Сюзанна Янссон - Запретное место [litres]

– Нет, я их почти не знала. И к лучшему, мне хотелось начать все заново. Но получилось не очень. Очевидно, кто-то решил, что мне лучше всего подойдет какая-нибудь набожная семья. И я попала к самым, наверное, религиозным людям, каких только можно себе представить.

– Вот как, – удивилась Майя.

– Ой, извини. Ты, может быть, верующая?

Майя засмеялась и махнула рукой.

– На этот вопрос трудно ответить. Все зависит от того, что человек вкладывает в понятие Бога. Для разных людей Бог имеет разное значение. Так что лучше не вдаваться…

– А для тебя лично? – перебила ее Натали.

Майя помедлила, выпрямилась на стуле. Было видно, что ей не очень хочется обсуждать такие вопросы.

– Для меня Бог… – начала она, – это вневременная действительность, которую невозможно описать или объяснить… к ней нельзя приблизиться усилием мысли, ее можно лишь открыть внутри себя и пережить на своем непосредственном опыте.

Натали догадалась, что Майя рассуждает о Боге не в первый раз.

– И когда это произойдет, – продолжала Майя, – ты поймешь всем своим существом, что любое разделение в мире иллюзорно, потому что на самом деле все является единым целым.

– И из чего, по-твоему, состоит… это все ? – спросила Натали.

– Есть одно слово, которое, по крайней мере, указывает нам нужное направление, – это пустота.

Натали нахмурилась, а потом рассмеялась.

– Ты серьезно, пустота?

– Да… – ответила Майя. – Но это не пустая пустота. Она просто лишена форм, границ, мыслей, понятий.

– Ладно, – произнесла Натали неуверенно. – И что все это означает?

– Как бы это сказать… – Майя откинулась на спинку стула, тщательно подбирая слова. – Это такое… пространство чистого сознания, из которого в каждый момент времени рождается целый мир. Это состояние за гранью интеллекта, неизменное существование, которое человек не просто способен ощутить в себе, но для которого он сам является источником и глубинной предпосылкой. И именно это… – она засмеялась, вспомнив это ощущение, – и есть самое смешное в духовных исканиях – в конце концов ты понимаешь, что ты и есть то, что ты ищешь. Это невозможно ни увидеть, ни потрогать. – Она помолчала. – Оно само все видит и открывает тебе глаза ».

Эти слова еще долго звучали в голове Натали, звенели, словно доносясь из другого мира – мира, в котором она увидела себя на берегу озера глазами косули.

Оно само все видит и открывает тебе глаза .

В этот же вечер Натали стояла в своем домике и укладывала одежду в чемодан. Она собрала свои инструменты, папки, бумаги и книги. Компьютер с диссертацией и всеми результатами исследований.

Пора возвращаться домой, к будущему, которое она даже не могла себе представить. К будущему без защитной сетки.

Или наоборот. Возможно, впервые она ощутила под ногами почву, на которую можно приземлиться. В ней что-то изменилось, поменяло направление, открылась новая перспектива. Ей даже не терпелось снова увидеться со своей приемной семьей.

Раздался стук в дверь. Натали сразу поняла, что это он. Она узнала легкий звук от прикосновения его руки, напоминающий нежную мелодию.

Натали открыла дверь и увидела его, худого и хрупкого, но улыбающегося самой окрыляющей на свете улыбкой. Позади него Натали увидела такси, на котором он приехал. Он стоял, опираясь на ходунки, и молчал.

Натали не знала, что ей делать. Ведь обычно это она смотрела и наблюдала.

– Юханнес, – наконец, смогла произнести Натали.

Она не в силах была даже обнять его.

– Натали, – улыбнулся он в ответ.

Сделал шаг вперед, взял ее руку и прижал к своей щеке.

– Мне рассказали, что ты для меня сделала, – сказал он. – Спасибо. Спасибо тебе огромное.

Она покачала головой и улыбнулась.

– Да, ничего… особенного.

Она заметила, что совершенно не нервничает. В ней появилось что-то новое, простое и ясное.

– Ну, как там у тебя с радостью, которая бьет через край? – выдавила она из себя и тут же пожалела, что перешла границу.

Но тут увидела его реакцию.

– Наверное, теперь эта радость станет еще более мучительной, – сказал он. – Где ты будешь жить? В Гетеборге?

– Я пока не знаю, где буду жить, – ответила она с улыбкой. – На Гетеборге ведь свет клином не сошелся?

На стенах висели квадратные черно-белые фотографии размером метр на метр в узких черных деревянных рамках.

Сначала четыре ландшафтных снимка. Затем четыре фотографии, изображающие заброшенные, полуразвалившиеся дома и сады. И, наконец – четыре мозаики из разных частей тела, снятых крупным планом. Нога, рука, щека. Закрытый глаз, шея с прядью волос. Сами портреты местных жителей Майя, после долгих раздумий, решила не выставлять.

Майя посмотрела в большое окно и с удивлением заметила, что с неба падают первые снежинки. Внутри же было тепло, угощали красным вином с крекерами.

И все же выставку нельзя было назвать обычным вернисажем. Майе хотелось свести на нет ощущение тусовки, такие вещи ее теперь не интересовали. Она просто хотела показать свои снимки, поделиться своим восприятием болота.

Слухи о том, что известная фотохудожница собирается устроить выставку в галерее художественной школы, вызвали немалый интерес. Когда же стало ясно, что речь идет о пейзажных съемках Моссмаркена с явной отсылкой к событиям последнего времени, поднялся настоящий ажиотаж, в том числе со стороны общегосударственных газет. Социальные сети наводнили комментарии, хотя широкой публике фотографии представлены еще не были. Мнения разошлись. Многие на полном серьезе возмущались тем, что она «использовала трагические события, произошедшие в Моссмаркене».

Майя договорилась с галереей о том, что в первый вечер устроит частный вернисаж без широкой огласки, а уже на следующий день выставка откроется для прессы и зрителей, в тот момент, когда она сама будет находиться далеко от Фенгерскуга.

Сейчас в галерее собралось около двадцати человек друзей и знакомых Майи, в том числе Натали и Юханнес. Пришел и Йоран. Он выглядел совершенно изможденным. Сломленным.

– Сейчас, наверное, не лучший момент, чтобы объясниться насчет Тины, – нервно произнес он, едва успев переступить порог.

– Ладно, – ответила Майя. – Ты сам решай.

– Давай поговорим об этом в другой раз.

– Конечно.

Майя не стала ни на чем настаивать. Она просто периодически подливала вина в его бокал. В конце концов, он заговорил. Прислонившись к стене, с бокалом в руке, он подозвал ее жестом.

– Я хочу рассказать, – начал он, – все как есть. Да, мы с Тиной встречались. Она заезжала ко мне, когда бывала в командировке в Карлстаде. В тот день, когда она пропала, Тина как раз должна была заглянуть ко мне в гости. Я ждал, но она так и не приехала. Я был в шоке. Ничего никому не рассказал, отчасти из уважения к ней и ее семье, но также потому, что понимал, что, узнай полиция о наших отношениях, подозрения падут на меня.