Меган Миранда - Девушка из Уидоу-Хиллз

Я свернула на свою улицу, думая о том, что именно этого мне сейчас недоставало — навести порядок там, где воцарился хаос. Нужно восстановить режим дня, вновь упорядочить свою жизнь. Прийти домой, убраться, постирать, смыть следы предыдущих вечеров. Отыскать по голубому пятну канцелярский нож и убрать его на место. Повесить изнутри на двери крючок, который, будь он там раньше, избавил бы меня от всех хлопот: кто-нибудь другой обнаружил бы труп. Я предвкушала, как поужинаю и лягу спать, поставив будильник пораньше. А утром вернусь к обычному расписанию рабочей недели, к нормальному существованию.

Между моим и соседним участком стояла машина без опознавательных знаков. Вроде полиция уже закончила и уехала? Из машины вышли двое: следователь Ригби и какой-то высокий мужчина. Женщина была в форме, зато ее спутник совсем не походил на полицейского: джинсы, кожаная куртка и солнечные очки-авиаторы.

Ригби махнула мне рукой, мужчина проводил меня взглядом, пока я заезжала во двор. Я кивнула и продолжала смотреть в зеркало заднего вида — они стояли и разговаривали у машины, не заходя на участок.

Ригби жестикулировала, собеседник никак не реагировал. В животе заныло от неприятного предчувствия. Вдруг это репортер, охотящийся за информацией, задающий вопросы. И она тут как тут, готовая выложить ему все подробности, хотя обещала сообщить мне первой.

Подъехав к дому, я потеряла их из виду. Поставила машину и вернулась — уже не могла узнать, что происходит. При звуке моих шагов голос следователя оборвался на полуслове.

— Какие новости? — спросила я, прикрывая глаза от солнца.

Ригби посмотрела в мою сторону, ее лицо по обыкновению ничего не выражало. Взгляд мужчины скрывали солнечные очки.

— Оливия, это Натан Колман, — произнесла следователь. У меня все внутри опустилось. «Мы еще не оповестили родственников», — сказала она тогда. — Он хотел бы увидеть место, где нашли его отца.

Вот уж никак не ожидала, что у него был сын. Причем моего возраста. Мужчина шагнул вперед, протягивая руку.

— Ох, простите, — пробормотала я, чувствуя его крепкое рукопожатие. — Мои соболезнования.

В нем было что-то знакомое… Впрочем, последнее время мне любой кого-то напоминал. Глаз не видно, а комплекцией он походил на Шона. Мог бы легко поднять меня одной рукой.

— Оливия нашла вашего отца, — пояснила Ригби. Рукопожатие замерло. «Как когда-то ваш отец нашел ее», — пронеслось у меня в голове. Однако она продолжать не стала, сохраняя каменное лицо. Натан Колман был не в курсе.

— В таком случае, — ответил он, делая чуть заметные паузы между словами, — примите и мои соболезнования.

Со стороны Рика что-то стукнуло — захлопнулась входная дверь.

— Это мистер Эймс, — сообщила Ригби. — Он здесь давно живет.

Мы стояли и смотрели, как Рик подметает крыльцо. Натан Колман переводил взгляд с соседа на меня, словно решая, к кому из нас имел отношение его отец.

— Я, пожалуй, пойду, — сказала я, чувствуя срочную потребность удалиться. Ни к чему хорошему этот разговор привести не мог.

По Вашему запросу сообщаю следующие сведения о выпускнице нашей школы Оливии Мейер, подавшей заявку о поступлении в Ваше учебное заведение. Интересующий Вас случай произошел во время ее учебы в предыдущей школе, поэтому формально у меня нет права его обсуждать. Я лишь надеюсь прояснить общую ситуацию.

Недавно Оливии исполнилось восемнадцать лет. Став совершеннолетней, она официально сменила имя, отказавшись от данного ей при рождении «Арден Оливия Мэйнор».

К настоящему письму прилагаю статью 2000 года (хотя полагаю, Вы и сами помните тот несчастный случай в Уидоу-Хиллз). В прошлом году по поводу десятилетия того происшествия поднялась шумиха (см. статью 2010 года, также приложенную к письму). Насколько я понял, семье девочки пришлось переехать, чтобы избежать преследований. У нас она училась с начала текущего учебного года.

Пишу Вам конфиденциально, так как сама Оливия никогда прямо об этом не говорила. Эту информацию мы получили от ее матери, которая сослалась на инцидент в предыдущей школе, связанный с диагностированным ранее посттравматическим синдромом девочки, и попросила нас проследить за возможными отклонениями в ее поведении. Со своей стороны, могу сказать, что за все время учебы в нашей школе Оливия была самой что ни на есть примерной ученицей.

В прошлом году, когда ко мне попало ее досье, я сразу понял, о ком речь. Хорошо помню тот случай. Вы наверняка со мной согласитесь, что девочка чудом осталась жива и что не стоит заострять внимание на каких-то незначительных инцидентах.

НАХЛЫНУВШИЙ ЗА ДЕНЬадреналин постепенно сходил на нет. Стоя посередине кухни, я вертела в руках пузырек с выписанными мне таблетками, прикидывая, что опаснее: натворить дел во сне или в критический момент не проснуться. Убийца мог все еще быть недалеко.

После одной таблетки, по словам Беннетта, я спала как убитая. И несколько часов спустя проснулась в той же позе, что и заснула. Если бы сработала пожарная сигнализация, если бы кто-то проник в дом, смогла бы я вовремя очнуться? Сумела бы убежать или дать отпор?

Поставив пузырек рядом с микроволновкой, я занялась установлением крючка. В кабинете в одном из пластмассовых ящиков с инструментами нашла электроотвертку. Заодно проверила каждый ящик — канцелярского ножа нет. Принесла из кухни скамеечку и прикрепила крючок над дверью спальни, куда нельзя было дотянуться с пола. Теперь мне пришлось бы доставать из шкафа стремянку, залезать на нее и откидывать крючок. Сложная схема, чтобы перехитрить собственное подсознание.

На крайний случай всегда есть окно, если вдруг не смогу быстро открыть дверь. Хорошо, нет москитной сетки. Расстояние до земли здесь больше, чем в гостиной: за спальней начинался склон утрамбованной грязи с редкими островками травы — больно, зато без серьезных увечий.

Должно быть, шум шуруповерта заглушил звуки подъехавшей машины и шаги на крыльце, потому что, только-только закончив возиться с крючком, я услышала звонок в дверь. Сердце колотилось в пятках, пока я на цыпочках шла через гостиную. Взгляд в окно между занавесками — незнакомая машина рядом с моей.

Телефонные звонки и незнакомые машины будили во мне неприятные воспоминания. Десять лет назад репортеры поначалу соблюдали приличия, надеясь на фотографию или интервью, но постепенно становились все более и более настырными. Пытаясь урвать хоть что-то, фотографировали наш дом и публиковали с подписью: «Дверь нам не открыли».