Карен Макманус - Один из нас – следующий

Я наливаю нам по полстакана эля, жду, пока осядет поднявшаяся до краев пена, и добавляю еще.

– Вообще-то Брэндон самый высокий в школе. То есть… был самый высокий.

– По проекту, настил должен выдерживать гораздо больший вес.

– Следователи уже что-нибудь накопали?

– Отец мне не рассказывал. И вряд ли расскажет. – Нокс потирает ушибленную челюсть. – Он вообще не делится со мной ничем, что относится к работе. В отличие от Эли.

Я забираюсь на стул рядом с Ноксом и отпиваю из стакана.

– А тебе нравится работать с Эли?

– Я в диком восторге, – мгновенно оживляется Нокс. – Эли удивительный человек. Особенно если учесть, сколько дерьма на него каждый день вываливают.

– Например?

– Ну, он берется за такие дела, что его постоянно подвергают травле. Другие адвокаты, копы, пресса. Плюс всякие психи преследуют, требуют, чтобы он их защищал. Или наоборот, чтобы не защищал других. – Нокс делает большой глоток. – Он даже получает письма с угрозами.

– Неужели? – дрогнувшим голосом спрашиваю я. Обычно пресса превозносит Эли как героя. Мне и в голову не приходило, что такая популярность может быть опасной.

– Вот вчера пришло очередное. И похоже, от того же самого отправителя. К таким в фирме относятся более серьезно. Сандип – это один из адвокатов – говорит, подобные типы не остановятся.

Я со стуком опускаю стакан.

– Какой ужас! А Эштон знает?

Нокс пожимает плечами.

– Наверное, да.

– Представляю. – Я вздрагиваю всем телом, чтобы прогнать внезапный озноб. – Я бы места себе не находила. Тут иногда в «Инстаграм» какую-нибудь гадость пришлют, и то страшно становится.

Нокс хмурится.

– Ты до сих пор получаешь такое? От этого… – Он косится на закрытую дверь нашей с Эммой комнаты и понижает голос: – Дерека?

– Последнее время притих. Надеюсь, что наконец сдался.

В замке́ долго и безуспешно лязгает ключ. Я не выдерживаю и иду открывать.

– Оуэн на днях сумел реанимировать тостер, но никак не может запомнить, какой ключ от какого замка́, – объясняю я и открываю защелку, чтобы впустить брата.

– Я это уже слышал. – Оуэн бросает на пол битком набитый рюкзак. – А с кем ты… Ой, привет! – Он пялится на Нокса, будто впервые видит. – Ни фига себе! У тебя все лицо…

– Мне не больно. Только на вид страшно.

– Нокс пришел поиграть с тобой в «Баунти уорс»! – радостно сообщаю я. – Представляешь, как здорово?

Нокс удивленно приподнимает брови. Наверное, не может взять в толк, почему я обращаюсь со своим двенадцатилетним братом как с младенцем. Я и сама этого не понимаю. Так что лучше помолчать.

– Правда? – недоверчиво спрашивает Оуэн. Нокс кивает в ответ, и брат оживляется. – Круто!

Я смотрю, как они исчезают в комнате Оуэна, и меня охватывает странное чувство – смесь благодарности и сожаления. В воображении внезапно рисуется картина: вот через десять лет я иду по улице, случайно натыкаюсь на Нокса – интересного мужчину, у которого классная работа и потрясающая девушка, – и проклинаю себя последними словами за то, что когда-то видела в нем всего лишь школьного друга.

Допив эль, я наклоняюсь над раковиной сполоснуть стакан. Волосы падают на лицо, и я срочно чувствую потребность завязать их в хвост. Придется зайти в спальню.

– Эмма, я только резинку для волос возьму…

Сестра сидит на кровати, прихлебывая что-то из большой кружки с принтом Диких Котов. Перешагнув через кучу сваленной на полу одежды, я открываю свой шкаф и начинаю рыться в верхнем ящике. Под руки попадается розовая с блестками резинка.

– Смотри, что откопала. Наверное, еще классе в третьем забросила, – показываю я свою находку Эмме. И только тут замечаю слезы на ее щеках. Я закрываю шкаф, подхожу к кровати сестры и осторожно присаживаюсь на краешек. – Что с тобой?

– Ничего. – Сестра вытирает лицо, не выпуская кружки из руки, и жидкость проливается на ладонь. – Вот черт! – восклицает она и промокает ее краем блузки – действие одновременно привычное и незнакомое. Привычное, потому что я делала так десятки раз. И незнакомое, потому что Эмма не делала так никогда.

Я растягиваю резинку двумя пальцами.

– Что ты пьешь?

– Я? Ничего. Просто воду.

Эмма не пьет алкоголь. Не пьет на вечеринках, потому что не ходит на них, и уж точно не пьет в пятом часу дня дома, у себя в комнате. Но последнее слово она произносит так невнятно, что объяснений не требуется.

– Ты пьешь и плачешь. Почему? Переживаешь из-за Брэндона?

– Я с ним даже толком знакома не была, – бормочет сестра, опустив голову, словно говорит не со мной, а с кружкой. Ее глаза вновь наполняются слезами.

– Знаю… Все равно грустно, правда?

– Ты можешь уйти? – еле слышно просит Эмма. Я не двигаюсь с места, и она произносит еще тише: – Пожалуйста…

Она сто лет не говорила мне «пожалуйста», и я подчиняюсь. Но мне кажется неправильным просто взять и закрыть за собой дверь нашей спальни – словно я делаю то, что она просит, а не то, что ей нужно.

В пять часов мне приходится буквально отрывать Нокса от Оуэна. Мой брат совершенно влюбился в нового друга.

– Ты придешь к нам еще? – жалобно спрашивает он.

– Обязательно, – заверяет Нокс.

– Я тебя подвезу, – предлагаю я Ноксу. После того как Эмма попросила меня уйти, я все же один раз заглянула в комнату. Кажется, она уснула. Увиденная сцена по-прежнему не дает мне покоя – а может, сестра и правда пила воду? Ага, а потом сразу потеряла координацию, и хорошо еще, что не за рулем. Во всяком случае, надеюсь, она проснется к семи часам, когда обычно приходит мама.

Нокс кривится, вероятно припоминая все мои оплошности, едва не приведшие к авариям, однако покорно следует за мной к лифту.

– Спасибо, ты развлек брата. Охота за сокровищами сегодня удалась.

– Еще как! – Нокс прислоняется к стене кабины, засунув руки в карманы. – Оуэн – суперигрок. Так распланировал стратегию… Короче говоря, он превосходит меня на целую голову. – Лифт останавливается. Я выхожу первой, чтобы открыть машину. – Странно, игра мне кое о чем напомнила.

– Что ты имеешь в виду?

Нокс усаживается в «Короллу» рядом со мной.

– Ты ведь знаешь, что по ходу игры мы стараемся захватить сокровища? – Я киваю. – Так вот, есть разные способы убить противника. Можно застрелить, а можно заколоть.

– Я понимаю.

– А можно подойти к делу более творчески. Мой противник стоял на крыше здания, и я уже собирался столкнуть его вниз. И тут меня как громом ударило… Подобную картину я уже видел в день смерти Брэндона на той стройплощадке. – Мы выезжаем из темного гаража на залитую солнцем улицу. Нокс щурится и опускает защитный козырёк. – Я вспомнил его.

– Вспомнил? – У меня по коже пробегают мурашки. – Брэндона? – Нет. Я не готова услышать что-то новое о его гибели.