Андерс Рослунд - Именинница

Подставной владелец — обычное дело. Официально такие люди или организации не имели ничего. В нескольких комнатах горел свет, на первом этаже под «башней», похоже, располагалась кухня. Хоффман заметил двух вооруженных охранников, каждый из которых отвечал за свой этаж. Но больше как будто никого не было. Он решил подождать. Около двух-трех ночи можно было даже позволить себе вздремнуть.

07.06 (Остался 1 день и 56 минут)

Отделение полиции в Шкодере выглядело как и большинство зданий в центре — плоская крыша, невзрачный фасад, кондиционеры под окнами, похожие на огромные прямоугольные ульи. На деревянных стульях вдоль стен приемной сидело несколько человек. Престарелый мужчина, который пришел сообщить о ночном взломе квартиры, мужчина помоложе с документами на два угнанных автомобиля и семья с заявлением на загранпаспорт — « Это наш первый. Едем в Испанию ».

Шведский полицейский Вернер Ларсон, занявший место в углу, терпеливо дожидался своей очереди.

Гезим Латифи оказался высоким, заметно выше Хоффмана, широкоплечим мужчиной с мягким взглядом. Он был миловиден, на манер киноактера или героя ролика, рекламирующего профессию полицейского. Несмотря на жару, Латифи сидел в матерчатой кепке, низко навинутой на лоб.

— Мистер Ларсон?

Хоффман кивнул. Рекламный полицейский приветствовал его крепким рукопожатием.

— Следуйте за мной.

В Стокгольме такой акцент называют «югославским английским». Или это скорее албанский вариант? Так или иначе, это был английский полицейского, а не мафиози.

Каморка — так одним словом можно было описать его кабинет. Голые стены, простая мебель — комната без лица. Хоффман выложил рекомендательное письмо и новое полицейское удостоверение на такой же безликий стол. Латифи пробежал глазами текст об исключительных достоинствах полицейского Вернера Ларсона. Захватив двумя пальцами, достал из кожаного чехольчика удостоверение и внимательно сверил фотографию с лицом гостя.

— О’кей. Чем могу служить, коллега Ларсон?

Семья Пита Хоффмана пряталась от смерти в тысячах миль отсюда. Времени было в обрез, Пит ощущал его давление почти физически. Тем не менее он не мог не улыбнуться. Его встречали как полицейского и привечали как полицейского. Неплохая карьера для того, кто столько лет считался одним из опаснейших преступников Швеции.

Балканскому акценту Латифи он противопоставил свою версию английского, которую, вероятно, можно было бы считать «стокгольмской». Первым делом Пит предупредил, что комиссар Гренс не считает расследование, о котором пойдет речь, обычным, поэтому и методы выбраны соответствующие. Есть список из восемнадцати неопознанных женских тел, каждое из которых ему, Вернеру Ларсону, поручено сличить с особыми приметами пропавшей гражданки Швеции. Документ только что передан специальным мессенджером, поскольку использование обычных электронных коммуникаций может привести к утечке информации.

— Ханна Ульсон? — переспросил Латифи.

— Так ее звали на момент исчезновения.

— Кто она?

— Имя — вот все, что я о ней знаю. Но мой шеф… скажем так, я был бы признателен вам за возможность заглянуть в материалы еще нескольких расследований. Собственно, мое основное задание связано с другим человеком. А именно, с выходцем из вашего региона, который за последние несколько дней в Стокгольме лишил жизни как минимум трех человек. Комиссар Гренс говорил с вами по телефону и упомянул среди прочего, что человек, которого он много лет назад арестовал по подозрению в убийстве целой семьи, имеет отношение и к этим смертям. Семнадцать лет назад комиссар был вынужден отпустить его за недостатком улик, после чего подозреваемый немедленно покинул Швецию. Есть сведения, что он вернулся на родину, то есть сюда. И теперь снова стал актуален в качестве вероятного заказчика тройного убийства, о чем свидетельствуют данные локализации телефонного звонка.

По стенам безликой комнаты висели такие же безликие полки с набитыми бумагами папками. Латифи достал одну, открыл с легким хлопком и выложил на стол все документы, кроме одного.

— Об этом человеке говорил ваш начальник?

Хоффман взял в руки черно-белую фотографию очень молодого мужчины, которому впоследствии было суждено стать одним из главарей стокгольмского преступного мира. Король Золтан. Смешное имя, которое странным образом ему шло. Пит вернул фотографию на место.

— Да, о нем.

— В таком случае мне действительно есть что вам сообщить.

— И что же?

Албанский полицейский замялся, словно подыскивал подходящие английские слова. Он не то чтобы волновался, просто явно не привык использовать этот язык в профессиональных целях.

— Я просматривал разные списки преступлений и время от времени натыкался на него, но… в общем, это было давно. Когда-то он буквально кочевал из одной исправительной колонии для малолетних преступников в другую, но потом все закончилось. Последнее дело — октябрь 2001-го. Пропал в одночасье. В реестре полицейской разведки его имя мелькало, — то в связи с контрабандой оружия, то вооруженного нападения на человека, то ограбления — в общей сложности порядка двадцати случаев. Похоже, он контролировал наш участок так называемого балканского маршрута — нелегальной трассы по переправке оружия. Из стран Северной Европы в фокусе внимания поставщиков те, где спрос на «стволы» наибольший. К примеру, Швеция, откуда прибыли вы.

Пит Хоффман разглядывал снимок паспортного формата. Король Золтан — тогда молодой человек, со временем ставший зрелым мужчиной. Судя по всему, в этом отделении должны храниться и другие его снимки.

— Подозрения, допросы — дальше этого у нас так и не пошло. Точнее, у моих коллег, потому что в то время я работал в Тиране.

— Не пошло? Но почему?

— Вам так прямо и сказать? В этом кабинете?

— Да.

— Прибыль коррумпированных полицейских тем выше, чем больше прибыль контрабандистов.

— Вы о своих коллегах?

Латифи пожал плечами:

— О многих из них. Такие уж у нас порядки.

— А вы?

Латифи улыбнулся:

— Ваш шеф не стал бы звонить в Германию, если бы я был одним из них. И вы не сидели бы сейчас здесь.

Один из тех, кого невозможно подкупить. «Почему?» — спрашивал себя Хоффман. Почему бы не вести себя так, как большинство коллег? Зачем себя ограничивать? Что заставляет человека противостоять системе, которая этого не прощает?

— Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить.

Хоффман кивнул:

— Да, хорошо бы взглянуть на более… актуальные, скажем так, его снимки.

— Я понял. Что ж, у меня найдется парочка и таких.

Латифи выложил новую пачку документов. Перевернул верхний — фотографии с места преступления.