Жереми Фель - Матери [litres]

Но Томми понимал: это очень опасно. Не для того он держался столько времени, чтобы в одночасье погореть за свои проделки.

Пока в наушниках звучала композиция «Closer» группы «Nine Inch Nails», он неотрывно следил за вороной, которая, описав пару кругов над скотобойней, села на столб деревянной ограды, сверля его пристальным, как у шпионки, взглядом.

Притопывая в такт музыке, Томми подобрал большой камень, подошел к ограде поближе и, изо всех сил размахнувшись, швырнул его в мерзкую птицу, которая, раскаркавшись, улетела прочь. Вознамерившись ее подбить, он погнался за ней, пытаясь прицелиться еще раз, но споткнулся о корень и тяжело рухнул наземь.

Он поднялся, сплевывая землю, и вдруг, как ему показалось, расслышал где-то поблизости смех, язвительный и резкий.

Ворона меж тем исчезла из виду. Томми смахнул пыль с джинсов и повернул назад, чувствуя, что его голову будто сжало тисками и не отпускает.

От легкого порыва ветра заскрипела дверь скотобойни. В воздухе временами тянуло горелым деревом.

Томми понял: за ним следят. И на сей раз это не ворона.

Он сжал бутылку виски в руке, готовясь с ее помощью уложить на месте любого, каким бы крепышом тот ни был.

Даже его .

Природа внезапно словно оцепенела. Все, казалось, застыло в гнетущей тишине – мир будто притих в ожидании резни.

И тут Томми увидел его: он стоял за низенькой стенкой.

Элмер. Это мог быть только Элмер.

Значит, бродяга не сбежал, а только где-то прятался, дожидаясь, когда Томми ослабит бдительность.

Чтобы напасть на него, обобрать или того хуже.

Однако Томми почувствовал облегчение.

Это же просто бродяга. И только.

Догадавшись, что его заметили, Элмер сдвинулся с места и заковылял в сторону дороги.

На сей раз Томми так просто его не упустит. Он догнал бродягу легко, в несколько прыжков, и выскочил перед ним с улыбкой на губах.

Элмер вздрогнул и чуть не грохнулся навзничь.

– Это мои владения, – злобно проговорил Томми. – Тебе здесь нечего делать, грязная образина!

Томми будто забавлялся. На эту развалину было жалко смотреть, хотя старик и держался с наигранной уверенностью. Лицо у него было обрюзгшее, нездорово-красное. Зубов почти не осталось, один глаз подбит. Когда встречаешь такого субъекта, невольно возникает желание задать ему взбучку. Выглядел он хуже огородного пугала.

Элмер, верно, понимал, что ему не выстоять против такого крепкого малого. И только остатки мужской гордости мешали ему мгновенно дать деру.

Распаленный неотвязными картинками, кружившими в голове, Томми подошел к старику еще ближе и пнул его ногой. Элмер повалился набок и, ударившись бедром о камни, вскрикнул. Бедняга ощутил приступ тошноты и, казалось, был готов извергнуть всю выпивку, которую поглотил за день.

Но он все же смог подняться и пуститься наутек – прочь от своего обидчика. Ему хотелось выбраться на дорогу. Хотелось сбежать. Еще чуть-чуть пожить .

Томми дал ему небольшую фору – так, забавы ради. А потом схватил камень с острым краем, который мгновенно словно сросся с его рукой.

Элмер даже не подумал звать на помощь, отлично зная: к таким, как он, она не спешит.

Решив больше не ждать, Томми резко ударил бродягу по затылку. Элмер опять рухнул наземь. Услышав хруст, Томми решил, что проломил ему голову.

Стоя над неподвижным телом жертвы, Томми без труда представил, как под грязной кожей старика трепещут его жизненно важные органы, как по его жилам растекается кровь.

Такая же грязная, как он сам.

Спрятавшись за окном своей комнаты, Хейли с тревогой смотрела, как по улице стелется ночь. Хотя горели все фонари, засаженные редкими деревцами дальние уголки палисадников утопали во тьме. Там-то и мог затаиться Томми, если ему удалось-таки выйти на ее след, и теперь он сидит и ждет, когда все уснут, чтобы взяться за дело.

Отец все еще сидел перед телевизором в гостиной. Чуть раньше, вечером, она спокойно рассказала ему все, что хотела, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься при виде его искаженного лица.

Но другого выхода у нее не было. Ей не хотелось мучиться угрызениями совести.

Потрясенный, отец хотел незамедлительно обратиться в полицию. Хейли умоляла его не делать этого, заверяя, что это бесполезно, ведь она не запомнила место, где ее три дня держали под замком. А того малого, который согласился довезти ее до дома, она встретила чисто случайно. К тому же дома она приняла душ и смыла все улики, которые могли бы свидетельствовать против ее мучителя. Отцу она описала самого обыкновенного типа, без особых примет, хотя при этом никак не могла отделаться от засевшего у нее в голове образа Томми, его лица, тела, запаха.

Хейли видела, что отец пришел в бешенство, что разум его помутился и что он того и гляди сорвет ее план, но успокоить его она не могла.

Равно как не могла успокоиться сама, не могла избавиться от мерзкого чувства, что спасла жизнь извергу, надругавшемуся над ней.

Этой ночью она и не думала спать. Нельзя было расслабляться: слишком велик риск, что Томми либо Норма явятся ей во сне или возникнут перед ней, когда она проснется.

Хейли вышла в коридор за телефоном и набрала номер Линдси.

Лучшая подруга ответила ей скрипучим прокуренным голосом. Хейли сказала, что вернулась раньше, чем рассчитывала, и Линдси сразу же позвала ее к себе. Хейли, дав отбой, направилась в ванную. Надо было чуть-чуть подкраситься, чтобы Линдси не допытывалась, отчего у нее такой измученный вид. А еще – уговорить отца, чтобы он ее отпустил.

Наведя красоту, она надушилась и взяла замшевую куртку, висевшую на стуле рядом с письменным столом.

Отец, с банкой пива в руке, смотрел по телевизору баскетбол. Услышав ее шаги, он повернулся к ней.

– Пойду схожу к Линдси, папа.

– Сейчас? – удивился отец, потирая лоб. – Уже поздно, и тебе надо отдохнуть.

– Со мной все в порядке, не сомневайся.

– Она заедет за тобой?

– Нет, я, наверное, возьму такси.

– Даже не думай, – бросил отец, вставая, – я сам тебя отвезу.

– Не утруждайся, я не сахарная – не растаю!

– Не обижайся. И потом, я не прочь размять ноги после такого дня.

На улице было хорошо, в воздухе пахло жареным луком. Окно на кухне у Маккензи было распахнуто настежь. Хейли заметила в окне миссис Маккензи: ее черные волосы были стянуты в хвост, в руке она держала кастрюлю.

– Понимаю, тебе не терпится повидаться с подругой, – сказал отец, открывая дверцу «Мерседеса». – Ты хочешь отвлечься. Что ж, я не против, тебе действительно лучше побыть с ней, чем сидеть одной в своей комнате. Знай только: если тебе захочется поговорить о том, что случилось, я всегда рядом.

– Знаю, папа. Я переночую у Линдси, так будет проще.