Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

— Увы! Говорят, такое случается с моделями и актёрами, — развела руками Ниночка.

— То есть я вообще ничего не решаю? Не имею права решать сама?!

— Не имеешь.

— На сколько? Что пишут эти долбаные французы?! — мои пальцы сжались в кулаки.

— Пока проект не закончится и не будет подписан акт.

— То есть до окончания съёмок?

— Там не уточняется. Указано: проект. Но обычно проект — это съёмки плюс время на раскрутку, — так сказали мои ребята. Время можно спросить у этого Макарова или посмотреть в их официальных документах. Там должно быть.

— А если разорвать контракт?

Ниночка посмотрела на меня ещё более участливо:

— Только через суд. В данном случае, французский. И даже если удастся разорвать, ты будешь обязана выплатить штраф или неустойку, которая включает в себя расходы за сорванные съёмки, а также придётся возместить трудозатраты съёмочной группы.

— Всей?

— Да, всех, кто участвовал: от уборщицы до продюсера.

— Господи, их же тут целая армия! Имеется в виду, возместить зарплату за тот срок, что я сорвала?

— Нет, за восемнадцать месяцев.

Я закашлялась. Ниночка прошептала в экран:

— Мне жаль.

— То есть мне не расплатиться.

Ниночка сочувственно кивнула. Да, лучше б мне ампутировали голову, когда я торопилась подписать этот ужас!

— Дамирочка, если там всё плохо, тебя обижают, я ещё поспрашиваю ребят, может быть, кто-то что-то подскажет. Или попробуй в посольство обратиться.

Я промямлила:

— Прости, я не могу сейчас. Я потом позвоню тебе. Спасибо.

— Понимаю. Держись, Дамирочка!

Ниночка отключилась, я осталась одна. Мир свернулся в клубок мрака над моей головой. Горло захлестнуло отчаяние — прекрасная добавка к страху: выходит, я добровольно лишила себя свободы и продала практически в рабство. Загнала в клетку на неизвестный срок. Во имя чего?! Ради жалких евро и чувства собственной важности?

Дышать стало нечем, а телефон завибрировал новым звонком.

О, а вот и Интерпол пожаловал!

Я скользнула дрожащим пальцем по экрану, терять уже было нечего.

— Как дела? — бодро спросил Роберт Лембит.

Превозмогая слабость и муть, я натянула джинсы, закрутила волосы в пучок, собираясь на встречу — «только в офисе Интерпола и нигде больше», — потребовала я, понимая, что в моём случае это единственный способ убедиться, что интерполовец не фальшивый. Я не позволю спаивать меня какой-то гадостью. Этой ночью мадам Монстр перешла все границы. Постоянный обман и манипуляция, пусть они и называют это «гениальной режиссурой», с меня хватит!

Финн не перезванивал. Как обычно. Уже привычное чувство одиночества с оттенком предательства воцарилось в моей душе. Вроде бы он меня не предавал… Но от чувства отделаться было невозможно. После ночных видений оно стало сильнее, словно там — в этих живых иллюзиях он меня и подставил. Он в самом дел был Эхнатоном?

Я по-прежнему не знаю. Глупо было надеяться, что мне откроются какие-то тайны прошлого!

Но то что в видении я встретилась с самым известным фараоном древности заставляло волосы на моей макушке шевелиться. Поверить было невозможно. Скорее это подсознание шалило от наркотика и от намёков, витающих вокруг. А историю я знаю, и изображений видела немало, так что… Похоже, осталось два шага до психиатрии.

Мне не нравится, что меня превращают в марионетку, дёргают за ниточки! Ненавижу обман! Я выросла свободной!

Страх липкой холодной массой расползался под кожей, потому что я поняла сегодня — они не остановятся. Мадам Беттарид и Макаров. Она упивается властью и будет играть мной, как злая девочка в куклы, отрывая ножки-ручки и проверяя на прочность. Есть ли у неё моральные пределы? Кажется, нет.

Зачем ей это? Не знаю. Может, просто скучно? Богатство развращает многих, а огромное богатство, доставшееся по праву рождения, нередко делает из людей монстров. Я сфотографировала статуэтку Богини Маат в ванной, дотошно запечатлела смартфоном перстни и кольца, надеясь, что украшения настоящие. Возможно, в этом случае мне повезёт, если, конечно, ситуация не станет ещё запутанней.

Я пыталась сообразить, где мои конверсы, когда в комнату вошла с лёгким стуком Арина. Круглое лицо её, вся поза и даже пружинящие кудряшки выражали озабоченность и сочувствие.

— Ты как, Дамира? Ребята сказали, что ты выпила вчера лишнего и тебе стало плохо…

Я почувствовала к ней отвращение, ощутив враньё кожей. Именно эта милашка убеждала меня, что во французской версии договора всё отлично.

Угу, просто прекрасно! На органы пока не распродали!

— Меня мутит, — поджав губы, ответила я. — Во сколько съёмки сегодня?

— У тебя только примерка после обеда. Мадам Беттарид волновалась за тебя. Она сказала, тебе обязательно надо отдохнуть, прийти в себя, — проворковала Арина.

— Вот спасибо! Вот щедрость какая! — не удержалась я от сарказма.

Лицо Арины изменилось, от кукольной милоты не осталось и следа. Она встала, скрестив на груди руки — эдакий боевой купидон, не хватает только лазерного копья и палицы за пояс.

— К чему этот тон, Дамира? — строго спросила Арина.

Я встала так же, глядя на неё сверху вниз и еле сдерживая негодование.

— А какой нужен по условиям договора? В ноги броситься?

Помощница мадам Монстр опешила.

— Хм, ладно, — она развернулась к двери, но не вышла, а снова посмотрела на меня осуждающе. — Знаешь, Дамира, ты самое неблагодарное существо из всех, что я видела! К тебе так относятся, а ты выпендриваешься.

— В таком случае у меня есть для тебя ошеломительная новость: я человек, а не существо.

Взгляд волчицы мазнул по мне лишь мгновение, затем Арина собралась и расцвела привычной дружелюбной улыбкой.

— Прости, понятно, что ты устала от съёмок, эмоций, впечатлений. Всё впервые. И отравилась. Кстати, мадам Беттарид выставила претензию кейтеру и поставщику шампанского.

— Вот как!

— Да. Она ценит свой персонал, тебя в том числе, — кивнула Арина, снова само дружелюбие и невинность. — И поэтому будь любезна: воздержись от еды и полежи до обеда. Тебе может быть ещё нехорошо.

Я усмехнулась.

— Отрава проверенная?

В лице Арины снова промелькнула злость и так же профессионально погасла.

— Пищевые отравления — опасная вещь. Отравления алкоголем — тем более.

— Угу.

— И украшения, что тебе дала Катрин, где они? Я заберу, она просила.

— Да, пожалуйста. Вот они, на столе. Под опись сдавать не надо?

Арина покосилась на меня и сгребла драгоценности.

— Побольше воды пей сегодня. И отдыхай. — Уже у выхода она добавила: — И никуда не выходи. Будет хуже, я на связи; вызовем врача.

«Патологоанатома ещё рано», — подумала я.

Едва за кудрявой помощницей демоницы закрылась дверь, я бросилась за теннисками.