Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

Я жадно слушала мадемуазель Дефи, пораженная возможностями современной науки. История буквенная, существовавшая лишь в книгах, разворачивалась передо мной объёмом: вид настоящих волос, тщательно переплетённых в косы, запутавшаяся в них синяя бусина, иссушенное тело труженицы — реальной женщины из четырнадцатого века до нашей эры, вспороли реальность и поставили точку на мифе. Захотелось знать больше.

— А вы уже делали анализ ДНК этой мумии? — спросила я.

— Только собиралась. Хотите попробовать? — проговорила Николь.

— Очень, — закивала я.

И Николь будто окончательно признала во мне свою, выдала шприц и принялась объяснять, что нужно делать. Теперь мумия была ещё ближе, я могла её касаться. Умение ставить уколы и капельницы пригодилось. Николь провела меня по всем пунктам процедуры, как наставник студентку: от момента забора материала до их просмотра под микроскопом и сравнения частично разрушенных временем ДНК-цепочек на экранах мониторов. Полный восторг!

Увлечённая темой, я уловила себя на том, что каким-то образом понимаю некоторые фразы прежде чем Катрин переведёт, — благословенна латынь — язык науки и медицины во все времена! И к французскому я начала привыкать.

Телефон Катрин зазвонил.

— Нам пора, дорогая, — сказала Катрин. — Всё готово к съёмкам.

— Жаль, что так быстро! Заглядывайте ещё, — вздохнула Николь, с улыбкой сдвигая очки на нос. — И учите французский, мадемуазель. Думаю, нам с вами будет о чём пообщаться! Кстати, вам не говорили, что вы очень похожи на Нефертити?

— Спасибо, — сказала я мадам Беттарид когда мы снова оказались на заднем сиденье чёрного Бентли. — Не верится, что нас допустили в такую лабораторию и дали возможность поучаствовать в процессе!

Она одарила меня довольной улыбкой.

— Я давно спонсирую музей и исследования Николь, она пошла мне навстречу. Кажется, я вновь зажгла в тебе дух историка, не так ли?

— Да, это было очень увлекательно.

Сложно было признаться, но поход в лабораторию действительно стал для меня подарком и открытием: наука — вот что меня увлекает! Даже жаль, что не срослось… Но не время для сантиментов, надо быть собранной. Возможно, это был просто ловкий ход мадам Беттарид, чтобы усыпить мою бдительность. Проницательности у неё не отнять!

— Мы возвращаемся в студию? — уточнила я.

— Нет. Но всё уже готово к работе, а ты?

— Работа есть работа.

— Правильный подход. И я вижу, что ты вновь вернулась в себя, наша Нефертити.

Воцарилась пауза. Мадам Беттарид углубилась в переписку в телефоне. Я смотрела на улицы Парижа за окном и думала: можно ли подобрать слова и тактику, чтобы меня перестали воспринимать манекеном? Папа говорил, что изменить ничего нельзя только, если ты мёртв. А я жива, значит пытаться стоит.

— И всё-таки я не была Нефертити, — повернулась я к мадам Беттарид, вызывая на разговор.

Она оторвалась от гаджета и с удивлением посмотрела на меня.

— Внешнее сходство ничего не значит: игра генов, смешение кровей, случайное попадание.

Моя собеседница отложила телефон на колени и мягким, почти гипнотическим тоном проговорила:

— Но ты же поверила, Дамира, и сама видела сцены из прошлой жизни, не так ли? В ту ночь, когда ты попросила об этом.

Я усмехнулась.

— А что я, собственно, видела? Что я спала с фараоном и это был Финн? Да. Но я могла быть кем угодно, одной из гарема. Браслеты и служанка-нубийка ничего не доказывают. Чаша, золото, пруд с лотосами? Более того, это вообще мог быть сон, игра подсознания.

Мадам Беттарид сощурилась нехорошо и констатировала:

— А ты действительно упряма.

— Я рациональна. Пролистав множество интернет-страниц за это время, знаете, что я выяснила? Только ленивый не провозглашал себя перевоплощением Нефертити! Её имя благодаря бюсту слишком узнаваемо, статусно, а все хотят быть особенными. Но я не хочу.

— Интересно, почему?

— Мне это не нужно. Достаточно быть собой.

— И ты знаешь, кто ты? — в глазах моей собеседницы что-то изменилось, словно она прямо сейчас проводила переоценку имеющихся данных.

— Знаю.

— Неужто?

— Мне двадцать три, мне нравится наука и не нравится сниматься. Я предпочту белый халат или джинсы археолога платьям от кутюр. Шоу-бизнес не для меня. Я вам даже благодарна за то, что я смогла это понять.

— Но проект тебе придётся закончить, согласно подписанному контракту.

— Я знаю, — хмуро ответила я.

— Но знаешь ты не всё. — Мадам Беттарид спокойно разгладила подол юбки и чуть склонила голову. — Разве не было в тебе с детства странной тяги, желания выяснить больше о затейливых египетских картинках? Не снились необычные сны? Крокодилы в зелёных водах? Разве не испытывала ты трепета перед артефактами из долины Нила? Не узнавала внезапно древние лица, даже не взглянув на подпись к фото скульптуры?

Я затаила дыхание, глядя во все глаза: она в самом деле читает мысли?

Мадам Беттарид не планировала останавливаться.

— А Финна ты не узнала по одному взгляду? И тоже думаешь, совпадение? Спроси у любого на улице, у скольких такое в жизни бывало?

В моём сердце резануло, словно она каблуком наступила на больное.

— Мы всё равно никогда не узнаем, как было на самом деле. И кто кем был. Предположения не считаются, — проговорила я, стараясь сдержать эмоции. — Да это и не важно: если что-то было в прошлом, оно ушло. Мы живём сейчас.

Она молчала, разглядывая меня внимательно.

— Что ты знаешь о Нефертити, Дамира?

— Не больше, чем есть в современных источниках. Кто-то говорит, что она была чужестранкой, основываясь на переводе её имени «Прекрасная пришла»; кто-то считает, что она приходилась сестрой Эхнатону. Но согласно последним доводам учёных, Нефертити была дочерью придворного сановника Айе, просто жене фараона-бога не к лицу было обычное происхождение и поэтому имена родителей умалчивались.

— Сколько девушек твоего возраста знает об этом?

— Я просто люблю историю.

— И ты лично как считаешь, кем была Нефертити?

— Мумия не найдена, без ДНК не выяснить. Но я сомневаюсь, что её обнаружат. Наверняка она была уничтожена.

— Но всемирно известный бюст сохранился. И мумия Эхнатона, самого ненавидимого и проклятого царя.

— Бюст царицы упал лицом в песок, когда крушили мастерскую скульптора. Разбили и саркофаг Эхнатона на тысячи осколков в Амарне, соскоблили рельефы в гробнице. Мумию фараона спрятал от врагов в женском саркофаге его сын Тутанхамон, — мрачно ответила я. — Нефертити была его мачехой. Учитывая историю рождения Тутанхамона, вряд ли они испытывали друг к другу трепетные чувства.

— Однако женой Тутанхамона была дочь Нефертити, царевна Анхесанпаатон, а уж она мать любила! — заметила мадам Беттарид. — Есть свидетельства, что браслеты Тутанхамона, как и многое в его гробнице принадлежало Нефертити.