М. Л Рио - Если бы мы были злодеями

– Да, – кивнул я. – Обязательно.

Но, естественно, я не позвонил. Пока не прошло десять лет.

На пятом этаже Деллехер-холла находились тайные комнаты, предназначенные для самых знатных гостей училища. В этих необычных апартаментах было три спальни, две ванные комнаты, кухня и просторная гостиная с камином, элегантной викторианской мебелью и роялем. Халсуорт-хаус – названный так в честь богатых родственников Леопольда Деллехера – стал тем местом, где преподаватели решили спрятать шестерых подозреваемых четверокурсников, пока Замок наводнили копы.

В тот вечер декан Холиншед созвал экстренное собрание в музыкальном зале, но решил, что нам не следует там находиться. Он объяснил, что не хочет подвергать ни нас, ни других студентов искушению посплетничать. Так что пока остальные учащиеся сидели и ошеломленно молчали четырьмя этажами ниже, Рен, Филиппа, Джеймс, Александр, Мередит и я стали пленниками у камина в Халсуорт-хаусе. Фредерику и Гвендолин не понравилась идея нашего заточения, поэтому одна из медсестер лазарета несла дозор перед дверью апартаментов, где она и сидела, шмыгая носом и вяло решая кроссворд; мы могли к ней обратиться, если нам что-нибудь да понадобится.

Я напрягал слух в густой, тяжелой тишине и остро ощущал присутствие наших товарищей, собравшихся в зале Деллехер-холла. Что сообщит им декан?

Александр, должно быть, задавался тем же вопросом.

– Думаешь, они скажут всем, что мы сидим здесь, наверху? – спросил он, с беспокойством глядя на ковер, как будто мог вдруг развить рентгеновское зрение и увидеть, что творится в музыкальном зале.

– Сомневаюсь. Они не захотят, чтобы сюда попытались проникнуть. – Филиппа.

– Если мы не появимся в ближайшее время, они решат, что мы уже мертвы. – Александр.

– С чего вдруг? – Филиппа.

– Мы живем в заброшенном охотничьем домике посреди леса. Смахивает на фильм ужасов. – Александр.

– Ребята, прекращайте. – Я кивнул на Рен.

Их взгляды тут же переместились в сторону Рен, свернувшейся в кресле перед камином. Она выглядела слабой, измученной, будто жизнь почти покинула ее. Мередит сидела на стоявшем неподалеку диване, скрестив ноги и не поднимая головы.

И снова воцарилась тишина. Теперь мы с тревогой прислушивались к любым звукам, которые доносились снаружи.

– Интересно, что они сделают со спектаклем? – нетерпеливо спросил Александр, нарушив паузу.

– Отменят, – ответила Филиппа. – Будет неправильно, если они поступят как-то по-другому.

– Вот тебе и «шоу должно продолжаться», – поморщился он.

Я попытался на один короткий, но безуспешный миг представить кого-то – кого угодно – в роли Цезаря. Угроза Гвендолин, когда она заявила Ричарду, что я смогу выучить его реплики и займу его место на подмостках, эхом отозвалась в памяти, и желудок болезненно сжался.

– Вы правда хотели бы выйти на сцену без него? Скажите честно…

Кое-кто отрицательно покачал головой, а затем…

– Мне просто кажется, – не унимался Александр, – или наступил самый долгий день в нашей жизни?

Я вздохнул и прижал ладони к глазам.

– Ага. Я бы пошел спать, если бы знал, что смогу вырубиться.

Филиппа пожала плечами.

– Боже, я не уверена, что вообще смогу когда-нибудь заснуть.

Джеймс, который пялился в огонь и грыз ногти, сказал:

– « Мне чудилось, что кто-то закричал:

“Не спи, не спи!” » [55] Вильям Шекспир. «Макбет» (Пер. А. Соколовского).

Александр забарабанил пальцами по коленям.

– Боже, мне надо покурить! – простонал он. – Лучше бы они не выставляли за дверью медсестру!

Он вскочил, крутанулся на месте, двигаясь быстро и нервно, как делал всегда, когда был расстроен. Он бесцельно прошелся зигзагом по комнате, взял несколько случайных нот на рояле, после чего начал открывать шкафы и шарить на полках.

Его мельтешение продолжалось минуту или около того, прежде чем Филиппа сдалась и спросила:

– Что ты делаешь?

– Ищу выпивку, – буркнул он. – Здесь наверняка что-то припрятано. У них недавно гостил чувак, который написал книгу про Фрейда, и я готов поспорить на собственную задницу, что он алкоголик.

– Как ты можешь хотеть выпить прямо сейчас? – спросил я. – Мне еще с прошлой ночи кажется, что у меня в животе плещется алкоголь.

– Клин клином вышибают, – ответил Александр. – Ага. – Он вынырнул из шкафа в дальнем конце комнаты и продемонстрировал нам бутылку с янтарной жидкостью. – Кто будет бренди?

– Давай, – оживилась Филиппа. – Может, снимет напряжение.

Раздалось звяканье стекла: Александр начал шарить на другой полке шкафа.

– Кому-нибудь еще?

Рен промолчала, но, к моему удивлению, Джеймс и Мередит одновременно произнесли:

– Да, спасибо.

Александр сел, держа бутылку в одной руке, а четыре бокала, сложенные опасно накренившейся стопкой, – в другой. Он налил себе достаточно бренди, чтобы развести небольшой костер, и передал бутылку Филиппе.

– Я не знаю, сколько ты хочешь, – заявил он, сделав глоток. – Лично я собираюсь упиться до беспамятства.

– Где будем спать? – поинтересовался я. – В апартаментах три комнаты.

– Тогда двое на комнату. Мы с Рен можем спать вдвоем, – ответила Филиппа, искоса взглянув на девушку.

Но Рен не подала виду, что слышала.

– Кто со мной? – спросил Александр. Он подождал ответа несколько секунд и добавил: – Не вздумайте вскакивать все сразу.

– Я буду спать в гостиной, – пробормотал я. – Меня тут все устраивает. Кстати, который сейчас час?

Александр прищурился и посмотрел на большой будильник, стоявший на столе. – Девять пятнадцать.

– Девять пятнадцать? – повторила Филиппа. – А такое чувство, будто полночь.

– Такое чувство, будто это Судный день. – Александр отхлебнул бренди, стиснул зубы и потянулся к бутылке.

Он снова наполнил бокал почти до краев и встал, крепко сжимая его в руке.

– Я ухожу, – провозгласил он. – Если кто-то решит, что не хочет отдыхать в гостиной, то пусть имеет в виду, я не придирчив к тем, с кем сплю. Доброй ночи!

Он отвесил нам поклон и удалился. Я подпер голову рукой, удивляясь, почему ощущаю лишь изнеможение. Где печаль, чувство утраты? Вероятно, ничего этого не было по той простой причине, что я до сих пор не верил в случившееся. Я почти ожидал, что Ричард ворвется сюда, вытирая с лица сценическую кровь и жестоко смеясь над тем, как здорово он нас одурачил.

Я изучал своих сокурсников, ища следы того, что я упустил. Филиппа облокотилась о диванный валик и водила пальцем по ободку бокала. Морщины по обе стороны ее рта были четкими и глубокими. Можно было подумать, что за десять часов она постарела на десяток лет. Джеймс скрестил руки на груди и притиснул колени друг к другу, словно он сильно замерз. Рен сидела в кресле: ее глаза остекленели, а конечности были неуклюже согнуты, как у брошенной куклы. А Мередит… Внезапно я осознал, что она смотрит на меня. Она поймала мой взгляд и поднесла бокал к губам, рука у нее дрожала.