Дэвид Балдаччи - Искупление

Он еще раз обвел взглядом гостиную и вышел на кухню, ничего не прибавив к тем знаниям, которыми уже располагал.

Оставалось просто ждать, когда она придет в чувство.

Впору впасть в отчаяние, так как ни одна ухваченная нить никуда толком не вела. Митци Гардинер говорить не заставишь. Да и предъявить ей ничего нельзя: улик кот наплакал. Понятно, что она пыталась подставить своего отца, но доказать не докажешь. Новая жизнь щедро ее вознаградила. Вместе с тем, покидая дом, Декер чувствовал, что оставляет в нем женщину, определенно изводящую себя чувством вины.

Но на этом дела не выстроишь. Пробивать дорогу к юридической истине придется где-нибудь в другом месте. Не через Митци Гардинер.

Декер сел на кухонный стул и стал прикидывать свои возможности. Их было немного, поэтому и времени не заняло. Стрелка выбора быстро остановилась на одной из них.

Салли Бриммер.

Ее убили не случайно. Нужно выяснить, что было причиной.

А начать можно с одного из двух мест.

Он выбрал одно из них, позвонил Ланкастер насчет встречи там и двинулся в путь.

Ланкастер с Декером встретились в западной части города возле дома Салли Бриммер – невзрачной шестиэтажки, облицованной кирпичом.

– Как там Кац? – первым делом осведомилась Ланкастер, когда подошла.

– Все еще без сознания, но, по-видимому, вне опасности.

– Уже хорошо.

– Да. А здорово будет, если она, очнувшись, все нам расскажет.

Они вошли в здание и поднялись в лифте на четвертый этаж. У Ланкастер был ключ от квартиры.

– Ее уже осмотрели, но ничего не нашли. Правда, не уверена, насколько тщательно это было сделано. Мы ведь думали, что целью был ты.

– Я и сам так думал, пока не перестал.

Они вошли и огляделись. Оба знали, что жалованье у Салли было весьма скромное, но квартира оказалась с хорошей планировкой и добротно обставлена: подушки, шторы, полированная мебель и прекрасные восточные ковры на паркетном полу.

Декер посмотрел на Ланкастер. Та сказала:

– У нее родители при деньгах. Я как-то была здесь на вечеринке и познакомилась. Очень приятные люди. Видимо, помогали ей материально.

– Понятно.

– Представляю, какой это был для них удар. Останки они перевезли к себе. Их семья живет на Восточном побережье.

– А как здесь оказалась Салли?

– Она училась в пиар-колледже под Берлингтоном. Нашла себе подработку по специальности. Брат у нее полицейский в Бостоне. Видимо, через него у Салли и появился интерес к нашей профессии. А в отделе открылась вакансия. Она перебралась сюда и в целом хорошо справлялась. Хотя сомнительно, что она бы задержалась здесь надолго. У нее были большие перспективы, потенциал. Да еще такая молодая.

– У нас у всех большой потенциал, пока из него не вырастаем, – съязвил Декер.

– Так что искать?

– Да все, что по делу.

– О’кей, спасибо за наводку.

Они методично переходили из комнаты в комнату и наконец оказались в спальне Бриммер. Декер зашел в смежную ванную, а Ланкастер пошла смотреть стенной шкаф.

Через несколько минут она окликнула:

– Эй, Декер!

Он подошел и увидел, что Ланкастер что-то держит в руках.

– Что там? – спросил он.

Она подняла предмет повыше. Парик – недлинное каре.

Светлый.

Декер перевел взгляд на Ланкастер.

– Ты думаешь, это Салли выдавала себя за Сьюзан Ричардс? – спросил он.

– А что еще можно предположить? Это была не Гардинер. А если еще и не Кац, то кто тогда подходит под описание?

– Рост и комплекция у Салли подходили, – признал Декер.

Ланкастер потрогала парик пальцами.

– Стрижка и стиль почти такие же, как у Сьюзан Ричардс. А издали, со спины, в полутьме? Старуха с ее зрением вполне могла обмануться.

Декер взял парик в руки и внимательно оглядел. Воспоминания воскресли без всяких усилий. Салли в парке. На ней были плащ, перчатки и шляпа. Именно в такой одежде видели человека, выходившего из дома Ричардс.

– Интересно, если она участвовала в этом деле, то знала или нет, что в том чемодане могла быть Ричардс, уже мертвая или под накачкой? – спросил он.

– Сложно представить, что она была в неведении, – ответила Ланкастер. – Только возникает вопрос: зачем ей это было делать?

– Вообще она вела себя странно, – призадумался Декер, – при общении со мной. До и после исчезновения Ричардс.

– Что значит «странно»?

– Виновато, что ли. Но я тогда увязал это с тем, что у них был роман с Нэтти.

– То есть вина, но другого рода. – Ланкастер покачала головой. – Подумать только: Бриммер. Она была такой прямой стрелой в моей книге. За каким чертом ей было ввязываться во что-то подобное?

– Мы точно не знаем, была ли она там. Ну нашли парик, похожий на волосы Ричардс. Ведь это может быть просто совпадением. Мало ли какие парики бывают у женщин в шкафах.

– Это правда. И даже если мы найдем внутри следы волос Салли, это ничего не доказывает. Если она здесь ни при чем, то, скорее всего, купила парик для носки. Что тут такого?

– Здесь нужны другие доказательства. Если бы ей, скажем, заплатили, то можно найти об этом запись в ее финансовых счетах.

– А если не платили?

– Тогда кто-то мог ее принудить.

– Каким это образом?

– Может, через то, что знал о ее отношениях с Нэтти?

– Может, вполне. Они держали их в строгом секрете. Черт, я и сам того не знал.

Ланкастер взяла парик и бережно положила его в пакет для вещдоков, который достала из кармана пальто.

– Ты по-прежнему считаешь, что мотивом убить Ричардс было свалить на нее вину за убийство Хокинса?

– Им надо было свернуть расследование, Мэри. Разбирательство в заявлениях Хокинса – прямой риск для тех, кто за всем этим стоит. А ее якобы самоубийство хороший способ спрятать концы в воду.

– Только не сработало.

– Они не могли этого предугадать. Им надо было попытаться. И Ричардс показалась наиболее оптимальным вариантом.

– А почему не Рэйчел Кац? У нее ведь тоже были счеты к Хокинсу.

– Да, были. Только убийство Кац они вряд ли могли себе позволить.

– Почему же? Кто-то же в конце концов сделал такую попытку.

– Это было позже.

– И как они делали выбор между этими двумя женщинами?

– Взгляни на это с другого ракурса: Кац после смерти своего мужа преуспела. Ричардс нет.

– Значит, ты считаешь, что Кац, так или иначе, причастна к убийствам тринадцатилетней давности?

– Не буду так далеко углубляться, Мэри. Но думаю, что Кац в конечном итоге могла принести какую-то пользу. А Ричардс нет, поэтому ею можно было поступиться.

– Декер! Что здесь, черт возьми, творится?

– Что бы ни творилось, Мэри, но длится оно уже по меньшей мере тринадцать лет.

– Начиная с тех самых убийств?

– Вообще-то, мне кажется, и пораньше.