Кэт Эллис - Мистер Джиттерс

Спина болит после беспокойной ночи, поэтому, выйдя из дома, я пытаюсь немного размяться. Сегодня официальное открытие фестиваля, и я надеюсь увидеть там Картера. Я хочу знать, что, черт возьми, произошло вчера в музее. Если бы он не бросил меня там, я бы никогда не наткнулась на этот кинозал. И возможно, тогда мне не снились бы кошмарные воображаемые девочки всю следующую ночь.

Когда я добираюсь до Мейн-стрит, парад уже в самом разгаре. Мимо людей, выстроившихся вдоль тротуара, проезжают ретроавтомобили – ранние модели «форда», «шевроле» и «дюрана», о которых я знаю лишь благодаря увлечению Нолана. Капоты и окна парадных автомобилей украшены гирляндами из осенних листьев. Следом за ними идут люди, одетые в толстые шерстяные пальто и шляпы, которые совершенно неуместны в летнюю жару, но в точности соответствуют осенним декорациям «Ночной птицы». За ними – толпа неряшливых подростков в костюмах одичавших горожан из последних сцен фильма. Они несут деревянные биты и вилы, словно вот-вот готовы загнать Пташку в угол. Но при этом все в прекрасном настроении, весело машут друзьям в толпе и поигрывают оружием. Нолан был бы в шоке.

– Ну разве не прелесть? – щебечет женщина рядом со мной и хватается за голову, приглядевшись к моему темно-синему платью. – О боже, ты так на нее похожа, просто жуть! Где ты раздобыла это очаровательное платьице? Выглядит так аутентично!

Она говорит с сильным южным акцентом, а ее версия вязаного платья Пташки настолько отвратительна, что мне даже становится немного обидно. Я молча киваю и едва заметно улыбаюсь в надежде, что она отстанет и пойдет болтать с кем-нибудь другим. Но нет.

– Волосы, конечно, длинноваты и немного темнее. Но даже без макияжа ты невероятно, просто до жути похожа на нее, милая. Слушай, я бы очень хотела выложить твое фото на фейсбуке: держу пари, мои друзья решат, что я встретила настоящую Пташку! Ты ведь не будешь против?

– Буду, – сухо отвечаю я.

Женщина хмурится, как будто не совсем поняла мои слова, поэтому я добавляю:

– Никаких фотографий.

Она внимательно приглядывается ко мне:

– А что, нельзя? Стой… ты… это… какая-то эта? Типа знаменитость?

Она начинает лихорадочно рыться в сумке, видимо, чтобы найти телефон и сфотографировать меня, хочу я этого или нет. Ребра распирает от нарастающей паники. Обычно в этот момент появляется Нолан – или хотя бы Ларри – и следит за тем, чтобы никто не смог подойти со своим чертовым фотоаппаратом.

«Прочь от моей дочери! Встретимся в суде! Понятно?» – слышу я рев Нолана за спиной.

Убежать? Накричать на нее? Какая реакция оптимальна?

Нолан! Что делать?

Нет ответа.

Черт!

Женщина торопливо нажимает какие-то кнопки на экране, и тут, не успев даже подумать, я выбиваю телефон из ее рук. Он падает на тротуар прямо под ноги участникам парада.

– Эй! Если ты сломала мой телефон, милочка, придется заплатить…

Но я уже ухожу прочь. Сердце стучит так громко, что я едва слышу вопли и ругательства женщины, летящие мне в спину. Вскоре я растворяюсь в толпе, которая образует между нами надежную подушку безопасности. Отойдя на приличное расстояние и убедившись, что меня точно не видно, я выбираю новое место для наблюдения за парадом и расплываюсь в довольной ухмылке. Может, и не стоило этого делать, но я почему-то почувствовала, что это оптимально.

