Зои Стейдж - Страна чудес

Эта мысль немного отрезвила ее. Нет. Они могли еще что-нибудь попробовать. Так не стали себя вести ни компания ее прекрасных воительниц, ни женщины, которые заслужили места за столом – и на полу – на «Званом ужине».

Орла посадила Элеанор Куин на колени и обняла. Сквозь грязную пижаму дочери она почувствовала торчащие ребра, выпирающие детские кости. Они выживали на отвратительной пище: бульоны на воде, сушеные специи вроде орегано и чесночный порошок. Еще был рис с заправкой для салата.

Орла буквально чувствовала, как сила ее мышц отнимает энергию. В конце концов ее энергозатратные органы исчерпают все запасы. У них заканчивалось время. Орла ругала себя за то, что потратила эти два дня на оплакивание Тайко – или три? И можно ли назвать это трауром? Она ведь не организовала шиву, как ее еврейские друзья, и не сделала ничего практичного, чтобы почтить мертвых.

Нет. Она позволила себе упасть в зыбучие пески склизкой, липкой жалости к себе и бездействия. Ее веки опустились: она не знала, хватит ли сил выбраться из этого кошмара. Может, дело было в недостатке питательных веществ? Все казалось таким туманным, таким неясным, что трудно было уследить за временем, за мыслями, движениями.

Проснись!

– Сегодня канун Рождества? – спросила она дочку.

– Кажется, да.

– Хорошо. Хорошо. – Орла не была уверена в уместности своего плана, но хотела предпринять хоть что-то, чтобы спасти Рождество и будущее дочери. – Ложись спать пораньше, чтобы пришел Санта.

Сомнение на лице Элеанор Куин превратилось в скептицизм. Но она поцеловала маму в щеку и уступила.

Орла не стала останавливать Элеанор Куин, когда та обошла матрас и поднялась наверх, вялая и слабая. Иногда девочка любила вздремнуть у себя в спальне, но они все равно проводили ночи, разбив лагерь на полу в гостиной. Сегодня вечером Орле захотелось устроить дочери сюрприз: меньшее, что она могла сделать, это отдать рождественские подарки. Может быть, потом она позовет Элеанор Куин.

Дух время от времени пытался связаться с ее ребенком, и Орла не могла упустить возможность положить этому конец.

Умри уже . Это был бы лучший рождественский подарок – если бы Элеанор Куин проснулась утром с широко открытыми и радостными глазами, потому что сущность, впившаяся в ее сознание, исчезла.

Спустившись по лестнице, Орла осмотрела подвал: может быть, они чего-то не заметили. Вещи старика не дали никаких понятных подсказок, и, если даже у него имелся специальный тайник, он по-прежнему был где-то спрятан.

Если бы этот человек знал о существовании духов на собственной земле и хотя бы попытался их понять, возможно, ничего бы не случилось. Все в холодном подвале выглядело знакомо, у него больше не было секретов.

Сердце ее мужа, подобно огню в камине, по-прежнему поддерживало в них жизнь; обнадеживающее присутствие его души, во что Орла очень хотела верить, сожгло часть горечи.

Рождественские подарки были спрятаны в большой коробке с надписью «ЛАМПА/ХРУПКИЕ ВЕЩИ». Их было не так уж много – они не закончили рождественский шопинг, а Шоу и Орла решили не обмениваться подарками, потому что много всего купили для дома. Детские подарки уже были завернуты для каждого из них – один особый и несколько маленьких. Они давно научились заворачивать их сразу, как только приносили домой. В квартире иногда негде было спрятать вещи, кроме как на кухне или в набитом вещами шкафу спальни. От вида подарков для Тайко у Орлы на секунду сперло дыхание, но она отнесла их наверх вместе с подарками для Элеанор Куин и выключила свет в подвале.

Ей не пришло в голову украшать дом, развешивать рождественские гирлянды или праздничные рисунки и украшения, которые сделали дети. И меньше всего ей хотелось думать о елке. Но теперь, осматривая гостиную с охапкой подарков в руках, она увидела этот ужасный беспорядок: ее дочь заслуживала большего.

Орла выложила подарки на диван и быстро привела комнату в божеский вид. Несмотря на то что матрас скоро снова помнется, она расправила постельное белье, взбила подушки. Может быть, она позволит Элеанор Куин открыть свои подарки в полночь. Это станет приятным сюрпризом и будет отличаться от того, что они обычно делали всей семьей.

Нас теперь только двое .

Подарки Тайко снова угрожали свести ее с ума. Окажут ли они такой же эффект на Элеанор Куин? Орла не могла не вспоминать ту ужасную картину: как она погружается под воду, как ее малыш, застрявший на льду, зовет маму. Что, если бы она отпустила Элеанор Куин? Ее попытки забраться обратно на дрейфующую льдину могли опрокинуть Тайко в воду, и они вернулись бы домой все вместе. Она не могла простить себя, это было почти так же плохо, как ошибка, которую она совершила с мужем. Если бы Орла только знала, что вода – это тоннель, она бы схватила их обоих и прыгнула! Но в тот момент казалось, что только Элеанор Куин угрожает неминуемая опасность.

Душевные мучения никак не хотели прекращаться.

Орла взяла в руки круглый, мягкий подарок, предназначенный для Тайко. Обезьянку с длинными руками и ногами и липучкой на лапах. У Элеанор Куин была такая же, которую она прикрепляла к шее и талии. Он любил свои мягкие игрушки. Орла знала, что скрывает оберточная бумага с оленями, и представляла себе, как сын хихикает, разрывая упаковку. А под ней – особый набор «Лего», который он так хотел. Супермягкая флисовая пижама с… белыми медведями. Орла поморщилась. И рюкзак-ракета, на который она пришила настоящую заплатку NASA.

Может быть, сделать для него какой-нибудь памятник? А эти подарки – подношением ему, где бы он ни был? Понравится ли это Элеанор Куин, или это ее окончательно сломит? Души детей, как и их кости, были более податливыми и гибкими, чем у взрослых. Они могли чего-то не понимать, и сломать тонкую душевную организацию было непросто. Но это не значило, что проблемы не затрагивали их так же глубоко, как взрослых. Этот перелом, эта травма оставалась внутри них, распространяясь, разрастаясь все дальше. Порой это становилось чем-то глобальным, способным превратить человека в кого-то другого. Орла надеялась, что с ее умной девочкой такого не случится.

Боясь усугубить ситуацию, она расставила у дровяной печи только подарки Элеанор Куин. Лучше места у них не было, да и печь символизировала нечто живое. Остальное она отнесла в студию Шоу, чтобы спрятать в шкафу.

Орла задержалась в его комнате. В ней пахло Шоу, он был повсюду. Она держала его дверь закрытой, боясь воспоминаний. Но теперь поняла, что они нужны, точно так же, как напоминание о суровых женщинах, которые сделали ее сильнее.

Картины были похожи на его поцелуи, его любовь; это свобода, которая от него осталась. В этом искусстве весь он.