Жереми Фель - Матери [litres]

Он впал в такую ярость, что дальше было некуда.

Хотя лучше было бы подержать старика несколько дней связанным, чтобы он полностью оказался в его власти, тогда в случае чего на нем можно было сорвать всю свою злость.

Пусть это не Родни, не Элиас и даже не тот тип на улице…

Опьяненный безграничной властью над бедным стариком, Томми представил, как всаживает нож ему в живот, как полосует лезвием его ноги, лицо, и подумал, что бы он почувствовал, ощутив на руках его теплую кровь.

Он уже сотни раз воображал, как проделывает то же самое с ними со всеми. Однако сейчас ему совсем не хотелось снова пережить горькое бессилие, которым оборачивалось каждое его возвращение к действительности.

Какой будет действительность сейчас? Какой она будет для него?

Поднявшись, Томми заметил мерцающий огонек там, снаружи, в нескольких десятках метров от скотобойни.

Он с любопытством подошел к окну и прищурился, вспомнив, как однажды, когда ему было лет шесть-семь, он видел ночью мириады точно таких же огоньков за окном своей бывшей комнаты. Потом он все думал – может, они ему приснились или это и впрямь было наяву. То было одно из редких воспоминаний детства, которое сохранилось у него до сих пор. Порой Томми казалось, что его детство было похоже на короткий миг.

Он застрял у скотобойни. Мать бежала где-то вдалеке, спасаясь от чего-то, что он никак не мог разглядеть, и на ней было длинное белое платье, легкое, как дымка. Ему за ней было не угнаться: ноги вросли в землю так, словно она не хотела их отпускать.

В небе над головой шуршало везде, куда ни глянь; небо было до самого горизонта затянуто тучами черных перьев, а единственными, пока еще зримыми звездами были устремленные на него глаза ворон.

И тут послышался вой.

Томми проснулся. Определенно, он слышал крик, и это было не во сне. А совсем рядом, здесь, в этом самом помещении. Человеческий смех, сиплый, злобный.

Элмер исчез. Провода, которыми он был связан, валялись на земле.

Как ему удалось высвободиться?

А он-то сам сколько времени проспал?

Томми представил, как Элмер, услышав его размеренное дыхание, быстро сориентировался в темноте, подошел к нему и склонился над ним, имея полную возможность убить его во сне.

Но он этого не сделал. Бродяга предпочел сбежать.

Томми обшарил с фонарем все углы в помещении, боясь наткнуться на Элмера, который мог спрятаться в каком-нибудь закутке и приготовился напасть на него с…

С ножом.

Он развернулся и взялся за рукоятку, теша себя мыслью, что Элмеру его не перехитрить.

Так, с ножом в руке, он двинулся по коридору к лестнице. Грязный бродяга мог притаиться где угодно, так что следовало все время быть начеку.

Но, если бы старику действительно захотелось отомстить Томми, он бы уже это сделал при первом удобном случае.

Томми остановился на переходном мостике и прислушался в надежде уловить малейший шум, который выдал бы беглеца. Где-то капала вода, хотя ночью дождя не было – это он знал точно.

Дверь скотобойни была распахнута настежь. Лицо ему обдало легким холодным ветерком. В небе светила красивая полная луна, взглянув на нее, Томми немного успокоился.

Он направил луч фонарика прямо перед собой и, сжимая в руке нож, двинулся к дороге. Элмер наверняка побежал туда за помощью.

Вдалеке над землей маячил странный светящийся прямоугольник. Может, тот самый, который он видел из окна? Но в том направлении не было домов и других построек. Ветер донес до Томми запах горелого, и он вспомнил, как в прошлом году, когда они с матерью проезжали мимо фермы Адамсов, там сжигали свиные туши.

Продвигаясь дальше, он увидел впереди неподвижную фигуру, повернутую к нему спиной. Издалека невозможно было разглядеть, это Элмер или еще кто-то.

В следующий миг фигура сдвинулась с места и скрылась во мраке. Томми кинулся следом, подсвечивая себе фонариком, и чуть дальше наткнулся на человека, застывшего в том же положении.

Только это был не Элмер: чужак выглядел поздоровее, он был в пестрой куртке и черных штанах, и у него были седые, коротко стриженные волосы.

Неужели это он освободил бродягу?

Томми окликнул его, но чужак даже не шелохнулся и стоял как вкопанный, разинув рот и закатив глаза, словно в глубоком потрясении.

Придя в ужас от такого видения, Томми чуть не рухнул в траву. Вокруг взмыли в воздух мельчайшие разноцветные крупинки, легкие как пух, и тихо рассеялись.

И тут глаза чужака полыхнули огнем.

Томми во весь дух пустился наутек. Фонарик уже едва светил – того и гляди он мог совсем погаснуть. И Томми вновь оказался бы в кромешной тьме.

Запыхавшись, он остановился перевести дух. Томми сбился с дороги и не знал, как теперь добраться до скотобойни. Он даже не представлял, где находится.

Упав на колени, Томми уперся руками в землю – шероховатую, каменистую. Совершенно не похожую на канзасскую.

Что-то чиркнуло его по волосам. Фонарик мигнул последний раз – и погас. Томми постучал по нему, безуспешно пытаясь оживить, и в конце концов выбросил его в траву. Он решил продвигаться дальше с вытянутыми вперед руками, потому что не видел больше ни луны и ни одной звезды, как будто небо сплошь затянуло густым туманом. Как будто мир вокруг вдруг исчез.

В нос ему ударил смрад – так воняли трупы разлагающихся животных. Мало-помалу глаза привыкли к темноте, и впереди, метрах в двадцати, он разглядел более светлый участок земли, обнесенный высокой изгородью.

На земле виднелись бессчетные черные фигурки, похожие на нераспустившиеся цветы. Они облепили весь участок и шевелились как живые.

Чуть погодя Томми смекнул, что это вороны – сотни ворон, которые не испугались его и даже не метнулись в сторону.

Выхода у него не было. На дрожащих ногах он двинулся прямо через их скопище. Птицы пялились на него своими неестественно красными глазами и казались совершенно спокойными… Словно поджидали его.

Томми резко попятился, со звонким хрустом давя ногами сухую траву. По лбу у него стекал пот, холодный как лед.

То, что он поначалу принял за изгородь, на самом деле было ровными рядами крепко вбитых в землю кольев, и на некоторые были насажены голые тела. Даже издалека Томми увидел, что под ногами у них растекалось сверкающее море крови.

Он приблизился к первому ряду – и узнал среди мучеников Родни Вольпа. Руки у юноши были связаны за спиной, глаза – широко раскрыты, кол торчал острым концом из середины черепа. Чуть поодаль Томми увидел Бредли Меллона, которого он как-то избил в школьном коридоре; кол торчал у него из живота, а большая часть лица была разодрана. Томми прошел дальше, чувствуя, как от возбуждения у него закипает кровь, и наткнулся на Трейси Хиллман, которая однажды предложила сделать ему минет в туалете. Она была голая, как и все остальные, а кол входил ей во влагалище и выходил наружу из грудной клетки, аккурат посередине. Томми погладил ее по щеке. Она была еще теплая. Должно быть, испустила дух совсем недавно. Он закрыл глаза и лизнул ее в щеку, благо теперь ей было не отвертеться, потом крепко сжал ее правую грудь и дернул с такой силой, что вырвал с корнем. Взглянув мельком на эту окровавленную штучку, он швырнул ее на землю.