Меган Миранда - Девушка из Уидоу-Хиллз

По прошествии десяти лет городок ничем не отличается от того, каким он был до исчезновения девочки. Лорел и Арден Мэйнор вскоре уехали, но те, кто здесь вырос, ничего не забыли.

Помним и мы.

Что послужило причиной такого отклика целой нации? Почему такие случаи находят путь к сердцам людей?

Может быть, дело в самой завязке? Девочка, не просыпаясь, вдруг оказалась во власти стихий — у каких родителей не дрогнет сердце?

Или дело было в ее фотографии, которую показали в новостях: огромные карие глаза, немного загнанное выражение лица, слишком серьезное для шестилетнего ребенка?

Или всех тронула ее маленькая кроссовка, найденная у одного из люков?

Может, журналисты зацепились за необычное название Уидоу-Хиллз, посчитав, что оно привлечет внимание.

А может, мы просто истосковались по чувству надежды, по чему-то большему, чем мы сами.

Наверное, все вместе захватило и нашло отклик в каждом из нас.

Не важно, что послужило причиной. Важно, что эта история сплотила людей. Мы были готовы ликовать или горевать вместе. Единственное, что не вызывало сомнений: что бы ни случилось, мы вместе до самого конца.

Люди следили за всем происходящим, сопереживали безутешной матери, вместе с ней не смыкали глаз. Видели, как девочка нашлась, как ее вызволяли.

Стоит ли удивляться, что люди интересуются судьбой Арден Мэйнор теперь, когда она стала подростком? Судьбой той девочки, за которую они молились и на спасение которой надеялись?

Если вы тогда молились, помогали, переживали и радовались, то вам не надо объяснять: мы ощущали себя частью чего-то важного. Чего-то хорошего. Сегодня Арден Мэйнор продолжает жить благодаря усилиям многих людей. За десять лет это не утратило своего значения.

И не утратит его никогда.

ВГОЛОВЕ ВСЕ ПУТАЛОСЬ.

Недосып. Страх возвращаться домой. Ощущение, что из моей жизни теперь начнут исчезать люди. Конечно, не исключено, что я просто накручивала себя — смотрела сквозь призму убийства, случившегося рядом с моим домом, и расследования. Возможно, мне мерещилась опасность там, где ее не было.

Ладно, у Беннетта уж точно найдется всему рациональное объяснение.

Я позвонила ему из пустой квартиры Элизы, в панике сообщив, что ее нет, что машина на стоянке, а содержимое сумочки и телефон валяются на полу. Беннетт ровным голосом пытался меня успокоить: «За ней мог заехать тот Тревор из бара. Она могла поехать с ним, взять другую сумочку. Понятно, почему не отвечает на наши звонки, раз забыла в квартире телефон…»

Его рассудительность помогла — я опустила телефон, почувствовав себя взломщиком. Кем я, собственно, сейчас и была.

Итак, она в запальчивости уволилась с работы и загуляла. Вполне логично. Только перед глазами возникла и другая картинка: Элиза бежит, ее хватают, запирают где-то, откуда ее надо спасать.

Оставалось дожидаться полудня, когда откроется бар, что я и сделала. Нужно во всем удостовериться, прежде чем звонить в полицию и привлекать к себе лишнее внимание.

Я сидела в машине у «Таверны Билла» и барабанила пальцами по рулю. Последний раз я была здесь в пятницу — перед тем, как все пошло кувырком. И в отличие от пятницы, когда машины забили даже прилегающие газоны, стоянка пустовала.

В 12:06 мое терпение иссякло. Прислонив ладонь к запертой стеклянной двери, я всмотрелась в слабо освещенное помещение. В глубине бара, за стойкой, маячила тень.

Заметив меня, человек обогнул стойку и подошел к двери, отперев и лишь едва приоткрыв ее.

— Мы открываемся через пять минут, — раздраженно сказал он. Мужчина совершенно не походил на Тревора: в возрасте, неприветливый, даже мрачный. Он мне отдаленно кого-то напомнил, как, впрочем, многие в последнее время. Может, я с ним когда-то и пересекалась, а может, не узнав Шона Колмана, теперь выискивала знакомые черты в каждом.

— Извините, я ищу Тревора, — сказала я.

— Он сегодня не работает.

Мужчина отпустил дверь и развернулся, но я придержала ее ногой и вошла за ним внутрь.

— Не подскажете, где его можно найти?

Он остановился перед стойкой, повернул голову и окинул меня взглядом, как бы прикидывая, чего можно ожидать от человека, вламывающегося в закрытое заведение. В таких случаях непритязательная внешность — большой плюс.

— Справок о подчиненных не даю.

Его голос разнесся эхом по пустому помещению, которое без привычной мне толпы казалось намного больше. Из кухни слышалось громыхание посуды.

— Я по важному делу, — не сдавалась я, подходя к стойке. Поймав его пренебрежительный взгляд, я добавила: — Это касается нашей общей знакомой, моей коллеги по больнице.

Пусть думает, что речь идет о серьезных вещах и ему лучше не артачиться.

Чуть помедлив, мужчина вынул из кармана джинсов телефон.

— Ладно, позвоню, но на ответ не рассчитывайте. Тревор может отсыпаться после ночной смены.

Он набрал номер и уставился на меня из-за стойки, приложив мобильник к уху. Круглое немолодое лицо, маленькие темные глазки. Мы стояли и смотрели друг на друга, и я уже решила, что на другом конце включился автоответчик. Неожиданно мужчина заговорил:

— Тревор, прости, что беспокою. Тебя тут какая-то женщина спрашивает…

— Оливия Мейер, — подсказала я.

— Оливия Мейер, — повторил он. — Говорит, что это касается общей знакомой…

— Элизы, — вставила я. Идиотизм какой-то, нельзя просто передать мне телефон?

— Элизы, — повторил он, и, услышав ответ Тревора, медленно протянул мне мобильник.

— Лив? В чем дело?

Я отошла от стойки, хотя меня все равно было слышно.

— Элиза с тобой? — спросила я.

— С какой стати? Нет, конечно… — Хриплый и напряженный голос, как спросонья.

— Она не появлялась на работе. Машина стоит возле дома, а самой ее нет. Я просто хочу убедиться, что она в порядке. — Это то, что сделал бы для меня Рик. И я не уверена, что кто-то кроме меня заметил бы отсутствие Элизы.

Пауза.

— Не знаю, что тебе сказать. Здесь ее нет.

— Вы не встречались? Она к тебе не заезжала в последние пару дней?

— Не встречались. Мы вообще едва знакомы.

Явный перегиб. Они еще как знакомы, она ему нравится — это же ясно как день.

— Послушай, она ни с того ни с сего уволилась, никто не ожидал…

— Уволилась? А я-то тут при чем? — Слова вылетали резко, раздраженно.

— Ты ее когда в последний раз видел?

— Да тогда же, когда и тебя, — в пятницу вечером. Слушай, Лив, мне больше нечего…

— Подожди, запиши мой номер. Чтобы ты мог набрать, если она вдруг тебе позвонит.

Тревор фыркнул.

— Это вряд ли. У нее даже нет моего номера. Прости, ничем не могу помочь.

Он отключился. Я стояла и смотрела на мужчину за стойкой. Тот не шевелился в течение всего разговора.