Я всматриваюсь в лица жителей Харроу-Лейка, участвующих в шествии, и пытаюсь разглядеть среди них официальную исполнительницу роли Пташки. И наконец я вижу ее. Она идет перед оголодавшими горожанами в сливовом платье, в котором Лорелея была в финальной сцене. Волосы опускаются на плечи аккуратными светлыми волнами, на лице идеальный макияж: яркие губы и темные растушеванные тени. Я не видела ее раньше. Но зато я знаю девушку, идущую рядом с ней в грязной рубашке и с киркой в руках. Словно почувствовав мой взгляд, Кора оборачивается. Она выглядит точно так же, как обычно, – только щеки немного запачканы грязью, а выражение лица недвусмысленно говорит о том, что она не в восторге от происходящего. Кора ускользает из процессии и пробирается через толпу ко мне.

– Ты же вроде собиралась уехать до парада? – спрашивает она, наклоняясь поближе, чтобы я могла расслышать ее сквозь гомон толпы.

– Планы слегка поменялись, – натянуто отвечаю я: по-прежнему жутко злюсь на Ларри.

– Ну я рада, что ты смогла сюда дойти и не потерялась в очередной раз, – язвительно замечает Кора. – Если бы мама не сказала, что нашла тебя ночью в лесу, когда ты должна была встретиться со мной и моими друзьями у озера, я бы страшно обиделась. Картер тоже переживает: вчера ты исчезла из музея без каких-либо объяснений. Но я сказала, что, скорее всего, он тебе ужасно надоел и ты запрыгнула в ближайший самолет до Нью-Йорка.

– Он здесь? – спрашиваю я, озираясь.

Когда я поворачиваюсь обратно, Кора хитро улыбается.

– Что?

– Скоро придет. Ладно, в любом случае рада тебя видеть. Ты напоминаешь мне о том, что за пределами Харроу-Лейка реально есть другой мир.

Не знаю, какой мир она себе представляет, глядя на меня, но, по крайней мере, Кора не видит во мне копию матери, и мне это нравится. Я киваю в сторону девушки, одетой как Пташка. В данный момент она хватается за волосы в поддельном ужасе; процессия движется дальше. Судя по тому, как шевелюра сползает на макушку, девушка в парике.

– Кто это?

Кора неприязненно морщится:

– А, это Мэри Коннер. В этом году она впервые играет роль Пташки.

– А тебе когда-нибудь приходилось? – интересуюсь я.

– Мне? Играть Пташку? – усмехается Кора. – Боже упаси! Гретхен, сестра Мэри, была Пташкой три года подряд, но прошлым летом бесследно пропала. До нее была Мэйси Паркс. В последний раз ее видели плавающей в озере – весной, за год до того, как ее сменила Гретхен. Так что нет, спасибо: в обозримой перспективе я бы не хотела иметь никакого отношения к этой роли.

Кора окидывает взглядом мое платье и немного ежится.

– Ты хочешь сказать, что здесь уже много лет подряд пропадают девушки, одетые как Пташка, и никто ничего не предпринимает? – спрашиваю я, скрестив руки на груди.

Кора вздыхает:

– А что делать? Полиция говорит, что Гретхен просто сбежала, а Мэйси… Сказали, что, скорее всего, утонула. Но так или иначе, с 1928 года в Харроу-Лейке все время кто-нибудь пропадает.

– Ты хотела сказать, с тех пор, как Лорелея попросила Мистера Джиттерса забрать всех других пташек, – сухо замечаю я.

Кора пожимает плечами:

– За что купила, за то продаю. Может, твоя мама и ни при чем. Может быть, Мистера Джиттерса разозлили неразбериха и суета, принесенные в наш город съемочной группой. То есть… Ты же слышала про оператора, который пропал во время съемок? Да, возможно, Мосс просто заблудился в пещерах. Возможно, люди, так или иначе связанные с фильмом, пропадают один за другим по чистой случайности. Возможно, тот факт, что настоящую Пташку в последний раз видели именно в Харроу-Лейке, тоже ничего не значит. Но я не люблю случайностей и не хочу приглянуться чудовищу. И вообще я делаю это только для того, – говорит Кора, размахивая киркой, – чтобы порадовать туристов. Иначе мы тут все подохнем от голода.