Меган Миранда - Девушка из Уидоу-Хиллз

Я попыталась высвободиться, и он заметил у меня в кулаке ключи.

— Замышляешь нападение, да, Арден? С этими вот ключами?

Его глаза сверкнули, и я поняла: ни уговорить, ни сбежать мне не удастся.

Натан Колман привык добиваться своего.

— Ты убил своего отца? — спросила я и опустила глаза на держащие меня руки.

— Я не изверг, — отчеканил он и отпустил меня, как бы осознав, что далеко зашел. Пересек черту, к которой опасно приближаться. — Я просил отца помочь, а он отказал. — Глубокий вздох. — Я понятия не имел, что он тебя нашел.

Так я и поверила.

— Слушай, совершенно неожиданно… ты мне понравилась, — продолжал Натан.

Я-то знала, что ему нужно. Он хотел такой жизни, как у меня. Я знала, насколько тонкая грань отделяет зависть от ненависти, запугивание от агрессии, недомолвок от лжи — грань, которую легко пересечь.

— Ведь у меня есть и другая версия, Арден. И тоже стоящая. История о том, как к тебе за правдой пришел мой отец. И ты его убила.

— Я не убивала.

Канцелярский нож в ящике; руки в крови.

— Ой, давай не будем. Мне-то ты можешь рассказать.

Теперь я увидела, что он не просто в ярости, но и в отчаянии. А отчаявшиеся люди способны на все. Я и сама была на грани — как всегда, когда меня зажимали, когда я попадала в замкнутое пространство.

Я закрыла глаза, представив себе, как хватаю нож — первое, что попало под руку. Что, если Шон приходил за помощью; если уговаривал, наседал на меня, загородил выход? Вдруг я вырвалась и выбежала из дома, а тот за мной погнался? Вдруг схватил меня за руку, а я неожиданно развернулась и полоснула его?

— Что за черт, Арден, ты прям как призрак увидала. А ну пошли.

Натан взял меня за локоть и начал подталкивать, прижимая к себе.

— Куда ты…

— К реке. Покажу тебе другой люк. И то, что с тобой произошло на самом деле.

Я выдернула руку и твердо уперлась ногами в землю. Я не собиралась никуда с ним идти — ни в лес, ни к реке. Именно так люди и пропадают.

— Не подходи ко мне, — сказала я, держа руки перед собой.

Наплевать, что он кому скажет, пусть хоть во все горло вопит о своей правде.

После десяти лет слежки и выжидания Натан был близок к цели. Ни один из нас уже не мог вернуться к прошлой жизни.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь, — предупредил он.

В стороне послышался какой-то шорох. Натан на долю секунды повернул голову, и я рванула.

Он выругался и побежал за мной.

— Я не собираюсь за тобой бегать! — крикнул он, не останавливаясь. — Черт, да ничего я тебе не сделаю!

Ложь.

Я не остановилась, потому что знала то, чего не знал Натан. По не связанным с физикой причинам никто не мог за мной угнаться. Я опережала всех, потому что бежала, движимая страхом.

На бегу я просчитывала: время до машины, время на то, чтобы открыть дверь и включить мотор. Время на спасение.

Но подвели швы на ноге.

Красивой сказки о том, как он меня не догнал и я спаслась, не получилось. Он нагнал меня уже на полпути к дороге. Схватил за руку, рванул ее назад — что-то вывернулось и разорвалось в плече. Я вскрикнула от внезапной боли, сложилась пополам, ноги подкосились.

Вспышка света, пронзительная боль, темная комната. Держись, ты только держись…

— Что еще за фигня? — пробормотал Натан, поднимая меня с земли. — Ты чего изображаешь?

Я дышала в его куртку, вцепившись в нее здоровой рукой, не понимая толком, где я.

— Эй!

Голос из-за деревьев, со стороны дороги.

Натан мгновенно зажал мне рот и нос, другой рукой крепко прижимая к себе, голова запрокинулась. Теперь ясно, как он это сделал — как мог это сделать. Канцелярский нож, одно четкое движение по шее. Бросит меня потом на землю и оставит, чтобы кто-нибудь когда-нибудь нашел.

Я вообразила ссору Натана с отцом, как тот пытался его остановить, умолял его, и как…

— Тихо, — шепнул он.

Приближающиеся шаги, Натан, не дающий мне ни пошевелиться, ни крикнуть — рука так сильно зажала нос и рот, что я уже начала терять сознание, не в силах вдохнуть.

— Приди в себя, парень, — другой голос слева от нас. — Отпусти девушку и подними руки.

Боковым зрением я различила полицейскую форму.

— Минуточку. — Натан поднял руки, и я рухнула перед ним, откашливаясь и хватая воздух ртом. — Мы просто разговаривали. Вы нас напугали, только и всего.

Но я уже отползала к полицейскому слева, державшему Натана под прицелом.

— Ребята, тут какое-то недоразумение, — продолжал Натан. — Арден, скажи им. Скажи, кто ты и что мы здесь делаем.

— Руки за спину, — приказал полицейский. Он уже подошел к Натану с наручниками, обыскал его, вынул что-то из кармана куртки. — Следил за машиной этой дамы? — спросил его напарник.

Лишь тогда Натан перестал возражать. Полицейский рядом со мной вызвал по рации подкрепление, и мы все вместе молча двинулись из леса.

Машина Натана стояла вплотную к моей. Сразу за ним припарковался полицейский патруль, и еще один подъехал, как раз когда мы выходили.

Я надеялась, что почувствую облегчение оттого, что избежала опасности, однако из головы не выходили слова Натана и его уверенность в своей правоте.

Все время, пока ему задавали вопросы и обыскивали машину, Натан не спускал с меня глаз, будто по собственной воле не освобождался от наручников и полицейских. Будто делал одолжение, что не тянет меня с собой на дно.

Я сидела боком на пассажирском сиденье, ноги на земле, и не слышала их разговора, пока Натан не крикнул:

— Скажи им сама, Арден. Скажи правду!

Вновь прибывший полицейский присел передо мной на корточки.

— Арден?

— Оливия.

Он кивнул и протянул руку.

— Ну что ж, Оливия. Пройдемте со мной, и вы нам все расскажете.

Отпустили только под вечер. У меня брали показания, связывались со следователем Ригби. Солнце уже село, и мне предложили остановиться в мотеле неподалеку. Но я просто не могла оставаться.

В полиции, разумеется, знали, кто я: девушка из их города. Фактор, сделавший их заметным местом на карте.

Полицейские выглядели моими ровесниками. Они тоже выросли с той историей. Их родители меня искали. Их дяди и тети давали интервью. Их соседи расчерчивали карту местности на квадраты. Их школы одалживали фонари и оборудование.

У старшеклассников даже возник ритуал: дойти ночью до люка с мемориальной дощечкой, не заблудиться, придумать свои истории. Занавес.

Имя Шона Колмана в полиции знали. Его сына никто не помнил.

— Я еду домой, — сообщила я следователю Ригби по телефону. Мне не терпелось убраться подальше от Натана Колмана и всего, что здесь произошло.

— Встретимся по возвращении, — сказала она. — Вас будет ждать патруль. На всякий случай.

Я надеялась избавиться от внимания вокруг моего дома, а опасность догнала меня здесь.