Сергей Аникин - Могильный улей

— Тук-тук! Тук-тук! — снова резкие удары забарабанили по крыше гроба.

— Успокойся! — закричал я. — Остановись!

Она меня проигнорировала и начала стучать сильнее. Удары звучали, как барабанная дробь.

— Хватит! — снова выкрикнул я. — Я тебе не враг!

Она меня услышала, потому что она вдруг остановилась и прислушалась, но больше всего меня убивала умиротворенность и жара, которая просто достала.

— Как тебя зовут? — задал вопрос я.

— Ольга, — твердо подчеркнула она.

— Орловская? — поинтересовался я.

— Да, а откуда ты знаешь? — удивилась она. — И кто ты такой?

— Я Климачев Владимир Александрович, и она уже убила на моих глазах прокурора и судью.

— Зачем она это делает? — судя по голосу, со слезами на глазах спросила Орловская.

— Она сумасшедшая и считает, что все мы виноваты в смерти ее дочери, — ответил я.

— Мы тут при чем? — снова спросила она.

— Она считает, что судья вынес не тот вердикт, мстит нам, чтобы мы мучились, а после умирали, — хрипло произнес я.

— Этой ненормальной доставляет удовольствие это делать? — поинтересовалась Орловская.

— Да, — решил закончить разговор я.

Но не прошло и пяти минут, как она решила сменить тему и продолжить диалог:

— Ты можешь помочь мне выбраться из гроба?

— Нет, я прикован наручниками к змеевику, как овчарка на привязи.

— Что нам делать?

— Нужно подумать, как выбраться.

Затем я подумал, что она впадет в истерику и будет кричать и ругаться, но она притихла, и тут мне захотелось попить. Я вытянул здоровую ногу вперед и едва большим пальцем на ноге схватился за горлышко бутылки, но моя нога сорвалась, и бутылка покачнулась и упала на пол. Твою мать, подумал я. После я вытянул тело вперед, и мой копчик уперся в седло инвалидного кресла, большой палец на ноге едва касался бутылки, и нога соскальзывала. Я потянулся еще сильнее, мои руки натянулись, как струны скрипки, цепь давила на запястья, и хотелось закричать, но я сдержался. Загнув стопу, мне удалось слегка подвинуть к себе бутылку сухожилием. Бутылка по полу покатилась в мою сторону и остановилась. Затем я большим и указательным пальцами ног резко вцепился в горлышко пластиковой бутылки. Картина напоминала мне то, как на море чайка, парируя, резко спускается к воде и клювом хватает рыбу. Мне удалось ухватить бутыль. Я поднес бутыль к своей второй перебинтованной ляжке и поставил ее. Бутылка покачнулась и чуть не упала. Затем я опустил правую руку вниз, цепь наручников натянулась, как цепь сторожевой собаки, и мое левое плечо уткнулось в змеевик. Раскаленная трубка коснулась моей шеи и плеча, и у меня вдруг заломило в голове. Боль невыносимо накатывала океанскими волнами на мои виски. Я тем временем вытянул правую руку и едва касался большим и указательным пальцами горлышка бутылки. От плеча и шеи уже струился пар, и они покраснели, как после ожога кислотой. Вытянув руку чуть подальше, я почувствовал, как цепь наручников натянулась так, что мне казалось, что сейчас она отрежет мне запястье левой руки. Большой и указательный пальцы коснулись горлышка, и я чуть дернул на себя бутыль. Бутыль качнулась, как шалтай-болтай, и мне удалось большим, указательным и среднем пальцами ухватить ее за горлышко. Есть, удача улыбнулась мне — смерть от жажды мне не грозит. Потянув на себя бутылку, я тут же освободил плечо и шею от горячего змеевика и пальцами скрутил крышку. Затем я начал жадно пить, как будто я бежал три часа и не пил. Вода освежила мою засохшую гортань. Я пил жадно, как будто это был последний литр в моей жизни. После, закрутив крышку, я положил бутылку на ляжку и, опрокинув голову вперед, закрыл глаза.

