Лейла Аттар - Бумажный лебедь

– Берегись! – Дамиан оттолкнул меня за миг до удара.

Я упала и покатилась по палубе. Послышался звук удара, за ним – звон разбитого стекла. Я открыла глаза. Крепеж троса врезался в иллюминатор, крюк застрял в раме. Шлюпка едва держалась на двух оставшихся тросах, грозя вот-вот рухнуть.

– Дамиан!

Он неподвижно лежал рядом. На виске зияла глубокая рана; кровь струилась, смешиваясь с дождем.

– Дамиан! – Я опустилась на колени.

Господи. Пожалуйста, очнись!

Он продолжал безвольно лежать на палубе; голова моталась то в одну, то в другую сторону, пока яхта дыбилась, точно необъезженный жеребец.

– Дамиан!

Мне без тебя не справиться!

Океан бушевал вокруг в дикой, пугающей свистопляске. Мне нужен был Дамиан, его свирепое мужество, чтобы победить стихию и доплыть до МамаЛу. Мне так не хватало его хладнокровия, хватки и упорства.

Когда я погладила его раненую голову, мне показалось, он прошептал:

– Что ты делаешь, Скай?

Я оглянулась на рубку. Дамиан не успел спрятать рацию. В трубке до сих пор шуршали помехи. У меня появился шанс – сбежать, смыться, убраться подальше. Почему же я медлила?

Потому что он спас тебя.

Если вызовешь полицию, его упекут за решетку.

Не будь дурой, Скай! Звони сейчас же!

Спотыкаясь, я рванула к рации. Всякий раз, когда волна врезалась в яхту, у меня замирало сердце. Какое-то время я возилась с кнопками, пока не поняла, какую именно нажать, чтобы меня услышали. Я понятия не имела, куда звонить тут, у мексиканских берегов, и как правильно подавать сигнал бедствия.

– Это Скай Седжвик. Прием! Меня кто-нибудь слышит?

Тишина.

– Это Скай, пропавшая дочь Уоррена Седжвика. Меня похитили, я нахожусь на яхте у Тихоокеанского побережья Мексики. Мы попали в шторм. Нам срочно нужна помощь! Пожалуйста, ответьте!

Я затаила дыхание. Повсюду валялись вещи: книги, карты, шариковые ручки, подушки.

И тут из трубки донеслись неразборчивые слова.

– Алло! – встрепенулась я. – Вы меня слышите?

Затрещали помехи, затем раздался мужской голос. Собеседник говорил, что меня плохо слышно, я разобрала слово «телефон».

– Секундочку.

В замочной скважине ящика, который Дамиан держал закрытым, торчал ключ. Внутри я обнаружила три предмета: ржавую жестянку, револьвер и спутниковый телефон.

– Нашла! – я схватила телефон. – Продиктуйте ваш номер!

Трясущимися пальцами я набрала цифры, перезвонила мужчине со спутникового и наконец рассказала, что случилось.

– Где похититель?

– Он ранен. Лежит без сознания на палубе.

– Назовите мне ваши координаты.

– Я не разбираюсь в корабельных приборах.

Собеседник объяснил, что делать, и я, следуя указаниям, продиктовала ему нужные данные.

– Ваша яхта на автопилоте? – уточнил мужчина.

– Как это узнать?

Он рассказал, а затем попросил проложить новый курс, чтобы наши яхты встретились быстрее.

– Мы уже близко, – заверил мужчина. – Держитесь и не паникуйте.

Я поблагодарила его дрожащим голосом и с облегчением выдохнула.

Наконец-то меня спасут. Пройдя огонь, воду и медные трубы, я все-таки вернусь к отцу; он снова трижды поцелует меня в щеку, и нас ждет еще множество воскресных блинчиков со всевозможными начинками. Меня охватило жгучее желание его услышать, предупредить, что я жива.

Я набрала его номер.

– Алло? – ответил сонный, усталый голос.

Наверное, там, где сейчас находился отец, уже наступила ночь.

– Папа? – Я едва не заплакала, однако сдержалась, чтобы его не волновать.

В трубке было удивительно тихо по сравнению с клокотанием и качкой вокруг.

– Скай? – Судя по шороху, отец искал очки, словно хотел убедиться, что не спит. – Скай, это ты? – В его голосе не осталось ни капли сонливости.

– Папа.

– Скай. – Он будто нащупал руку помощи и с радостью за нее ухватился.

– Я жива, папа.

Мы оба не знали, что сказать. Я впервые услышала, как отец плачет.

– Где ты? – спросил он.

– На яхте. Не знаю, где именно, но спасатели уже в пути. Я сообщу, когда… – И тут звонок прервался.

– Алло! – Я немного подождала. – Алло!

Сел аккумулятор. Я прижала телефон к груди, зная, что отец еще ждет где-то там, далеко.

Не уходи.

Побудь со мной подольше.

Когда я отложила телефон, ветер уже утих. Шторм заканчивался. Шлюпка удержалась на тросах, но океан все еще волновался. Дамиан по-прежнему лежал без сознания.

Я схватила найденную в рубке аптечку, затем вернулась за револьвером и заткнула его за пояс: рисковать ни к чему. Поспешив к Дамиану, я промыла и обработала рану. Она была глубокой, требовались швы. Я знала лишь азы первой помощи, поэтому просто наложила свернутый в несколько раз кусок бинта. Кровь пропитала его насквозь. Тогда я прижала к голове Дамиана полотенце, надеясь, что кровотечение замедлится.

Яхта по-прежнему дрейфовала на автопилоте, когда запищал радар.

Спасатели на подходе.

Я откинула волосы у Дамиана со лба. Они слиплись от крови.

Как же так, Эстебандидо?

Мне хотелось плакать, потому что в этом человеке погиб другой, которого я любила, а я даже не знала, когда это случилось. Теперь этого мальчика в теле мужчины заберут у меня навсегда.

На небе сверкнула ветвистая молния, и на миг я увидела его. Эстебана. С перепачканными пальцами и широкой улыбкой на лице: он только что впервые попробовал клубнику.

Что же с тобой случилось? Что?

Я долго гладила его по голове, легонько раскачиваясь.

Нас нагнала другая яхта, и на борт поднялся незнакомый мужчина.

– Все будет хорошо, – успокоил он. – Оружие вам больше не понадобится.

Я и забыла про револьвер; мужчина его забрал.

Веки у Дамиана задрожали.

– Рафаэль, – прошептал он.

У меня кровь застыла в жилах.

«Ну как, удалось?» – еще недавно спрашивал Дамиан у некоего Рафаэля, который записывал мои крики на диктофон.

– Я здесь, Дамиан, – сказал мужчина, которого я приняла за спасателя. – Я здесь.

Мы плыли вдоль ночного побережья, изрезанного бухтами и бухточками. Рафаэль управлял яхтой Дамиана, а следом на другом судне плыл его друг Мануэль. Дамиан истекал кровью; я сидела на палубе, устроив его голову у себя на коленях. Он изредка открывал глаза, взгляд его невидяще блуждал, и всякий раз меня охватывала ясная, пронзительная горечь: я видела в этом взгляде отголоски Эстебана. Как бы Дамиан ни противился. Он лежал передо мной, абсолютно беззащитный. Казалось, я чувствую его боль. Не ту физическую боль, которая медленно его подтачивала, а душевные терзания, таившиеся глубоко внутри. Что-то большое билось в железные прутья его сердца, не в силах вырваться наружу. Дамиан вздрагивал всем телом, а я пыталась его удержать.