Максин Чан - Восьмая личность

Дэниел — мистер Говорун — таращится на мои запястья. Я пытаюсь спрятать их, но поздно, он уже увидел ссадины. Когда я пришла, он выглядел очень удивленным, как будто забыл о моем приходе. Но потом я поняла, что виновата я, так как пришла слишком рано. Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ.

— Что с твоими запястьями, Долли?

— Не знаю.

— Ты не помнишь?

— Не-а.

— Похоже, раны серьезные.

— Больно.

— У тебя есть какой-нибудь крем для ран?

— У меня есть что-то под названием «арника». Алекса купила для меня.

Тик-так.

Минуту назад я сидела, свернувшись в кресле, как котенок, и вот я уже сижу на полу по-турецки. Я не помню, как оказалась на полу.

Иногда мне не нравится кресло Дэниела, потому что я к нему прилипаю, особенно когда на мне нет брюк или лосин. И еще оно издает противный звук, когда я двигаюсь, звук, похожий на тот, когда я пью пузырьковый чай. Поэтому я сползаю на пол.

Я пальцем вожу по рисунку ковра. Туда. Сюда. Туда. Пурпурные и синие полоски напоминают мне о море.

Я чешу ухо и поднимаю голову. За окном темно. Дэниел выглядит усталым и немного встревоженным. Интересно, он ел что-нибудь? А пил? Я вот съела сэндвич из тостов с сыром и помидорами и выпила стакан молока. Все это приготовила мне Онир. Мне не очень понравилось, но я ей не сказала, потому что она решит, что я неблагодарная, особенно когда так много детей живут хуже меня и умирают — она часто так говорит. Из-за помидоров хлеб становится мокрым, поэтому я объела мякиш вокруг помидора, а остальное спрятала под салфетку.

— Тебе удобно на полу? — спрашивает он.

— Да, спасибо. Запястья немного болят.

— Ты ничего не помнишь? Как ты это сделала… или как кто-то еще это сделал?

— Нет, сегодня я как мистер Забывчивый, — отвечаю я.

— Похоже на то. А почему, как ты думаешь?

— Потому что у меня мозги не работают.

— О, а почему они не работают? — Он улыбается.

— Потому что мистер Забывчивый все забывает! — Я смеюсь.

— Ты думаешь, что мистер Забывчивый все забывает, потому что ему запрещается помнить? Что он попадет в беду, если будет все помнить?

— Не знаю. — Туда. Сюда. Туда.

У меня затекли ноги, и я встаю и опять забираюсь в липкое кресло.

— Долли, ты в порядке?

— Спать хочется, — говорю я, не понимая, почему я чувствую себя такой уставшей. Ведь сегодня мы даже не ходили на работу.

Тик-так.

Я просыпаюсь. Я накрыта большим шерстяным одеялом. Наверное, это мистер Говорун накрыл меня. Я бы с удовольствием выпила стакан воды — мне очень жарко, меня мучит жажда, у меня болит голова. Онир говорит, что мы должны пить воду, если болит голова. Я выбираюсь из-под одеяла и сажусь, потом осматриваю запястья. Ужасные ссадины на месте.

— Почему они не исчезают? Вы можете заставить их исчезнуть?

— К сожалению, не могу, — говорит он.

У меня в животе все крутится и вертится, как в стиральной машине. Как в те времена, когда папа наряжал меня, будто маленькую куклу.

«Улыбнись, куколка», — говорил он. И я улыбалась.

У меня во рту привкус сыра и помидоров.

— Я неважно себя чувствую.

Я чувствовала себя точно так же, когда впервые пришла сюда — Раннер мне велела не говорить.

«Держи рот на замке, Долли!» — сказала она. А потом здорово рассердилась.

Она считает, что нельзя доверять Дэниелу или любому другому мужчине, и очень расстраивается, когда я рассказываю ему наши секреты.

«Ты создашь нам много-много серьезных проблем, Долли, — сказала она. — Помни наше правило: никому из реального мира нельзя заходить в Гнездо, никогда. Если ты откроешь Дэниелу наши секреты, он разрушит и наш дом, и нас».

Еще она сказала, что нас запрут в тюрьме, выбросят ключи и оставят без еды. Или, что еще хуже, в больнице, полной сумасшедших, где будут тыкать в руки толстыми иголками, а телевизор дадут смотреть только за очень-очень хорошее поведение. Раннер не нравится, когда я с кем-то разговариваю, особенно о наших секретах, хотя иногда я слышу, как Алекса рассказывает наши секреты Элле. Они не знают, что я могу их слышать, но я их слышу, я слышу все. Я знаю, что они затевают. Вот поэтому я и пришла к мистеру Говоруну.

Я смотрю, как она — множественная личность — уходит быстрыми мелкими шажками. Рукава полосатого мохерового свитера опять натянуты на кулаки. Женщина, с которой я виделся во вторник, превратилась в маленькую девочку — перевертыш, человек-хамелеон.

Опустив голову, она проходит мимо сестры Кеннеди, оборачивается и машет мне полосатой кистью. Огромные круглые глаза и улыбка, обнажающая десны, делают из нее персонажа студии «Гибли» [27] Японская анимационная студия. .

Я закрываю дверь и иду к письменному столу. Сажусь, беру телефон.

«Это голосовая почта доктора Мохсина Пателя. К сожалению, я не могу…»

Я отсоединяюсь и беру свой блокнот:

Алекса Ву. 7 декабря.

Сегодня вечером у меня была Долли. Пришла раньше времени, была дезорганизована и диссоциирована. У нее на запястьях ссадины. Она утверждает, будто не знает, что случилось. По мере исчезания защиты переключение между личностями происходит чаще, свидетельствуя о том, что в ее жизни есть большой риск — в частности, потому, что она плохо помнит о том, что было, когда она отключалась. Надо бы подумать о когнитивной реструктуризации, чтобы помочь памяти — безопасность Алексы не обеспечена, если она не может вспомнить свои действия.

Подозреваю, кто-то из Стаи знает, почему она пропустила последний сеанс и что случилось с ее запястьями. Однако доверие, как мне кажется, остается большой проблемой. Много секретов. Обсудить с Мохсином расширение регрессии и возможность вмешательства. Нужно ли мне побывать в «Электре» и понять, во что ее втянули?

Интересно, говорит ли она мне правду? Или она повредила запястья сама?

На память приходят слова Мохсина:

«Пациенты с диссоциативным расстройством личности не откровенны, при неправильных условиях они опасны».

Я откладываю блокнот и включаю чайник. Он закипает целую вечность. Мне кажется, что время замедлилось. И замедлился я сам.

Я жду.

Кто она? Что она скрывает? Чего боится?

Я вожу пальцами по позвоночнику в районе талии до тех пор, пока чайник не закипает. Я наливаю воду и опять жду. Терпение, говорю я себе. Она не готова. Страх мешает ей впустить меня в ее сознание и вмешаться в работу Гнезда. Но все получится.

Ведь всегда получалось?

Гостиная вся искрится.

— Та-дам! — восклицает Анна.

Елка украшена винно-красными и золотыми игрушками, огоньки гирлянды мигают, словно прячут тайну.