Я открыл глаза, сна не было, хоть глаз выколи. Мне хотелось вытащить из могилы Орловскую Ольгу Олеговну. Но как это сделать? Я сам был на привязи. Как мне снять эти чертовы браслеты с рук? Нужен был солидол, вазелин или подсолнечное масло — ну чтобы по кистям проскользнуло кольцо и освободилась рука. Это легче сказать, чем сделать, у меня ничего не было, была только реальность — этот могильный улей в роли подвала, я в наручниках и умирающая женщина напротив меня в гробу. Я взглянул на кучу хлама и увидал бутылку из-под вина, на этикетке было написано: «Черный лекарь». Я подумал: если нужно что-то скользкое, то кровь подойдет. Да, вы, возможно, догадались я хотел порезать себе руку и затем снять наручник через нее. Я никогда в жизни легких путей не искал, но и это будет не так легко, как мне казалось. Но другого шанса на спасение у меня не было. Я решил рискнуть, как говорят: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Я вытянул здоровую ногу вперед и хотел дотянуться до горлышка бутылки, но бутылка из-под вина лежала далеко, мне не хватало каких-то тридцати сантиметров, чтобы ухватиться за нее. Я выпрямился, как струна контрабаса, и вдруг колеса инвалидного кресла соскочили с места и тронулись. Я решил сложить свое тело и сел на кресло, и оно мгновенно опрокинулось назад. Мне стало страшно, мои руки, вытянутые вверх, натянулись, как две лески, скобы от наручников впились, как впивается жало шмеля, в кожу. Моя попа едва касалась бетонного пола, а инвалидное кресло проехало вперед на метр и остановилось, как забетонированное. Я быстро встал на пятку и освободил свои кисти рук от мучений. И мне показалось, что мои мышцы на ноге и руках полны битого стекла. Твою мать, мысленно выругался я. Но затем решил действовать по-другому. Я снова повис и согнул ногу в колене, после прищурил правый глаз и пнул инвалидное кресло. Оно немного проехало вперед и развернулось кругом, затем упало, и передние колеса задели об бутылку. Бутылка сдвинулась с места и слегка проехала в мою сторону. Слава тебе, господи! Мозг был рад, но пока рано справлять именины. Я вытянул ногу вперед и пяткой коснулся бутылки. Затем напрягся, руки, как стальной стержень шпаги, уже онемели, но я терпел и не издавал ни звука. Мой затылок прикоснулся к змеевику. Горячая волна вдарила в голову моего мозга, из носа выстрелила струя крови, лоб вспотел, на нем были капли соленого пота. Сердце билось под горлом и вот-вот хотело выпрыгнуть изо рта. Давление в моей голове сдавило виски такой адской болью, что я снова встал и схватился руками за голову и чуть не упал в обморок. Прошло около тридцати минут, как все нормализовалось: голова отошла от боли, кровь из носа перестала идти, и сердце сбавило ход. Я снова принялся за свое дело. Я присел, а после повис и, сжав зубы, начал пяткой доставать бутылку. Не прошло и трех минут, как я пододвинул ее к себе. Кончиками пальцев на ногах я схватил бутылку и поднес ее ко рту. Потом я зубами схватился за горлышко, опустив ногу встал на пятку. Протянув левую руку, я схватил бутылку за горлышко. Ну наконец-то первый этап сделан, нужно переходить ко второму. Я резко ударил бутылкой об батарею, бутылка треснула и разбилась — темные кусочки стекла упали на пол, а несколько ребристых крошечных кусочков угодили мне в мизинец на левой руке. Я было чуть не взвыл от стеклянных заноз, но вытаскивать их я пока не собирался. Край бутылки, который я разбил, был острым и зигзагообразным. Он мне чем-то напоминал розочку. Я поднял правую руку так, что цепочка натянулась, и я плечом уперся в трубу. Раскаленная труба начала прожигать мое плечо. Затем я вытянул руку так, чтобы было ее отчетливо видно, а левая рука над ней держала сверкающий от света кусок разбитой и острой бутылки. Ну, с богом, приступил к операции, эти мысли метались в моей голове, как летучие мыши в ущелье скалы. Я впил острый ромбообразный конец в руку. Боль была терпимой. Затем я начал резать от основания локтя до запястья тыльной стороной руки.