Стейнар Браги - Ката

Ката не поехала прямо к Кольбрун, а свернула, припарковала машину у ларька с хот-догами, вылезла, перешла переулок Хапнарстрайти и вошла на почтамт на Эйстюрстрайти [21] Речь идет о соседних улицах в историческом центре Рейкьявика. Упоминаемый здесь почтамт – старейший в городе; в 2018 г. он был закрыт. . Там стояла большая очередь. За прилавком находилась женщина во флисовой кофте; волосы у нее были коротко стриженные, мышино-бурые, совсем как у Каты. У той уже готов был вырваться смех, но она зажала ноздри и наклонилась вперед, чего раньше никогда не делала. Сколько же на свете Кат? Та, квадратная, бывшая раньше, трудяга, заботившаяся о маленьком квадратике в городе, который громили, выметала и вычищала его, пока вокруг полыхали пожары… Чтобы переобнимать всех этих Кат, жизни бы не хватило, каждую минуту рождалась новая Ката!.. Пожилые туристы из Германии покупали открытки, какая-то телка обменивала квитанцию на коробку, в которой лежали, допустим, фаллоимитаторы, рекомендованные в «Новой жизни» или на какой-нибудь презентации сексуальных игрушек у подруги на улице Бустадавег, для того, чтобы пробудить энергию «богини»…

– Ну и сброд, – произнесла Ката себе под нос.

« А ты знаешь, кто такие телки? » – спросила она сама себя.

«Да».

«А ты когда-нибудь сталкивалась с качками?»

« Ну конечно. Только скачками передвигаться неудобно».

«Вот именно. А лица… Знаешь, что такое лица?»

Тут подошла ее очередь. У сотрудницы почтамта лицо было – ужасно обыкновенное улыбающееся лицо. Она взяла паспорт и бумажку, на которой Ката написала имя Тоумаса и название почтового ящика из журнала «Юношество». Та сказала, что пришла проверить ящик мужа.

– Он сам не может: в аварию попал. У меня с собой его паспорт и доверенность на проверку почтового ящика.

Сотрудница взяла бумаги, рассмотрела их, открыла паспорт на первой странице и покосилась на Кату.

– Вообще-то он просрочен, – сказала она, но не стала делать из этого проблемы, а спросила, знает ли Ката номер ящика. Затем вышла в заднее помещение, и ее долго не было.

Вернувшись, она сказала, что проверила номер по базе данных. И оказалось, что этим ящиком больше не пользуются.

– Как и большинством из них. После того, как появился Интернет… А вы уверены, что это тот номер?

Ката ответила утвердительно.

– А разве ящик зарегистрирован не на его имя? – спросила она.

– Не вижу… Ящик с этим номером больше года назад был закрыт; я не вижу, на кого он был зарегистрирован раньше.

– Муж ждет очень важную посылку, – сказала Ката, и ей показалось, что женщина странно на нее посмотрела.

– Увы… А вы могли бы позвонить мужу и спросить его, тот ли это номер?

– К сожалению, он сейчас не может разговаривать, ему очень плохо. Поэтому он сам и не пришел, понимаете? А может, этот ящик в другом почтовом отделении?

– Если номер правильный, то нет. Какая жалость… Тоумаса я помню, он сюда часто заходил; правда, давно… – И женщина поспешила прибавить, что Тоумас оперировал ее мужа, поэтому она его и запомнила.

– И часто он к вам приходил? – спросила Ката.

– Одно время – да. Несколько лет назад. Но я его уже давно не видела. А авария серьезная?

Ката ответила, что он при смерти и долго не протянет. Затем поблагодарила за помощь, поспешила на улицу и села в машину. Машинально залезла в бардачок, где у нее хранились таблетки от аллергии, и проглотила две.

Зазвонил телефон, на экране высветился номер Инги. Ката не помнила, какой сегодня день, но, очевидно, уже настал пресловутый день проводов подруги из отделения, – что и объясняло сегодняшние многочисленные звонки оттуда.

Послеполуденное освещение было серым, в воздухе – студеная тишь. Ката не могла быть одна. Тут ее мозг пронзила мысль, все в одночасье стало ясным, и она поняла, что ей надо искать помощи, окружить себя людьми. В этом мире так много любви; за постоянным движением и столкновениями, сводками новостей длиной в целый день, суетой, ссорами таится глубокий покой, который поднимается словно туман из озер вечности – и вот в самый неожиданный момент он пробудился в ней. Ката ощутила «присутствие» – так она назвала это про себя – и поняла, что всё в порядке. Так уж оно было.

– До свидания, – пробормотала Ката и попыталась примерить на себя, каково это было бы: окружить себя людьми, сходить на вечер проводов Инги… Как давно она в последний раз приходила на работу? Туда, где лечат ядом. Девушки, заточенные в разных местах замка, в основном в казематах, а также десятки частей тела на разных стадиях разложения. В ходе судебного процесса над Батори были изучены следы ее пыточной деятельности, которые выявили нанесение тяжких телесных повреждений в течение долгого времени, удушения, удары, пинки, калеченье рук, лиц и половых органов посредством огня; укусы лица, рук и иных частей тела, нанесенные человеком или животными …

Ката направилась в сторону больницы, мимо серого университета и красного здания, окруженного рвом с водой. Пока ждала на перекрестке, почувствовала, как ее охватила безудержная радость; краски стали яркими и мягкими, трава на ближайшем островке безопасности – желтой от дремлющего на ней солнечного света. Припарковывая машину у входа, Ката не чувствовала ног на педалях, но при входе в здание тряхнула ими, и они вновь ожили.

Если верить часам, время капельниц уже закончилось, амбулаторные больные ушли домой и началась вечеринка. Ката засмеялась про себя. Едва она вошла в отделение, как услышала гул голосов и увидела в дверном проеме канцелярии двух сотрудниц в костюмах (одна из них хохотала так, словно завтра никогда не наступит), а из помещения доносились аплодисменты. Ката поспешно переоделась, повесила на шею магнитную карточку и слегка причесалась перед зеркалом. Глаза в зеркале были узенькими щелками, а все же ей казалось, что вокруг слишком яркий свет. Она ненадолго закрыла их – … обморожение, взрезывание тел, зашивание посторонних предметов в живот, голову или органы размножения, сексуальное насилие, применение кислоты, иголок, гвоздей, молотов, цепей, топоров, ножей, дубин и иных тупых орудий … – побрызгала лицо водой и отправилась на вечеринку.

В ординаторской было полным-полно женщин в белых халатах и один врач – тот, добрый, которого так любили пациенты. Посередине стояла Инга со сдержанным выражением лица и вертела в руках бокал с шампанским, но отпивала из него (насколько Ката ее знала) крайне редко. Ката подскочила к ней, обняла и воскликнула: «Поздравляю!» Когда она разжала объятья, в помещении воцарилось молчание; женщины таращили на нее глаза, будто чего-то ждали.

Речь!