Тесс Герритсен - Призрак ночи

– Это окно было вот так же открыто, когда вы уезжали из дому? – спрашивает он.

– Точно не скажу. Я помню, что утром, когда я готовила завтрак, оно было открыто.

Я умолкаю, припоминая: может, я закрыла створки, но не задвинула шпингалет? В последнее время я так рассеянна из-за книги и из-за призрака, что детали, которые раньше не остались бы незамеченными, ускользают от меня. Например, я не знаю, откуда у меня синяки!

– Вы не замечали, что кто-то ошивается поблизости? Кто-нибудь подозрительный?

– Нет. Ну, то есть два плотника работают в доме, но подозрительными я бы их не назвала.

Полицейский открыл свежую страницу в своем блокноте.

– Их имена?

– Нед и Билли.

Фамилии вылетели у меня из головы. Тарр поднимает на меня глаза:

– Нед? Нед Хаскелл?

– Верно, так его и зовут.

Воцаряется молчание. Тарр размышляет над полученной информацией, и эта тишина кажется мне тревожной.

– У них и так есть доступ в дом, – замечаю я. – Я оставляю им ключ. Они могут просто войти через дверь, так что влезать в окно нет необходимости.

Его взгляд медленно скользит по кухне и в конце концов останавливается на моем открытом ноутбуке, который безмятежно покоится на столе, включенный в сеть. Тарр еле-еле, словно ленивец, переводит глаза на рабочую столешницу, где в плошке лежат никем не тронутые мелкие монеты. Пусть этот полицейский еле двигается, но глупым его не назовешь – он собирает зацепки, которые приводят его к совершенно непонятному умозаключению.

– Постороннее лицо вынимает москитную сетку и выкидывает ее в кусты, – говорит он, размышляя вслух. – Человек забирается внутрь через окно и оставляет грязные следы на полу. – Черепашья голова наклоняется: полицейский смотрит на следы, пропадающие посреди кухни. – Он попадает в ваш дом, однако не берет ни одной ценной вещи. Не трогает ваш ноутбук. И даже не сгребает в ладонь мелочь.

– Значит, это не грабеж? – спрашивает Квинн.

– Я еще не готов дать заключение.

– Почему он ничего не взял?

– Возможно, не успел.

Тарр ковыляет из кухни в прихожую. Кряхтя, медленно садится на корточки. И только в этот момент я соображаю, куда он смотрит: у самого порога входной двери валяется комочек земли. А я его сразу не заметила.

– Земля выпала из протектора ботинка, – говорит Тарр. – Странно, да? Посторонний больше нигде в доме не оставил следов. Только в кухне и здесь, по пути к входной двери. И это наводит на мысль…

– О чем? – спрашиваю я.

– Почему он ушел так быстро? Он ничего не взял. Не поднялся по лестнице. Просто влез в окно, прошелся по кухне и вылетел из дома в такой спешке, что даже не потрудился закрыть дверь. – Тарр снова кряхтит, поднимаясь. От натуги его лицо наливается краской. – Вот в чем загадка…

Некоторое время мы втроем стоим в тишине, раздумывая, как можно объяснить странное поведение постороннего. Прокравшись мимо меня, Ганнибал растягивается у ног полицейского Тарра и замирает, демонстрируя ту же апатию.

– Этого человека явно что-то спугнуло, – констатирует Квинн. – Возможно, он увидел свет фар подъезжающей машины и убежал.

– Но я никого не видела, – возражаю я. – Тем более, когда я приехала, ни одной чужой машины на подъездной аллее не было.

– Если это подросток, он мог притопать сюда и на своих двоих, – замечает Квинн, – по тропе – она начинается на общественном пляже, всего в миле от Вахты Броуди, и тянется по утесам вдоль берега. Да, полагаю, в этом все дело. Какой-нибудь парнишка решил, что дом пустой, и забрался в него. Такое бывало и раньше.

– Я слышала об этом, – признаюсь я, вспомнив рассказ Неда о непрошеных гостях, заявившихся в ночь на Хеллоуин, и о несчастной девочке, которая разбилась насмерть, упав с вдовьей дорожки.

– Мы просто дадим вам тот же совет, что и ей. Запирайте двери и окна. И сообщите нам…

– Ей? – Я перевожу взгляд с одного полицейского на другого. – Это вы о ком?

– О женщине, что жила в этом доме до вас. Об учительнице.

– К Шарлотте тоже кто-то вламывался?

– Она лежала в кровати, когда услышала внизу шум. Спустилась и увидела, что окно открыто. Человек уже скрылся, но ничего не взял.

Я смотрю вниз, на комок земли, упавший с ботинка незнакомца, который влез в мой дом сегодня вечером. Чужак, вероятно, был еще тут, когда моя машина выезжала на подъездную аллею. Вдруг я начинаю трястись и обхватываю плечи руками.

– А если это сделал вовсе не парнишка? – тихо интересуюсь я.

– Такер-Коув – очень спокойный городок, мэм, – замечает полицейский Квинн. – Иногда, конечно, попадаются воришки в магазинах, но серьезных происшествий не было примерно…

– Лучше соблюдать меры предосторожности, – вмешивается Тарр. – Запирайте окна и двери. Возможно, стоит задуматься о том, чтобы завести собаку. – Он бросает взгляд на Ганнибала, который умиротворенно мурлычет у его ног. – Вряд ли ваш кот способен навести ужас на взломщика и прогнать его.

Но я-то знаю, кто способен на это. Призрак.

Я запираю входную дверь на засов и прохожу по комнатам первого этажа, чтобы задвинуть шпингалеты на окнах. Полиция обследовала каждую комнату, каждый шкаф, однако меня до сих пор трясет и спать совсем не хочется.

Поэтому я иду в кухню и наливаю себе стакан виски. А затем другой.

Вторая бутылка почти опустела. Когда я въехала в Вахту Броуди, эта бутылка была полной; неужели я так быстро расправилась с виски? Я понимаю, что следует ограничиться одной порцией алкоголя, однако после всех волнений этого дня мне нужно что-нибудь успокоительное. Беру стакан, бутылку, в которой остался всего глоток, бреду наверх.

В спальне, стягивая джинсы и расстегивая блузку, я по привычке осматриваюсь по сторонам. Стоя тут в одном нижнем белье, я чувствую себя совершенно беззащитной, хотя кругом ни души. По крайней мере, я никого не вижу. Океан нынче вечером неспокоен, и через открытое окно доносится шум набегающих на берег волн. Черное, словно нефть, море тянется вдаль, к горизонту, залитому светом звезд. Пусть окна моей спальни смотрят на пустынные скалы и воду, я понимаю, почему Шарлотта хотела повесить занавески. Кажется, сама ночь открыла глаза, чтобы взглянуть на одинокую женщину, чей силуэт отчетливо выделяется на фоне освещенного окна.

Выключаю лампу – пусть тьма набросит на меня свое покрывало. Теперь, под ее защитой, я могу без опаски стоять перед окном, подставляя кожу прохладному воздуху. В Бостоне я буду скучать по всему этому: по ночам, когда засыпаешь под шум волн, по соленому ветру, овевающему кожу… А может, вовсе не возвращаться домой, в город? В последнее время я все больше и больше думаю об этом. В конце концов, работать я могу где угодно, писать можно в любом месте; я уже сожгла все мосты, ведущие в Бостон, – без оглядки, словно пьяный человек, решивший спалить свое прошлое. Почему бы не остаться в Такер-Коуве, в этом доме?