Маргарита Ардо - Новая жизнь Нефертити

Я раскрыла рот, как рыба, не в состоянии вымолвить хоть что-то. Самолёт повернул ещё раз и начал набирать скорость, меня покачивало из стороны в сторону. Макаров взял меня под локоть и подтолкнул к креслу.

— Сядь и пристегнись. Мы взлетаем. И давай без глупостей, твой разбитый нос никому не нужен.

Макаров так и просидел в соседнем кресле весь полёт, наблюдая за мной. Руки мои дрожали. Я сжала их в кулаки, не выдавая отчаянье. Гримёрша Лили смотрела на мои слёзы удивлённо, не понимая, что происходит. Я бы сказала ей, что это похищение, но я не знала этого слова ни по-французски, ни по-английски. Истерика не поможет в любом случае.

Судорожно размышляя, я догадалась, что произошло. Наверняка Мадам Беттарид раньше встречалась с Лембитом, ведь не мог же он только наблюдать за домом, не пытаясь выяснить детали об украденных артефактах. Она запаниковала, когда меня взял под арест Интерпол и решила изменить планы. На подготовку самолёта требовалось время, и вот откуда такая щедрость с походом в музей! Как точно всё было рассчитано: отвезти меня туда, где никто нас искать не станет, а потом вылететь из Франции. Частные лайнеры не проверяют так, как рейсовые, в этом я уже убедилась.

Мой единственный защитник остался в Париже. А люди в самолёте — только те, кому мадам Беттарид доверяет. Значит, им не могу доверять я. Моё сердце ухнуло холодным комом в желудок.

Не паниковать! — сказала себя я. — Я не имею права на панику! Надежда ещё есть…

— Почему в самолёте нет Финна? — спросила я, когда самолёт набрал высоту.

— Запишется на телевидении и прилетит, куда он денется.

— Мы будем снимать без него? Я хочу настроиться.

Макаров посмотрел на меня одобрительно.

— Успокоилась уже? Быстро, молодец. Не такая уж истеричка, как говорили.

— Да, — соврала я. — Так что насчёт Финна?

— К ночи будет, не волнуйся.

Значит, до ночи у меня есть время, — резюмировала я и, посмотрев на браслеты на руках, решила: улизну и отправлюсь в полицию Египта. В конце концов, на мне украденное сокровище этой страны. И если египтяне подключили Интерпол, им не всё равно.

Мы вышли из суперджета в наполненный зноем и песком воздух только через четыре часа.

Солнце ослепило меня, я прикрыла глаза ладонью, а затем всмотрелась в горизонт. Нас ждали автомобили прямо у трапа. За асфальтированными полосами, за стройными рядами пальм, за белым, изрезанным будто иероглифами зданием международного аэропорта в мареве жарился под синим небом Луксор. Моя мечта. Но не так я хотела здесь оказаться.

Законсервированный жарой на берегу зелёного Нила, Луксор застыл во времени. Несмотря на современные постройки, дороги, отели, здесь правила древность: дымчатые горы высились на той стороне реки, скрывая тайны Долины Царей; крестьяне в повозках, запряжённых осликами, бесстрашно сновали меж машин, словно Осирис уже им даровал вечную жизнь, женщины, закутанные, несмотря на пекло, мужчины в длинных, как платья, туниках, словно сошли с фото начала двадцатого века.

Колоссы Мемнона огромные и щербатые сурово встречали проезжающих. Памятники и храмы; реклама, говорящая только о них, были основой этого места, рассчитанного на туристов. Пальмы, колышущиеся на ветру, говорили: «Мы точно такие же, какие росли в саду Рамзеса Завоевателя, поклоняйтесь нам». Белые тонконогие и тонкоклювые ибисы, взлетающие над рекой, вторили им: «Мы ничуть не изменились с тех пор, как женщина-фараон Хатшепсут строила свой чудесный храм, мы знаем ритуалы жрецов, восхищайтесь нами!» Ощущение сокрытых тысячелетиями загадок витало в воздухе и осыпалось мурашками по коже.

