Тесс Герритсен - Призрак ночи

– Так, значит, вы пишете книгу о Вахте Броуди, – произносит он, когда я переступаю порог прихожей.

– Да, и у меня море вопросов об этом доме.

– Вы не хотите его купить? – обрывает меня он.

– Не думаю, что смогу себе это позволить.

– Если вы знаете человека, который может сделать такое приобретение, я с радостью избавлюсь от этой недвижимости. – Он умолкает, а затем добавляет: – Но без финансовых потерь.

Я иду вслед за ним по отделанному черной плиткой коридору в гостиную, из которой через огромные окна во всю стену можно видеть болото и тростниковые заросли. У подоконника стоит готовый к работе телескоп, а на журнальном столике лежит бинокль «Лейка». Замечаю, как за окном пролетает морской орел, за которым гонятся три вороны.

– Какие бесстрашные птицы эти вороны, – говорит Шербрук. – Они готовы прогнать любого, кто нарушил их воздушное пространство. Я изучал именно этих представителей семейства врановых на протяжении десяти поколений, и, кажется, с каждым годом они становятся все умнее.

– Вы профессор орнитологии?

– Нет, просто я всю жизнь наблюдаю за птицами.

Он машет рукой в сторону дивана, надменно приказывая мне сесть. Как и вся прочая обстановка комнаты, диван неуютный и минималистский – обитый голой серой кожей, он выглядит непривлекательно, и на него совершенно не хочется садиться. Тем не менее я устраиваюсь на нем, повернувшись к стеклянному кофейному столику, на котором нет ничего – ни одного завалящего журнальчика. Главное в этой комнате – окно с видом на соляное болото.

Хозяин дома не предлагает ни кофе, ни чая, просто падает в кресло напротив и закидывает одну аистиную ногу на другую.

– Я преподавал экономику в Боудин-колледже, – говорит он. – Ушел на пенсию три года назад – и на удивление оказался еще более занятым, чем обычно. Путешествую, пишу статьи…

– По экономике?

– О семействе врановых. Воронах и во́ронах. Хобби превратилось во вторую работу. – Он наклоняет голову и тут же становится до ужаса похожим на птицу. – Вы сказали, что у вас есть вопросы о доме?

– О его истории и людях, которые жили там все эти годы.

– Я провел небольшое исследование по данной теме, но ни в коем случае не считаю себя знатоком, – скромно пожав плечами, говорит Шербрук. – Я могу сказать вам, что дом был построен капитаном Броуди в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Через десять лет он пропал в море. Впоследствии домом владели несколько разных семей, и в итоге он перешел ко мне лет тридцать назад.

– Насколько я понимаю, этот дом вы унаследовали от вашей тетушки Авроры Шербрук.

– Да. Поясните еще раз, какое отношения имеют ответы на эти вопросы к теме вашей книги?

– Моя книга называется «Капитанский стол». Она о традиционной кухне Новой Англии, о блюдах, которые подавали в домах моряков. Мой редактор считает, что рассказ о Вахте Броуди и ее первом владельце может занять центральное место в книге. Это добавит ей колорита, создаст атмосферу подлинности.

Мой ответ удовлетворил Шербрука, и он поудобнее уселся в кресле.

– Очень хорошо. Вы хотите узнать что-то особенное?

– Расскажите мне о своей тетушке. О том, как она жила в Вахте Броуди.

Он вздыхает, будто именно этой темы предпочел бы избежать.

– Тетушка Аврора прожила там бо́льшую часть своей жизни. И умерла в этом доме, что, похоже, и является одной из причин, по которым я не могу от него отделаться. Ничто так не сбивает цену на вторичную недвижимость, как смерть владельца. Конечно, всему виной глупые суеверия.

– Все эти годы вы пытались продать дом?

– Я был единственным наследником, так что именно мне пришлось мучиться с этим бесполезным приобретением. После того как тетя умерла, я выставил дом на продажу, но предложения были оскорбительно низкими. Едва ли не каждый потенциальный покупатель находил какой-нибудь недостаток в этом доме: слишком старый, слишком холодный, плохая аура… Если бы только я мог разрушить эту громадину! С таким-то видом на океан это было бы прекрасное место для новой постройки!

– И почему же вы просто не снесли его?

– Это противоречило условиям завещания. Дом должен остаться на своем месте, иначе доверительная собственность перейдет… – Он осекся и отвернулся.

«Так, значит, это доверительная собственность».

Разумеется, здесь не обошлось без семейного состояния. Как еще смог бы обычный университетский профессор позволить себе многомиллионную недвижимость в Кейп-Элизабет? Аврора Шербрук оставила племяннику и состояние, и тяжелое бремя, сделав его наследником Вахты Броуди.

– У нее было достаточно денег, чтобы жить в любом месте, – говорит профессор. – Париж, Лондон, Нью-Йорк. Но нет – она решила провести всю свою жизнь в этом доме. Каждое лето, с тех пор как мне исполнилось семнадцать, я послушно ездил навещать тетушку, чтобы напомнить, что у нее есть кровный родственник, однако она никогда не радовалась моим визитам. У меня было ощущение, что я нарушаю ее покой. Вторгаюсь и мешаю ей жить спокойно.

«Мешаете им жить. Ей и капитану».

– И мне никогда не нравился этот дом.

– Почему? – интересуюсь я.

– В нем всегда холодно. Вы разве не чувствуете? Даже в самые жаркие августовские дни я не мог согреться в Вахте Броуди. Мне кажется, я никогда не снимал там свитер. Бывало, целый день изнемогал от жары на пляже, но стоило мне зайти в дом, я будто бы оказывался в морозилке.

«Потому что вы были ему не нужны».

Я вспомнила, как впервые переступила порог Вахты Броуди и как поначалу ощутила холод, словно оказалась в морозном тумане. А потом вдруг холод исчез, словно сам дом решил, что я в нем не чужая.

– Мне страшно не хотелось больше навещать тетю, – продолжил профессор. – Я умолял маму, чтобы она не заставляла меня туда ездить. Особенно после одного случая.

– Какого случая?

– Этот чертов дом решил убить меня. – Увидев мое изумленное выражение, он сконфуженно усмехнулся. – Ну, тогда мне именно так показалось. Вы помните люстру, которая висит теперь в прихожей? Ее заменили. Оригинальная была хрустальной, привезенной из Франции. Если бы я стоял всего на дюйм правее, эта штука разбила бы мне череп.

Я пристально смотрю на него:

– Люстра упала?

– Стоило мне только войти в дверь, крепление сломалось. Разумеется, странное совпадение, однако я помню слова тетушки после этого казуса: «Возможно, тебе не стоит больше приезжать сюда. На всякий случай». Что, черт возьми, она имела в виду?

Я прекрасно понимала что́, но не произнесла ни слова.

– Желания возвращаться в дом, где мне угрожала гибель, у меня не было совершенно, однако мама настояла на том, чтобы я по-прежнему навещал тетушку.

– Зачем?