Джейн Корри - Я отвернулась

Но Майкл не хочет.

— Нет! Я хочу остаться здесь, с вами!

Теперь Питер по-настоящему раздражен. В любую минуту, пугаю я себя, он может на все плюнуть и вернуться в дом один. Вдруг он заговорит там с моей давней подружкой Кристиной, которая тоже приехала с родителями? Он может предпочесть ее мне. Я чувствую, как вся моя радость улетучивается. Что я скажу девочкам в школе, если Питер меня бросит? Вот тогда мне и приходит в голову эта идея.

— Постойте! — говорю я быстро. — А что, если нам поиграть в прятки?

Глаза Майкла загораются.

— Я люблю эту игру! — Он тычет пальцем в Питера: — Ты прячься первым!

— Хорошо! — Питер подмигивает мне. — Но мы обязательно будем прятаться все по очереди!

— Считаем до пятидесяти, да, Элли?

— Еще только одно правило, — добавляю я. — Никто не заходит в рощу. Там слишком много деревьев, легко потеряться.

Я бросаю взгляд на Питера. Кажется, он читает мои мысли. Небольшая роща на участке — идеальное место, где мы с ним могли бы спрятаться до тех пор, пока Майкл туда не сунется вопреки запрету. Питер одобрительно кивает, и дрожь возбуждения бежит по моему позвоночнику.

— Ладно! — радостно соглашается Майкл. — Начинаем, Элли! Мы считаем, а Питер уходит. — Братишка тянется к моей руке, его теплая кожа касается моей. — Один, два, три…

Из окна камеры я вижу небольшую горку и пару качелей — для детей, которых привозят сюда в дни посещения, чтобы они не забывали маму, папу, бабушек и дедушек, родных и друзей. Я смотрю на них с болью в сердце, вспоминая времена, когда водила своих двоих на местную детскую площадку. Я подружилась с молодой матерью, переехавшей в нашу деревню. Ее дети были почти одного возраста с Эми и Люком. Мы часто гуляли вместе и смотрели, как они играют на ржавых качелях и горках. Но вскоре она стала задавать слишком много вопросов, и я перестала с ней встречаться.

С остальными деревенскими мамами у меня не нашлось точек соприкосновения. В этой небольшой сельской общине жители, как заведено, все знали друг о друге. У всех моих новых знакомых были матери, всегда готовые посидеть с детьми и дать совет. Они казались гораздо более уверенными в себе, чем я. В попытке вписаться в местное общество я вступила в женский клуб, но побывала только на одном собрании, поскольку они проводились по вечерам, а Роджер любил видеть меня дома, возвращаясь с работы.

Когда меня пригласили на ежегодную экскурсию в Вудсток, муж выглядел очень недовольным.

— А как же дети? — спросил он.

Мне не хотелось указывать ему, что я с ними каждый день, а он часто возвращается домой поздно.

Большую часть времени я проводила в стараниях найти детям занятия, которые им бы понравились. Я надеялась заинтересовать их полевыми цветами, как мама меня. Но когда я застукала Эми за попыткой съесть одуванчик, который мы готовили для гербария, запаниковала. Они могли оказаться ядовитыми, если верить маленьким заметкам, которые мама делала в своем дневнике садовода характерным округлым почерком. Так что на этом все и закончилось. Вместо сбора растений мы ходили в долгие прогулки, когда погода была достаточно сухой, или посещали передвижную библиотеку, которая дважды в месяц останавливалась возле деревенской администрации.

Иногда мы садились на автобус до Оксфорда, чтобы посетить Эшмолеанский музей искусства и археологии. Мне очень нравилось, но детям быстро надоедало, и они начинали шалить.

Время от времени я кивала Джин через забор и мы обменивались дежурными фразами, но это все. Мне не хватало компании соседки, но я не могла позволить себе расстраивать Роджера.

Все, что требовалось, — это потерпеть, когда ночью его руки шарили по моему телу. После этого он бывал мил, если только не выпивал слишком много. Тогда он становился саркастичным и грубым.

— Ты ведь на самом деле не любишь секс, да, Элли? Да что с тобой не так?

— Ничего, — бормотала я, но он только злобно смеялся.

— Я знал, что ты наивна, когда встретил тебя, но ты никак не показывала, что фригидна.

Я вздрагивала от обиды. Возможно, если бы я объяснила, он бы понял. Но я слишком боялась признаться. Так мы и жили, ни шатко ни валко.

Вскоре муж объявил, что записался в сквош-клуб при колледже. Однажды вечером он возвратился в рубашке, надетой наизнанку.

— Принимал душ после занятия, — объяснил он. — Видимо, схватил, как под руку подвернулось.

Это казалось вполне правдоподобным, и все же…

В другой раз, когда мы сидели на диване и смотрели фильм, а дети (о чудо!) оба спали, зазвонил телефон. Я сняла трубку и услышала тишину.

— Не в первый раз, — заметила я.

— Правда? — Раздраженное выражение, которое я хорошо знала, мелькнуло на лице Роджера. — С этими «холодными звонками» пора что-то делать. Это вторжение в частную жизнь!

И вот однажды утром, после того как Роджер уехал на полный учебный день, я получила бандероль. Это было необычно. На мгновение сердце замерло в надежде, что это долгожданный ответ на отправленное письмо. Но штемпель стоял местный. Я внимательно изучила объемистый пакет с напечатанными на нем заглавными буквами.

Не в силах больше тянуть, я разорвала его, чтобы увидеть содержимое. Оттуда выпал шарф моего мужа с символикой колледжа; преподаватели часто носили такие в знак солидарности со студентами. Зачем кто-то отправил его мне? Инстинктивно я поднесла его к лицу.

Он пах чужими духами.

Весь день я твердила себе, что это не может быть правдой. Но слова Джин преследовали меня даже спустя столько времени. «В машине. Целовал женщину».

— Ах да, — сказал Роджер, когда я показала ему вечером шарф. — Это просто глупый розыгрыш. Некоторые мои коллеги так и не повзрослели.

Я вздохнула с облегчением. Казалось, его это совершенно не обеспокоило. Видимо, все в порядке.

— Но зачем им это?

— В университетах полно интриганов. Тебе надо почитать романы Дэвида Лоджа [15] Дэвид Джон Лодж (28 января 1935 г.) — английский писатель и литературовед. .

Читать? Ха! Где же взять время на такую роскошь. Я была слишком занята и измучена уходом за детьми. Каждый день находилась куча неотложных дел. Я не могла вспомнить, когда в последний раз брала в руки даже газету.

На следующий день в дверь просунули похожий коричневый конверт. В нем лежали два корешка от билетов в оксфордский кинотеатр «Одеон» на прошлый вторник, вечером которого Роджер, по его словам, играл в сквош.

— Я не смотрел никакого фильма, — сказал муж, когда я ему сообщила. — Даже не был в центре города. Если такое случится снова, наверно, стоит сообщить об этом в полицию. Это домогательство.

— Не слишком ли это драматично? — спросила я.