В гостинице мадам Беттарид подошла ко мне, как будто ничего не случилось, и сказала:

— Дамира, у тебя пятнадцать минут. Приходи в чувство с дороги. Затем грим, переодеваться и в Карнак, девочки к тебе придут. Надо не пропустить закат солнца. Мы и так задержались.

— У меня нет вещей, белья, — ответила я. — И не во что переодеваться.

— Всё необходимое есть у костюмера, если нужно что-то ещё, скажи Дмитрию, он распорядится, чтобы кто-то из помощников приобрёл.

— Я бы сама сходила в магазин. Хотя бы в гостинице, если он тут есть…

Вот он шанс — сбежать!

— Нет времени, — парировала мадам Беттарид.

А Макаров взял из моих рук паспорт.

— Нужен для оформления. Зачем в магазин? В номере есть всё, пользуйся. Ребята тебя проводят. Египтяне, — поморщился он, — знаешь, такие животные, ещё обидят.

Кто бы говорил!

Я отвернулась, чтобы никто не увидел отвращения на моём лице. Два амбала в гавайских рубашках довели меня, как конвой, до номера на пятом этаже.

Гранд Эбаде Луксор был обычной гостиницей: в меру мрамора и зеркал, в меру панелей под дерево, в меру современного комфорта и, конечно же, намёки на древность в декоре в виде папирусов в рамках и стилизованных ваз. Мой номер был чистым и стандартным — совсем не комната дворца в Париже, но с духом того же отчаянного, глубинного одиночества, которое и толкнуло меня на всю эту историю.

Я поставила на зарядку телефон Лембита, и тут же вместе с тревожным «Дамира! Где вы?» получила десяток сообщений о пропущенных звонках. Я набрала его сама.

— Дамира, вы в порядке? Где вы? — послышался сосредоточенный голос Лембита, на фоне — шум людей, женский голос, объявляющий что-то.

— В Египте, в Луксоре.

— Это я знаю. Где конкретно?

— Пока в гостинице, потом едем в Карнакский храм на съёмки.

— Почему уехали? Не было туалета рядом? Я предупреждал!

— Меня не спрашивали. — И я рассказала о том, что произошло.

Он выругался на каком-то своём языке. Сквозь выдох и паузу произнёс:

— Простите, я зол. Не успел…

— Ничего. Пока я просто в номере, на съёмках вокруг будут люди. Тут везде туристы. Всё точно продлится до ночи, когда прилетит Макс Финн. Я попробую добраться до полиции здесь, но меня охраняют, ни шагу не дают ступить самостоятельно, забрали паспорт.

Он сказал коротко:

— Коллег я извещу. Лучше не делайте резких движений, вы можете спровоцировать ваших работодателей. Ждите меня. Вылетаю в Египет.

— Зачем? — замерло моё сердце, испытав внезапную радость и облегчение.

— У меня есть дело, его надо расследовать. До встречи, Дамира!

Лили и костюмеры скоро пришли с чемоданами театрального волшебства. Жаль, никто из них не говорил по-русски. Комната превратилась в гримёрную и началось долгое и тщательное преображение, которое, как и в первый раз окончилось появлением ожившей Нефертити в зеркале передо мной. Платье, сшитое Ральфом в лучших традициях восемнадцатой династии, было потрясающим. Я подняла руки, нежная ткань приятно коснулась плеч, и тонко выделанный, почти прозрачный, вручную плиссированный лён заструился по животу, бёдрам, коленям. Золотым поясом, произведением искусных вышивальщиц, подвязали под грудью, перехватив крайне глубокое декольте и распустив два длинных конца с серебряными лотосами. Костюмер завязала сзади тесёмки традиционного воротника-пелерины «усех» из цветных и золотых бисерин, мои волосы скрыла знаменитая синяя корона-парик с целым уреем с виде кобры. Золотой венец прямо надо лбом заставил его казаться выше. Подведённые глаза, ярко выведенные брови.