Валерий Пушной - Ребро беса

Артем все еще неуверенно крякнул, бегая глазами, как человек, который не может самостоятельно принять окончательное решение:

— А Корозов?

Женщина выгнула спину, как бы обращая внимание на свою фигуру Впрочем, делал она это не для него, с ним уже все ясно, он ей неинтересен. Делала скорее для самой себя, чтобы даже сейчас чувствовать себя в тонусе. Приглушила голос:

— А что Корозов? — Помолчала. — Ему дорога в том же направлении!

Артем тронул раненое плечо, заелозил на кровати, матрац под ним то ли зашуршал, то ли заскрипел.

— Да, — в конце концов после минутного молчания сказал он, — я так же думаю!

— Наконец-то, — Райка облегченно вздохнула, — хоть думать начал правильно. А то я уже решила, что ты в рохлю превратился, мозги пропил окончательно.

Протянула руку к пакету и мгновенно перевела разговор на другую тему:

— Я тут фруктов принесла разных. Ешь, поправляйся.

И вновь вернулась к прежней беседе, заговорила назидательно:

— Не теряй время, оно бесценно! Не меня хотят убить, а тебя! Ты сын своего отца! Ты Тамарке как шило в ее подлой заднице, как больной зуб, который надо выдрать вместе с корнем.

Поднялась со стула, отодвинула его в сторонку.

— Я пойду, мне на работу пора!

И пошла неторопливо и грациозно за дверь, легко переступая точеными ногами в босоножках на высоком каблуке, бросаясь в глаза каждому проходящему мимо.

Артем потянулся рукой к пакету, достал виноград, отломил веточку и стал по одной виноградине губами отрывать, пережевывать и глотками отправлять в желудок, ощущая странную тоску. Тоску по спокойной жизни, которой у него давным-давно уже не было, но так хотелось все забыть, бросить и спрятаться где-нибудь. Между тем обстоятельства заставляли заботиться об ином. На кону была его жизнь. Он смотрел в одну точку задумчиво и рассеянно одновременно.

Соседи по палате вернулись из коридора. Один из них, улыбчивый, с длинным тонким носом, остановился возле кровати Артема, спросил:

— Твоя баба?

— Сам не знаю. Раньше была, — нехотя отозвался тот, протягивая соседу ветку винограда.

— Формы что надо. — Улыбчивый взял виноград и прищелкнул языком: — Есть что помацать. Но, знать, волчица еще та, по всему видно, если что не по ней — глаза выцарапает. Я таких куколок насквозь вижу! Однажды напоролся, — и он отошел к окну, кидая в рот виноград.

Артем ничего не ответил, голова была забита своими мыслями.

Корозов сидел у себя в кабинете за рабочим столом. С кем-то говорил по телефону и авторучкой делал пометки на листе бумаги, лежавшем перед ним. Едва только убрал телефон, как дверь распахнулась и в кабинет вошел начальник охраны, сразу с порога доложил:

— Есть новая информация. Возле дома, где прячем Крючка, нарисовались подозрительные шнурки. Странно ведут себя, явно вынюхивают. Шастают по подъездам, с жильцами что-то перетирают. Мои люди сделали несколько снимков этих типов. Вот, — Исай протянул Глебу смартфон и конверт с бумажными фотоснимками.

Корозов встал из-за стола, взял все, минуту сдержанно постоял, потом прошелся по кабинету, внимательно просмотрел снимки в смартфоне. Затем, вернув его Исаю, вытащил фотографии из конверта и так же внимательно перебрал перед глазами:

— Ты видел этих персонажей когда-нибудь прежде? — спросил, закончив рассматривать фото.

— Нет, — коротко ответил Исай. — Я уже поставил своих ребят приглядывать за домом и за этими шнурками.

Сунул смартфон в карман джинсовой куртки.

Глеба сообщение насторожило, он не верил в случайности. События так либо иначе крутились вокруг происшествия с Былеевым. Поэтому сразу распорядился:

— Смотри не прозевай на этот раз. И срочно подготовь на всякий случай для Крючка другое место. Сообщай мне обо всех телодвижениях этих подозрительных типов.

Начальник охраны кивнул и вышел, аккуратно притворив за собой двери. А через сутки он опять появился в кабинете Глеба, принес новые снимки. Сообщил, что нарыли информацию на одного из шнурков, тот оказался из окружения Саженя.

Корозов в том же костюме сидел в рабочем кресле, только рубашка на нем под пиджаком была другого цвета. Через стол протянул руку за снимками, взял из пальцев Исая и принялся неторопливо вглядываться. Неожиданно замер, оторопел, не поверил своим глазам. Подозвал Исая ближе, выложил снимки на столешнице:

— Узнаешь? — спросил и показал пальцем.

Начальник охраны положительно кивнул, дескать, конечно, я уже видел, но Корозова не удовлетворил его кивок. Глеб нахмурился:

— Что ты на это скажешь?

Исай не выразил своих эмоций, отреагировал спокойно, лишь пояснил, как появились снимки:

— Шнурок, которого вели мои люди от самого дома, завернул в пивной бар, заказал пиво и сел за столик, за которым уже сидел Сынянов с кружкой пива. Моему человеку показалось, что они не были знакомы, но двумя-тремя словами все-таки перекинулись. Вроде что-то про пиво. Музыка играла, и мой парень толком не слышал, но сумел щелкнуть их.

Корозов сунул снимки в стол.

— Скажи своему человеку, когда ему кажется, пусть крестится! Мне здесь ничего не кажется. Я — вижу. И то, что я вижу, — мне не нравится! Если твой человек глух, как филин, и не расслышал их, то я, похоже, хорошо все слышу. И то, что я слышу, мне также не нравится! Немедленно, сегодня же ночью переправь Крючка на новое место! Немедленно! Неспроста задергались у нас перед глазами эти маячки! Ты отслеживаешь их, а они, сдается мне, отслеживают тебя. А ну-ка возьмись за голову и покачай мозгами. Кто такой на самом деле этот Сынянов? Любитель пива или прожигатель жизни? Тут, видно, глубоко зарыта какая-то собака. Почему этот шнурок присоседился именно к Сынянову? Что, не было других свободных столов? Наверняка были. И Сынянов оказался в пивбаре именно перед тем, как там появляется этот тип. Видишь, перед ним кружка, полная пива, еще не успел отпить, очевидно, только что принесли. Думай, Исай, думай. Что это за кроссворд, а может, и никакого кроссворда?

Приближалась ночь. Глеб дома был как на иголках. Исай подготовился переправить Крючка на другую квартиру. Докладывал, что вокруг дома спокойно, однако на душе у Корозова почему-то скребли кошки. Не совершил ли он новую ошибку, что ни о чем не сообщил Акламину? Может быть, следовало поставить того в известность, показать Аристарху фотографии и уведомить о своих подозрениях и намерениях? Но, с другой стороны, у Исая все продумано: охрана, машины, маршрут.

Глеб лег в постель и, закинув руки за голову, долго смотрел в темный потолок. Блеклый уличный свет слабо пробивался сквозь окно. Рядом, заснув, по-детски посапывала жена Ольга. Он глянул на нее, повернулся набок и закрыл глаза.