Джеймс Кэрол - Дом 17 по улице Черч-роу

— Ты спятила ?

— Нет, просто разозлилась.

— Хочешь знать, что произошло? — быстро заговорила Гомез. — Пару месяцев назад я пошла в магазин купить кое-какой бакалеи, но когда хотела заплатить, моя карточка была отклонена. Штука в том, что на моем счете было еще много денег. Когда я вышла из магазина, то попыталась позвонить в банк, но мой телефон оказался заблокирован. У банка неподалеку было отделение, однако когда я пришла к ним, у них не оказалось никаких данных о моем счете. И это был не один счет, который просто исчез. То же случилось со всеми другими моими счетами, даже с теми, о которых, как я думала, не знал никто. Но это еще не все. Исчезли мои почтовые ящики и мои аккаунты в социальных сетях. По существу, исчезло все, что содержало данные о моей личности. Абсолютно все. Я словно перестала существовать.

Гомез посмотрела Катрионе в глаза, ожидая реакции. Катриона кивнула ей, чтобы она продолжала. История, которую она рассказывала, хоть и звучала как байка, но сама Гомез выглядела и говорила так, словно не лгала.

— В общем, когда я вернулась домой, нашла там посылку с телефоном. В нем было текстовое сообщение от некой Кэти. Она писала, что если я буду делать все, что она велит, то я получу назад свою личность. Она устроила так, чтобы я прилетела в Великобританию, и подготовила жилье для меня. Оно, правда, больше походило на тюремную камеру. Мне не разрешалось выходить на улицу. Когда у меня заканчивалась еда, она заказывала для меня доставку. Я понятия не имела, сколько должна была сидеть там. Черт, да я, прежде всего, не имела понятия, что я вообще там делала. Четыре дня назад она связалась со мной и сказала мне, что я должна притвориться психиатром и втереться в доверие к Никки Роудс. Затем она приказала мне накачать Никки снотворным. Потом — сделать так, чтобы она приехала к профессору Мюррею и отвезла его в дом на Чёрч-роу. Каждый раз, как она говорила мне сделать что-то, я пыталась вступить в переговоры и отказаться, но все было без толку.

— Что ты можешь рассказать о Кэти?

— Ничего. Мы никогда не встречались. Вся наша коммуникация осуществлялась путем текстовых сообщений.

— Значит, тебе не известно, ни сколько ей лет, ни как она выглядит?

Гомез покачала головой.

— Что ей нужно?

Гомез снова покачала головой.

— Мне известно лишь то, что она просила меня делать.

— Зачем ей понадобилось, чтобы Алекса отвезли в дом?

— Я не знаю. Кэти говорила мне что-то сделать, и я делала. Вот и все. Объяснений мне не давали.

— То есть, например, когда она сказала тебе убить меня, ты просто сразу приступила к делу?

Гомез поколебалась, потом кивнула.

— Что она мне говорила, то я и делала. А если бы я не делала этого, то не получила бы свою личность назад.

— А также твои деньги.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Я уже пробовала жить без гроша, это удовольствие ниже среднего. Жить в бедности опять я не хочу.

Катриона взглянула на бутылку «Джека Дэниэлса» на полу.

— Почему бутылка была обернута?

— Потому что на ней отпечатки пальцев Мюррея.

— А это зачем?

Гомез пожала плечами.

— Могу предположить, что Кэти хотела, чтобы его обвинили в твоем убийстве.

— Зачем? — спросила она опять.

Гомез пожала плечами и на это.

— Слушай, я понятия не имею, в чем тут дело. Единственный человек, который мог бы тебе ответить, это Кэти. Тебе придется просто принять все на веру.

— О’кей, ты сказала, что Кэти оставила тебе мобильный телефон. Он при тебе?

— В моем рюкзаке.

Катриона проследила за взглядом Гомез до рюкзака на столе. Она встала и взяла его, затем стала в нем копаться, пока не нашла телефон. Она включила его и стала просматривать сообщения. Одним глазом на Гомез, другим на экран. Она пролистала их все, и все они были с одного и того же скрытого номера. Бегло прочтя их, она поняла, что Гомез говорила правду, — или по крайней мере рассказывала ту версию правды, которая подтверждалась увиденным в телефоне.

— Пожалуйста, развяжи меня, — попросила Гомез.

Катриона оторвала взгляд от экрана, посмотрела на нее, затем вернулась к текстам. Теперь она пробегала их взглядом быстрее, улавливая слово там, пару слов сям, пытаясь составить примерную картину всего произошедшего. Кем бы ни была Кэти, она явно принуждала Гомез действовать таким образом. Чего Катриона не могла понять, так это зачем ей могло это понадобиться. Она вернулась к первому тексту — « Меня зовут Кэти, и ты будешь делать в точности то, что я скажу » — но никаких новых мыслей от прочтения у нее не появилось. Она снова перечитала его. От того, насколько уверенным был тон, пробегал холодок. Кэти не сомневалась, что Гомез сделает все, что будет велено.

— Ну ладно тебе, сними с меня этот скотч. Я ведь сотрудничаю с тобой.

Проигнорировав ее, Катриона выключила телефон и опустила его в карман своих брюк-карго. Она взяла ноутбук и включила его. Никки переместилась в гостиную и теперь смотрела с Беллой телевизор. Итана нигде не было видно. Так же, как и Мюррея.

— Никки точно отвезла Мюррея в дом? — спросила Катриона. — Об этом ты не лгала?

— Зачем бы я стала лгать о чем-то в этом роде?

Хорошее замечание. Катриона посмотрела сверху вниз на Гомез. Ей нужно было выяснить, что творится в доме, а сделать это отсюда не представлялось возможным. Также не могла она этого сделать в одиночку. Нравилось ей это или нет, но ей нужна была помощь Гомез.

Кровь была повсюду. Она залила разделочную доску, окрасив ее в темно-красный цвет, словно это было вино. Большой палец Мюррея лежал на доске рядом с мясницким ножом, и Никки изо всех сил старалась не смотреть в ту сторону. Но разве это было возможно, когда оба предмета лежали прямо перед ней немым укором. Мюррей сполз на пол и сидел, опершись спиной о стол-остров и прижимая к себе изувеченную руку. Она была завернута в кухонное полотенце, чтобы остановить кровотечение, и ткань уже стала мокрой и темной. Его лицо было бело как мел, и казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он посмотрел на нее, и ненависть в его взгляде вполне можно было понять, — в данный момент она и сама себя ненавидела.

Никки быстро отвернулась и посмотрела на монитор. Экран все еще заполняло лицо Беллы. Звук был выключен, но по ее лицу было видно, что она снова дышит нормально. Ее лицо больше не было красным, но глаза все еще выглядели одурманенными и далекими. Никки наполнило чувство облегчения. В какое-то мгновение тогда она подумала, что потеряет ее. Это облегчение, однако, омрачалось чувством вины и беспомощностью от того, что Белла все еще не была в безопасности. Ничто не могло помешать Кэти проделать то же самое снова. Ее пальцы нащупали медальон на груди. Она погладила его раз, другой, третий. Все еще глядя на экран, она сказала: