в боковое окно. Окно мгновенно лопнуло, и куски маленьких осколков, похожих на алмазы, полетели прямо в салон.

— А-аййй! — выкрикнул я.

Она стояла рядом и, разбив гвоздодером стекло, угодила мне изгибистым концом в щеку, продырявив ее насквозь. В этот момент в глубину моего мозга начали резко и болезненно ударять гидравлические молоты, раздалбливая мои серые квадратики мозга, превращая его в кашу. Кровь резко рванула из губы вниз и одновременно из носа. Она залила мои ляжки, руль и разводами налетела на лобовое стекло изнутри — это чем-то напоминало начинающего художника, взявшего в руки холст. Мое сердце начало учащенно биться, вгоняя в голову болевые импульсные удары, молотящие и уничтожающие меня заживо. Тяжелые толчки шли откуда-то из глубины моего больного мозга и раскаленной ртутью сжигали все тело. Но я выжал сцепление и, отпуская его, вдавил газ в пол.

Со свистом автомобиль рванул вперед. Гвоздодер она вытащила, и моя разорванная губа начала заливать салон кровью. Мне было ни до чего, я был рад, с одной стороны, что я вырвался из этого дьявольского ада. Руки вцепились в руль, они были похожи на замороженный окорочок из морозилки. Резкий рев мотора глушил мои уши, но я давал на газ. Сделал резкий поворот направо, затем поехал прямо, затем последовал поворот налево. И наконец-то я выехал с грунтовой дороги на асфальтированную. Руки отошли от заморозки, я сбавил скорость. И постоянно поглядывал в зеркальце заднего вида. Радовало одно: меня никто не преследует.

Я понял, что выдохся, сил сопротивляться больше не было. Мой уставший, измученный разум перестал воспринимать окружающий мир. Мои глаза дернулись и покраснели красной пеленой, я это отчетливо видел, когда кидал взгляд в зеркальце заднего вида. Я оглох примерно на пять минут, и мои покрытые частично засохшей кровью уши заткнуло огромной ватой. Понял я одно: со мной случился шок. Такое может случиться с каждым гражданином на Земле, который пережил бы смертельную опасность. Боль в моем мозгу перестала меня тревожить. И он отключился, чтобы не сгорели невидимые внутренние предохранители, расположенные в голове. Перед моим лобовым стеклом мелькнул призрак. Мне казалось, что я лежу в кресле, расслабленно свесив дрожащие руки, ноги обмякли, голова как будто отключилась. Я чувствовал себя уставшим, как будто работал без перерыва отбойным молотком двое суток подряд. Мне казалось, что я наблюдаю себя со стороны. Мои ладони, мягко сжимавшие рулевое колесо, вдруг ослабли, и я ощущал свои руки неживыми отростками. Они были похожи на озерные водоросли, торчащие из моего еле живого тела. То, что я еще был на что-то способен, удивляло меня.