Стейнар Браги - Ката

Затем она вытащила бутылку – и отпрянула, потому что изо рта у Гардара изверглась прозрачная струя и разбилась о стенку у изголовья.

Соулей посмотрела на Кату, а потом снова разразилась хохотом:

– Вот, они так и норовят что-нибудь из себя излить! Неважно, что!

– Там точно было миллилитров сто, – сказала Ката. – Придется в него еще залить.

– Вот именно, а то еще протрезвеет… И тогда перевозбудится.

Соулей вновь поднесла бутылку ко рту Гардара; тот захрипел и сказал, что больше не хочет. По его щекам катились слезы, он охал и умолял ее прекратить.

– Спрашивай! – попросил он сдавленным голосом. Соулей ослабила петлю, и его рот закрылся. Гардар потерся лицом о простыню, затем повернул голову в сторону и спросил, что им хочется узнать.

– Она не должна была погибнуть… Это случайно вышло…

Ката сняла балаклаву.

– Вы ее сначала изнасиловали? – спросила она. У Гардара от алкоголя дикция стала нечеткой.

– Да.

– Кто с тобой был?

Гардар не отвечал.

– Это не отличат от самоубийства, малыш, – сказала Соулей и постучала бутылкой ему по голове. – У меня для тебя еще и куча «Дисапана» есть. Поэтому уже не так важно, будешь ты отвечать или нет, усёк? Мы знаем, что ты сделал. Единственное, что мы хотим, – чтобы ты сознался и попросил прощения. И обещал бы никогда так больше не делать.

– Кто с тобой был? – спросила Ката, садясь на кровать и смотря на щеку Гардара.

– Атли и Болик.

– И вы все ее насиловали?

– Да.

– В каком порядке? – спросила Соулей.

– Болик, потом я… Потом Атли. Потом снова Болик. Я увидел, что она вся побелела. Мы ее трясли и в рот ей дули. Это произошло так быстро…

– Где вы ее встретили? – спросила Ката.

– Перед домом, где были танцы. Ее Болик увидел… Она была пьяная, но идти еще могла. Болик подозвал ее и заманил в машину.

– А что произошло в машине?

– Болик сказал, что мы ее до дому подвезем… Он угостил ее пивом с «масляной кислотой» и дал выпить всю бутылку. Мы просто катались, ничего такого. Это не должно было закончиться вот так.

– А все же вы так делали и раньше, правда? – спросила Соулей, отхлебывая водку из бутылки. Гардар не ответил, и она стукнула его бутылкой по лбу.

– Несколько раз, – сказал он и зажмурился.

– И всегда на Эскьюхлид? – спросила Ката.

– Однажды на Васмири [36] Местность в центре Рейкьявика, между Эскьюхлид и Озером, по большей части занятая территорией внутреннего аэропорта. . И у Болика дома.

– А скольких?

– Не помню.

– Больше десятерых?

– Восьмерых. Не больше.

– А почему? – спросила Соулей. – Вам недостаточно было насиловать девушек в сознании? Или быть с теми, кто сам хотел потрахаться и понюхать?

– Он так хотел.

– Кто? – спросила Ката.

– Болик. Мы его удерживали, чтобы он еще чаще так не делал… А ему хотелось еще.

– И вы всегда были втроем? Ты, Атли и он?

– Да. Только мы. Если б кто-нибудь проболтался, другие должны были его убить. А я не смел, мне было стыдно…

– За то, что накачал восемь девушек наркотиками и убил их? – спросила Соулей. – Восемь девушек?! Я тебя умоляю! Не надо к себе так плохо…

– А потом вы что сделали? – спросила Ката. – После Эскьюхлид?

– Мы поняли, что должны ее спрятать… Если б ее легавые начали обследовать, они чего-нибудь нашли бы, ДНК какие-нибудь… Мы-то были с презервативами, но рисковать не хотели. Болик погрузил ее в багажник, а потом мы поплыли на лодке и опустили ее в ложбину… Мы с ней ничего плохого не сделали.

– Вы ее убили , – прошипела Соулей, постучала по голове Гардару бутылкой, а потом отхлебнула из нее, после чего передала бутылку Кате.

– Что вы сделали с ее одеждой? – спросила Ката, сделала глоток из бутылки, но поперхнулась, вспомнив, что эта бутылка побывала во рту у Гардара. Она передала бутылку назад, сглотнула слюну, набравшуюся во рту, и ей стало дурно от вкуса водки и этого удушливого кислого запаха, исходившего от Гардара и наполнявшего всю комнату.

– Сожгли на взморье… Я молитву прочел.

– Молитву?

– «Отче наш».

– А как ты ее насиловал? – спросила Соулей, продолжая попивать из бутылки. – У тебя есть какие-нибудь любимые позы, когда насилуешь? Такие, каких не принимаешь с девчонками, которые сами хотят ?

Ката вновь оцепенела, ее тело стало тяжелым и далеким, и только где-то в его глубинах колотилось сердце. Краем глаза она увидела, как Соулей допивает первую бутылку, выкидывает ее, срывает крышку с другой и заливает выпивку в себя. Гардар лежал под ней без движения, голова повернута на бок. Глаз, смотревший на Кату, настолько заплыл, что почти весь его белок стал алым.

– Отвечай, мразь ты эдакая! – прошипела Соулей и дернула трос так, что в горле у Гардара раздались хрипы. Ката попросила ее ослабить петлю. Соулей соскочила с кровати, подошла к ее изножью, прислонилась спиной к боксерской груше и стала пристально смотреть на Гардара, попивая из бутылки.

– Что ты сказал? – спросила Ката, когда Гардар произнес что-то, чего она не расслышала. Наклонилась к нему.

– Он их колол… После того, как кончал, он вкалывал в них иголки. В бугорок над писькой. До упора. Так, что снаружи видно не было… Он хотел, чтобы они были его собственностью. Так и говорил: «Мои девчонки».

Игла , – подумала Ката; та самая, которая нашлась при вскрытии.

– Ему нравилось думать, что в них сидит эта иголка… Когда они на танцах или со своим парнем в ресторане. Или в аэропорту, сквозь воротца проходят…

– Воротца? – спросила Ката.

– Такие воротца, в которых пищит… Потому что у них внутри иголка.

Ката услышала в комнате плач: он исходил от нее самой. Соулей склонилась над ней и спросила, в чем дело.

– Иди сюда… Вот так. – Она помогла ей подняться с кровати. – Что ты ей сказал? – Вновь повернулась к Гардару, подскочила в кровати и приземлилась на колени возле его головы. – Нет, не говори больше, – сказала она, отпивая из бутылки. – Я вот о чем думаю: восемь девушек! А самого тебя хоть раз насиловали? Вот как ты думаешь, Гардар, это каково? Легко, да? Это такая развлекуха? Давай я тебя попробую хоть немножко изнасиловать, чтобы тебе стало понятно, о чем мы тут говорим. А то мужчинам так трудно это понять… Давай тебе палку в задницу вставим, это же так типично… Да только что я из этого получу? Одно дерьмище, и все! А еще я уверена, что у тебя не встанет, судя по тому, как ты разговаривал на этих дурацких собраниях, Гарди…

Ката утерла лицо и смотрела на то, что творилось на кровати. Она видела, какая Соулей стала пьяная, но ничего не сказала.

– Ну как ты думаешь, Богга, – ее Богга зовут, подругу мою, – может, заставим его нам минет сделать? У тебя язык какой длины? – Она потерлась причинным местом о плечо Гардара, посмотрела себе между ног, словно слабоумная, и отпила из бутылки.