Лейла Аттар - Бумажный лебедь

Виктор работал телохранителем у ее отца, состоятельного бизнесмена, которому приходилось иметь дело с преступным миром Мексики. Виктор занимал свою должность много лет, но Адриана ему не доверяла. К сожалению, телохранитель сопровождал ее повсюду по настоянию отца – иначе тот не выдал бы ее замуж за Уоррена Седжвика. Согласно второму условию, ее жених должен был вступить в семейный бизнес.

– Зачем приходил Виктор? – спросил Уоррен, поглаживая живот беременной жены и уткнувшись носом в ее шею.

Адриана не ответила. Она направила его ладонь чуть левее – чтобы муж почувствовал, как толкается ребенок.

– Ты не жалеешь? – спросила она.

– О чем?

– О том, что женился на мне. Переехал из Сан-Диего в Паса-дель-Мар, связался с моей родней.

– Мы уже обсуждали, Адриана. Твои родные не замешаны ни в чем серьезном, я – тоже.

– Когда помогаешь картелю отмывать деньги, ты замешан напрямую – все равно, сколько между вами посредников. Знаю, ты пошел на это ради меня. А отец…

– Твой отец увидел американского раздолбая, который по уши влюбился в его дочь, – и предоставил мне шанс. Он нашел того, кто сможет вывозить деньги из Мексики, а я теперь могу обеспечить тебе безбедную жизнь. Мы скопим денег и через пару лет выйдем из бизнеса. Такой у меня план, дорогая. Простой и выполнимый. – Уоррен поцеловал жену. – И все-таки чего хотел Виктор?

– Он сказал, что знает женщину, из которой получится отличная няня.

– Он уже и прислугу нам подыскивает?

– Если она похожа на него, – усмехнулась Адриана, – мы с ней вряд ли поладим.

Однако миссис Седжвик была приятно удивлена. Она ожидала увидеть пожилую чопорную даму, а МамаЛу оказалась бойкой и проницательной. Она свободно владела двумя языками, легко переходя с испанского на английский. Больше же всего Адриане понравилось, что Мария Луиза пришла вместе с сыном.

– Это Эстебан, – гордо сказала МамаЛу, словно хвастаясь своим лучшим достижением.

Адриана задавала вопросы, между тем внимательно наблюдая за общением матери и сына. Вскоре миссис Седжвик поняла: если кому и суждено помогать ей с ребенком, то только МамаЛу. Мария Луиза обращалась с сыном ласково и в то же время держала его в узде. Она могла отдать всю себя воспитанию ребенка. Она знала множество историй обо всем на свете, выдуманных и реальных, – и в них, как и в ней самой, чувствовалось что-то волшебное.

– Я рожу через неделю, не раньше, но хочу, чтобы вы освоились в доме, – сказала Адриана. – Сможете прийти завтра?

Так и завязалась крепкая дружба, сплотившая двух непохожих женщин.

Когда Скай исполнилось три года, ее мать умерла. В тот день Адриана навещала отца. Все понимали, что пуля предназначалась ему – из-за конфликта с наркоторговцами. Похоронив дочь, он прекратил все дела с картелем, однако зятя вывести из бизнеса не смог. Человек с американским гражданством был очень важен для боссов, и те его не отпустили, пригрозив убийством Скай. Уоррену понадобилось шесть лет, чтобы выпутаться, и все это время МамаЛу заботилась о дочери Адрианы как о своей. По утрам Скай первым делом видела няню, а вечерами засыпала под ее колыбельные.

Поначалу Эстебан обижался на богатую девчонку, укравшую у него маму. Он хотел, чтобы колыбельные и сказки предназначались ему одному. Каждый вечер он ждал МамаЛу, и если она задерживалась, забирался по дереву в комнату Скай и садился на подоконник, нахмурив брови. Скай уже выросла из своей колыбельки, и няня укладывала ее в кровать. МамаЛу предлагала Эстебану посидеть рядом, он всякий раз отказывался, подозревал, что девочка – ненастоящая. Волосы у нее были светлые-светлые, как нимбы на церковных росписях, а под лампой превращались в невесомый золотистый пух. Впрочем, Эстебана не проведешь. Он-то знал, что однажды девочка возьмет и улетит, а пока лишь притворяется настоящей, чтобы купаться в няниной заботе.

Сидя на подоконнике, Эстебан пытался хотя бы краешком уха услышать сказки МамаЛу. Вскоре он уже забирался в комнату и садился на пол, подползая все ближе, дюйм за дюймом, пока не прижимался к материнской ноге. Однажды МамаЛу затянула колыбельную, которую сын частенько слышал, когда был маленьким. Она пела для него, ведь Скай уже уснула, но как только колыбельная закончилась, девочка шевельнулась и попросила:

– Спой еще!

– Ну уж нет! – Эстебан дернул мать за руку. – Это моя колыбельная!

– Бан? – Скай потерла кулачками заспанные глаза.

– Вот еще! Я – Эстебан!

– Бан! – Девочка выбралась из кроватки, волоча за собой одеяло, и бросила его у ног Эстебана.

– Чего ей надо? – спросил он с опаской.

– Скай хочет, чтобы ты остался с нами, – улыбнулась МамаЛу.

Не успел он вылезти в окно, малышка схватила его за руку. Ее пухлые пальчики были настоящими на ощупь, и тянули они по-настоящему. Эстебан плюхнулся на одеяло, а девочка положила голову ему на колени. Растерявшись, он оглянулся на МамаЛу – та лишь накрыла малышку пледом и снова запела. Эстебан сидел не шевелясь, пока Скай не уснула, и тогда, осмелев, потрогал ее ангельские волосы. Гм. Они тоже оказались вполне настоящими.

С тех пор каждый вечер Скай ждала нового друга в гости. Она отказывалась засыпать, пока он не забирался в окно. «Бан» вскоре превратился в «Тебана». А «Тебан», наконец, – в «Эстебана».

Вначале он приходил только ради МамаЛу, теперь уже – ради Скай. С годами их дружба крепла. Эстебан научил девочку мастерить воздушных змеев из газет и рукояток от метел, а она давала ему послушать компакт-диски, которые отец привозил из Штатов. Когда они слушали «Drops of Jupiter» [11] «Drops of Jupiter» («Слезы Юпитера» ( англ. ) – песня американской рок-группы «Train», выпущенная в 2001 г. , солнце играло у девочки в волосах, и Эстебан подумал, что планета Юпитер, должно быть, состоит из бледного золота. Иногда он представлял, что в кулоне на шее у Скай таятся целые галактики.

Глядя на Седжвиков, Эстебан задумывался, как бы ему самому жилось с отцом. Он надеялся, что МамаЛу не выйдет замуж за Виктора Мадеру, который пробирался к ним в дом на цыпочках, думая, что мальчик уже уснул. В такие ночи МамаЛу ставила посреди комнаты самодельную ширму из плотной ткани. Эстебан ничего не мог разглядеть, зато слышал прекрасно – и ненавидел всем сердцем голодные, похотливые звуки, которые издавал Виктор. О его визитах становилось известно заранее: в такие дни МамаЛу совсем не пела.

Однажды ночью она поругалась с Виктором и выгнала его вон. На следующий вечер он появился на пороге с белыми лилиями в глиняном горшке.

– Выходи за меня, Луиза, – произнес он.

Виктор упорно называл ее Марией Луизой, потому что не любил думать о ней как о матери Эстебана – другого мужчины, к которому она прикасалась.