Максин Чан - Восьмая личность

Она улыбается.

— Я люблю тебя.

Я знаю, что мне следовало бы уйти, но не ухожу.

Если бы об этом узнали, то, в соответствии с регламентами психиатрии, меня лишили бы лицензии, однако я решаю рискнуть и остаться. Сидя в углу, я наблюдаю, как Алекса пьет кофе, обеими руками сжимая чашку и дуя на горячий напиток. Напротив нее — какой-то мужчина в черной кожаной куртке. Они тихо разговаривают. Он наклоняется вперед, она опускает глаза. Разговор напряженный. Правила требуют, чтобы я, психиатр, оказавшись в каком-нибудь публичном месте и обнаружив там одного из своих пациентов, сразу ушел. Но я не ухожу. Я остаюсь. Шпионю. И не могу отвести от нее взгляд.

После собрания АА я проходил мимо кафе в Вест-Энде и решил выпить кофе. Я был шокирован, когда, повернув голову, увидел ее за столиком в другом конце зала. Меня охватило любопытство, я знал, что всплеск адреналина вызван отнюдь не кофе. Мне ужасно захотелось последить и понаблюдать. Побыть вуайеристом.

Я решил, что если она узнает меня, то я сделаю вид, будто не заметил ее, притворюсь, будто погружен в чтение. Я приготовился: достал из кожаного «дипломата» свои клинические записи. Я даже записал свою реакцию: «Алекса, здравствуй». Удивленное лицо. «Какое совпадение. Знаешь, я, наверное, пойду». Она все поймет, проявит уважение к границам и сочтет мой уход правильным с этической точки зрения и с точки зрения безопасности.

Мне интересно, кто этот мужчина. Может, Шон? Навид? Джек? Некто, кого она утаила от меня? Я роюсь в памяти в поисках описаний всех троих. Этот может быть любым из них.

Мужчина встает и идет в туалет. Я вижу, что он тщательно выбрит, красив, одет в повседневную одежду, но стильно. Навид? Может быть. Я чувствую, как учащается мое дыхание от размышлений о Дрессировочном доме, «Электре» и девушках. О необдуманной и опасной причастности Алексы ко всему этому. О той истории с Пой-Пой и фотосессией. О риске разоблачения — такому же, какому сейчас подвергаюсь я, сидя здесь и выжидая.

Алекса достает губную помаду и складное зеркальце, мажет губы и плотно сжимает их. Поправляет челку. А может, это Шон? Может, она пытается вернуть его?

Она поворачивает голову то вправо, то влево — думаю, рассматривает свой профиль. Проводит пальцем по уголкам рта. Кого она видит в отражении? Кто она сейчас? Онир? Раннер? Маловероятно.

Я листаю свои записи, задерживаюсь на восьмом января.

«Эти быстрые, в пределах нескольких минут, переключения с обычной личности на соблазнительницу, на убийцу приводят меня в ужас. Всем нам грозит опасность».

Интересно, а вдруг она что-то замышляет. Планирует свой следующий шаг, собирается соблазнить Шона или даже Навида, чтобы выполнить свою часть договоренностей — довести операцию до конца. Зачем ей встречаться с Навидом, если только ее на это не подбила Элла? Может, она планирует еще пофотографировать, пошпионить? Господи, только не это.

Металлический привкус во рту.

Дрожь в груди; скаковая лошадь; старт по выстрелу.

Неожиданно, без предупреждения, в голове голос отца:

«До чего же ты бесхребетный, ты, тряпка! Почему ты такой трус? Стоишь и трусливо наблюдаешь со стороны?»

А теперь звучат и слова Мохсина:

«Вмешательство действительно нужно. Очисть свой разум. Рано или поздно тебе придется принимать решения».

У меня начинает пульсировать в висках. Так же часто бьется сердце.

«А что, если бы это была Сюзанна? Что бы ты тогда сделал? — спрашиваю я. — Позволил бы, чтобы какой-то мужчина управлял ею? Подвергал ее опасности?»

Я представляю Тоби, его уродливые зубы и кричащие наряды, вспоминаю, как ловко и гладко он завладел Сюзанной — она была легкой жертвой после смерти Клары. Мне хватило всего одной встречи с ним, чтобы понять: он самый настоящий придурок. Что же я за отец? Я должен был защитить ее, любить ее. Вселить в нее чувство защищенности. Больше я такого не допущу.

Убрав свои записи в «дипломат», я встаю. Мне хочется оказаться как можно дальше отсюда. Алекса захлопывает зеркальце, достает телефон.

Я представляю, как хватаю ее за руку, тащу к выходу, а его, этого незнакомого мужика, заставляю сесть на место. «Оставь ее в покое, черт побери! — мысленно кричу я. — Ты же чудовище! — Я смотрю на дверь туалета. Где он? — Убирайся прочь, ты, кусок дерьма!»

Возмущение побуждает меня быстро двинуться вперед, не заботясь о потере лицензии. О моем благополучии.

Неожиданно мимо меня проходит еще один мужчина и садится рядом с Алексой.

Она улыбается, слегка растянув губы.

Что происходит?

Я останавливаюсь.

А это кто? Может, это и есть Шон? Навид? А кто в туалете?

Двое против одного. Я в меньшинстве. А что, если я одолею обоих? Что, если я уведу Алексу до того, как вернется другой?

Ждать. Думать.

Что я делаю?

Дверь туалета открывается. Мужчина возвращается на свое место. Алекса и теперь уже двое мужчин пьют кофе, разговаривают.

Чтобы сохранить самообладание, я выравниваю дыхание и, готовясь к броску, тянусь за кружкой, оставленной на столе.

«Поставь ее, идиот», — приказывает голос у меня в голове, и я отступаю.

Испытывая голод после превратившегося в катастрофу завтрака с Эллой, я постукиваю ногой по полу и жду, когда он заговорит о цели нашей встречи.

— Я вот с этим, — он указывает на чашку с кофе, — люблю выпечку. А ты?

— Почему бы нет, — с облегчением говорю я. — Датская булочка вполне сгодится. Спасибо.

Он делает глоток кофе и оглядывается в поисках официантки.

— Итак, ты знаешь, что в последнее время мы загружены по завязку, — начинает он.

Я киваю.

— В общем, мне нужна дополнительная помощь, и поэтому я попросил Сэма присоединиться к нам. Так я не буду переживать из-за того, что останусь без ассистента или нарушу сроки. Я решил, что вы, ребята, будете работать вместе, во всяком случае, следующие несколько месяцев. Алекса, ты будешь моим первым ассистентом. Сэм, ты будешь вторым.

«Я предупреждала, что прогулы выйдут тебе боком», — обиженно говорит Онир.

Я переживаю из-за того, что все эти проблемы навлекла на меня моя же безответственность. Решение Джека взять нового ассистента заставляет меня нервничать, обливаться потом.

Так и не найдя официантки, Джек встает и идет к прилавку.

— Вот здорово, правда? — говорит Сэм. Он так и сияет.

— Правда, — отвечаю я.

Чтобы отвлечься, я проверяю свой телефон, и там, естественно, два сообщения от Эллы.

«Прости, что солгала тебе (во всем). Люблю тебя.

Насчет плана я говорила серьезно. Скажи всем внутри, что я скучаю по ним. Ведь у нас все получится, да? Целую».

«ОК», — пишу я. Ясно и просто.

«Без поцелуев?» — спрашивает Онир.