Анна Иванова - Вера. Надежда. Смерть [СИ]

Войдя в квартиру спиной вперед, с наставленным на лестничную площадку пистолетом, я впервые за полчаса перевела дух. Закрыв дверь, подумала, что Николай Игоревич все-таки не так уж неправ. Кроме нервного потрясения ничего плохого со мной по пути домой не случилось. Даже парень, попытавшийся познакомиться со мной у входа в городской парк, остался невредим.

На пути к сейфу я споткнулась о принесенную Ильей сумку. Если прав психиатр, значит ли это, что Илья автоматически неправ? Кажется, где-то в моих размышлениях закралась логическая ошибка. Спрятав пистолет, я повернулась к сумке и раскрыла молнию. Каждое дело было упаковано в бумажную папку с завязками. Попыталась развязать одну. Не тут-то было. С бантиками парень явно не дружил, везде двойные узлы. Пришлось пожертвовать свежим маникюром. Когда на лбу выступила испарина, а узелок так и не поддался, я остановилась. А для чего мне ее развязывать?

Еще утром в мои планы не входило влезать в очередное расследование. Разве девушка, которую и так все считают сумасшедшей, имеет право на такую роскошь? Вот только после разговора с психиатром мне, кажется, стало все равно, что думают другие. Я адекватна, мои страхи обоснованы. К тому же, я здраво оцениваю риски. Так почему бы не попытаться узнать что-то новое о человеке, который собирается меня убить? Заодно попробую помочь Наде, ведь это она напомнила мне о деталях, которые я за три года почти забыла. Напомнила… Просто натолкнула на мысль. Верить в то, что со мной связалась еще одна жертва моего насильника — вот настоящее сумасшествие.

Поднявшись, я прошла в прихожую. Достала из ящика банкетки нож, который хранила там с переезда. Вернувшись в спальню, с трудом взгромоздила сумку на кровать, села в позу лотоса и принялась одну за другой разрезать завязки. Монотонная работа окончательно меня успокоила. Я почувствовала, что готова столкнуться с криминальным содержимым бумаг. Тем более, вряд ли там найдется что-то настолько же страшное, как пережила я или Надя. Вот, пожалуйста. В первом же документе выделено жирным шрифтом «из квартиры пропала медаль». Спасибо Илье, благодаря выделению я справлюсь гораздо быстрее. Жалко только, кражи он так и не отсортировал. Что здесь у нас? Красноярск, две тысячи девятый год. Убиты двое: мужчина пятидесяти семи лет, черепно-мозговая травма, а также женщина семидесяти девяти, его мать, задушена.

Я захлопнула папку. Настроиться на такое невозможно. Единственный вариант — сжать зубы и попытаться отстраниться. Дрогнувшей рукой я потянулась за следующей папкой. На этот раз обошлось без убийств. Один из участников массовой драки несколько лет назад был награжден медалью «За спасение погибавших». Похоже, парень в очередной раз попытался проявить героизм — разнять дерущихся, и чуть не загремел в тюрьму. Не самое страшное, из возможных последствий. Осознавая это, я все равно ввязалась в очередное расследование. Зачем? Чтобы помочь себе, не Наде. Ведь наши дела никак не связаны, правильно?

Открывая третью папку, я готова была к чему угодно, кроме подчеркнутых слов: «При личной встрече упоминал, что во время прохождение военной службы по призыву был награжден медалью „За спасение погибавших“ в числе первых в РФ». Мое тело онемело, будто его обкололи местной анестезией. Убедившись, что руки и ноги еще на месте, я заметила вздыбившиеся волоски. Попыталась сглотнуть, но в горле застрял ком, как после обезболивающего спрея. Единственным, что меня все еще слушалось, были глаза. Не в силах отложить папку, я продолжила читать. «Следственные мероприятия по проверке награжденных граждан результата не дали».

Естественно. О ком бы из двух насильников ни шла речь, моем или Надином, служить в это время в армии они не могли. Раз следствие узнало о разговоре, значит, девушка осталась жива. Это наверняка был Надин Вадим, ведь он отпустил жертву. Правда, не факт, что кроме Нади он издевался над кем-то еще. А может, это кто-то третий? Какова вероятность, что три насильника рассказывают будущим жертвам одну и ту же сказку? А какова вероятность, что два? Выронив папку, я уткнулась лицом в онемевшие ладони. Горячие слезы начали возвращать им чувствительность. Оба варианта, и тот, в котором ко мне обратилась жертва моего насильника, и тот, где двое маньяков сочинили одинаковую ложь, выглядят абсолютно бредовыми. Если только…

Нет, не хочу об этом думать. Нужно успокоиться и прочитать дело полностью. Возможно, там речь не об изнасиловании, а история про медаль упоминалась в каком-нибудь фильме, вот извращенцы ее и повторяют. Так и есть, дело не об изнасиловании. Оно о пропаже девушки. Две тысячи двенадцатый год, за два года до моего изнасилования. Двадцатичетырехлетняя Оксана Семенова. Мне было двадцать шесть, Наде на вид около тридцати. Если всех нас похитил один и тот же человек, то возраст его жертв менялся вместе с его собственным.

Но так же не бывает, правда? Мужчины с годами выбирают пассий помоложе, а маньяки чаще всего вообще зацикливаются на одном и том же типаже, а значит, и возрасте. Если среди папок удастся найти еще одно похожее дело, я, скорее всего, смогу отбросить эту теорию. На всякий случай убедившись, что девушку так и не нашли, я отложила папку в сторонку и принялась за следующее дело. Не веря своим глазам, прочитала практически идентичную подчеркнутую строчку. Еще одна исчезнувшая девушка. На этот раз две тысячи шестнадцатый год, двадцать семь лет. На год моложе, чем была в то время я, но тенденция сохранялась.

Отбросив папку к предыдущей, я принялась копаться в сумке в поисках нужных строк. Одна за другой папки летели в две стопки, и та, в которой нашлись нужные слова, была ненамного меньше второй.

— Восемь дел, — пересчитав корешки, схватилась за голову я.

В каждом упоминался человек, награжденный медалью «За спасение погибавших». Правда, только в двух случаях уточнялось, что он был среди первых. Я принялась просматривать заглавные страницы. Везде Московская область, все дела возбуждены по сто пятой статье. После бесконечных судебных заседаний, на которых мне приходилось давать показания этим летом, заглядывать в уголовный кодекс не требовалось. Убийство.

Одна загвоздка — в первом деле о пропавшей девушке значилась та же статья, а труп, как я уже успела прочесть, не нашли. Пролистав каждый документ, я убедилась, что все девушки пропали без вести. Все, кроме одной. Выходит, уголовные дела завели по факту убийства потому, что надежды на возвращение не оставалось. О том, что перед исчезновением они собирались на свидание с парнем-героем, следствие узнавало уже со слов близких.

Я открыла единственное дело, в котором нашли труп. Двадцать восьмого мая две тысячи пятнадцатого года, в том же лесу, где надо мной издевался насильник, недалеко от озера, обнаружили догорающий костер. А в нем останки двадцатисемилетней Елены Мартыновой. Тело девушки обгорело до костей, опознать ее удалось по единственной найденной сережке. Как и остальных семь жертв, как и меня, если бы ни космическое везение, Елену могли никогда не найти. Сработали современные технологии и предусмотрительность, которая, впрочем, не спасла девушке жизнь.