Анне Ханкок - Трупный цветок

– Что? Нет, перестань, я…

– Я думаю, что сейчас мне лучше побыть одной. Так много всего происходит на работе и…

– Элоиза, – сказал он. Его голос понизился до шёпота. – Пора тебе начать хоть немного доверять мне. Я думаю… я думаю, что люблю тебя.

Она грустно улыбнулась.

– Я бы очень хотела верить тебе, – сказала она, глядя на городские крыши. – Но не верю.

Элоиза ещё долго продолжала сидеть там после того, как разговор был окончен. Она совсем потеряла счёт времени, пытаясь распутать клубок мыслей у себя в голове. Когда маленькая дверца в стене рядом с её скамейкой вдруг распахнулась, она вздрогнула.

Морщинистое лицо Бобо показалось в проёме.

– Элоиза, – сказал он, предостерегающе указывая костлявым пальцем на колоннаду за её спиной. – Если не хочешь оглохнуть, пора уходить. Уже почти восемь часов.

Элоиза вскочила со скамейки и испуганно оглянулась на огромный бронзовый колокол.

– Извините, я замечталась.

Старик недоверчиво покачал головой, пропуская её вперёд себя на дубовую лесенку.

Только они спустились под купол, как часовой механизм заскрипел и пришёл в движение. Шестерни вращались, звук гулким эхом разносился под сводами, а затем пространство вокруг них наполнилось оглушительной какофонией, создаваемой колокольным многоголосьем.

Элоиза и Бобо, заткнув уши, бежали вниз по выбеленной винтовой лестнице, настолько узкой, что Элоиза оцарапала локоть о гвоздик, торчавший из стены.

Когда они спустились на безопасное от шума расстояние, старик поймал её за руку.

– Ты поранилась, – сказал он.

Элоиза повернула руку и посмотрела на ранку. Это была неглубокая царапина, но кровь текла обильно и капала на белый каменный пол.

– Пойдём, – сказал он и махнул ей рукой. – Иди сюда.

Он отодвинул в сторону гобелен, висевший на стене, и провёл Элоизу через оказавшуюся под ним дверь в маленькую каморку.

Она удивлённо хлопала глазами.

– Я… Я здесь раньше никогда не была!

– Не была, – сказал он, роясь в ящиках небольшого комода, – в церкви ещё остались места, которых ты никогда не видела.

– Неужели? – Элоиза была озадачена. – Я думала, я уже везде побывала.

Бобо с таинственным видом покачал головой. Потом улыбнулся.

– Нет, не везде.

– Ну… – Она огляделась по сторонам. – А чего ещё я не видела? Мне можно посмотреть на помещения, где я не была?

У неё было такое ощущение, как будто она только что узнала про своего верного друга, которого, как казалось, она знала от и до, какую-то тайну. Это чувство ей не понравилось.

– Сядь, Элоиза.

Она села на стул, обитый тёмно-зелёным бархатом, стоявший рядом со старым столом красного дерева.

– Давай сюда руку, – скомандовал с улыбкой старик.

Элоиза протянула руку.

Бобо зубами надорвал угол квадратного пакетика и вытащил из него влажную салфетку. Он осторожно вытер кровь. Затем заклеил царапину пластырем и слегка похлопал по нему.

– Ну вот, – сказал он. – Теперь ты как новенькая.

Элоиза поблагодарила, но её внимание было обращено сейчас не на царапину.

– Что это за помещения, в которых я никогда не бывала?

Бобо усмехнулся.

– Отчего такое любопытство?

Элоиза покачала головой.

– Для меня это важно.

– Почему?

Элоиза не ответила.

Бобо смотрел на неё глазами, мутными от катаракты. Один глаз был таким белым, что Элоиза гадала, видит ли он им вообще.

– Что такого для тебя в этом куполе?

Элоиза пожала плечами.

– Умиротворение.

– Большинство людей пугаются высоты, и у них кружится голова, когда они поднимаются наверх.

– А у меня нет, – сказала она, качая головой, – это моё место.

Старик встал и дал ей знак сделать то же самое. Они пошли к выходу, и в дверях старик повернулся к ней и положил ей обе руки на плечи.

– Церковь – такое место, куда многие приходят, чтобы обрести мир, Элоиза. Чтобы получить облегчение. А некоторые приходят за прощением грехов.

Элоиза ничего не сказала.

– Я вижу тебя здесь, в церкви, с тех самых пор, как ты была маленькой девочкой, а вот счастливой не вижу очень давно… – Он пристально посмотрел на неё. – Я вот о чём хочу спросить: ты сделала что-нибудь, в чём нужно раскаяться? Если это так, я уверен, что пастор был бы рад поговорить с тобой. Что бы это ни было, ему можно доверять. Ты ведь и сама это знаешь, правда?

Элоиза встретилась с ним взглядом.

Одно мгновение она колебалась, не рассказать ли ему всё, не броситься ли в его отеческие объятия, не сдерживая слёз. Но слова замерли у неё на устах, и она не смогла заставить себя произнести их.

Вместо этого она сказала:

– Нет, Бобо. Мне не требуется получить прощение. Мне трудно его дать.

Элоиза ничего не ела с трёх часов дня, когда перекусила парой ломтиков ржаного хлеба у Кеннета Валлё. Живот начал урчать, но голода она всё равно не чувствовала. Ей просто хотелось пойти домой, лечь в кровать, закрыть глаза и позволить себе на несколько часов погрузиться в мир, где всё было ещё возможно. В мир, где не было никаких Йоханнесов Моссингов, где людей не убивали и где они не вешались, а по почте она получала только открытки из путешествий и поздравления с Рождеством и праздниками от друзей и родных.

Где всё было как оно было когда-то.

Она спустилась по улице Бредгаде, свернула на улицу Фредерисиягаде и пошла домой на улицу Олферта Фишера. Розовый куст рядом со входной дверью продолжал цвести. Она остановилась и зарылась носом в большой пудрово-розовый цветок. Она глубоко вдохнула его аромат, и несколько кремовых лепестков облетело на землю. Затем она открыла входную дверь и стала подниматься на верхний этаж.

Когда она дошла до пятого этажа, в кармане у неё зазвонил телефон. Это была эсэмэска от Карен Огорд:

«Привет! Лопата, видимо, принял решение простить тебе статью о Скривере и заявил, что мы удовольствуемся предупредительным шлепком. А ещё ходят слухи, что Миккельсен просто-таки отказывается расставаться с тобой – no matter what [10] Несмотря ни на что ( англ .). . Поздравляю! Между прочим, статья Бётгера о министре выходит во вторник. Интересно!»

Элоиза улыбнулась.

Теперь хоть это дело осталось в прошлом.

Она разулась на коврике перед дверью и только успела повернуть в замке ключ и взяться за ручку, как из ниоткуда появился мужчина.

Все произошло так быстро.

Прежде чем Элоиза успела оглянуться, он набросился на неё со спины. Он крепко обхватил её вокруг шеи правой рукой и сцепил её в замок с левой, заталкивая Элоизу в квартиру. Она уронила сумку и инстинктивно стала бить и царапать его руку своими, но удары словно отскакивали от него.

Мужчина откинулся назад и приподнял её, так что она на мгновение повисла в воздухе. Она почувствовала резкую боль в горле, из-за выброса адреналина пульс пронизывал всё тело. Как будто время остановилось, как будто она висела в воздухе и медленно била ногами, а звуки вокруг стихли. Мужчина опустил её, слегка ослабив хватку, она коснулась ногами пола – лишь настолько, чтобы сделать глоток воздуха.