Минка Кент - Девушки из хижины [litres]

Поднявшись со стула, одергиваю блузку.

– Готов? – спрашиваю у Бранта.

Он встает, кивает.

– Хотите, чтобы я присоединилась к вам? – интересуется доктор.

– Нет, наверное, – отвечаю я. – Но спасибо.

Петтигрю склоняет голову, а мы с мужем встречаемся на другом конце стола, беремся за руки и направляемся в другой конец коридора, негромко стучим в дверь и входим в палату Иви.

На кровати рядом с ней лежит Рен. Девочки смотрят мультики и смеются.

– Рен, ты не могла бы на минутку оставить нас с Иви? – спрашивает Брант, откашлявшись.

Рен садится, поправляет волосы, потом выходит и закрывает дверь.

Улыбка на лице Иви гаснет. Она приподнимается, смотрит на нас.

Поставив стулья по разные стороны кровати, мы усаживаемся. Брант кивает мне, и я, стараясь не думать о том, как горят уши, собираюсь с мыслями.

– Иви, ты знаешь, кто мы?

– Вы – Брант и Николетта, – отвечает она. – Вы помогаете Рен.

– Правильно, но это не все, – говорю я. – Когда ты завтра отсюда выйдешь, то отправишься вместе с Рен в наш дом… и он станет твоим домом.

Она сводит светлые бровки.

– Я не понимаю.

– Твоя мама, – объясняю я. – Та, что вырастила тебя, – она не та, за кого себя выдавала.

– Что? – спрашивает девочка.

– Она вас украла. Всех трех, – тихо говорю я. – Ты понимаешь, что это значит?

Иви качает головой.

– Вы не ее дети. Она похитила вас у ваших матерей и вырастила как своих собственных. – Мне так хочется обнять дочку, погладить тонкие светлые волосики, откинуть их с изумительных зеленых глаз, взять ее ладошки в свои. Всему свое время, напоминаю себе. – На самом деле все немного сложнее, и как-нибудь на днях мы с тобой сядем, и я отвечу на любые вопросы. Расскажу все, что тебе захочется узнать. Но главное, Иви… Она украла тебя у меня, когда тебе было всего пять дней от роду.

Именно так это квалифицировала полиция – похищение ребенка, потому что я была физически и психически нездорова, а значит, не могла сознательно отдать свое дитя.

Взгляд Иви возвращается к мультику на экране.

– Где Мама? – спрашивает она через секунду. Наверное, ей требуется больше времени для осмысления услышанного. Возможно, понадобится вмешательство доктора Петтигрю, постепенное погружение в новую реальность. Предстоит долгий путь, но, глядя в чудные зеленые глаза своей дочери, я полна надежд.

Чудеса случаются каждый день.

И прямо сейчас я смотрю на одно из них.

– Мне очень жаль, милая, – говорю я, подавляя желание взять ее за руку. – В лесу она получила очень сильные повреждения, и ее… больше с нами нет.

Мгновение Иви сидит спокойно, потом у нее начинают дрожать губы, и она поворачивается ко мне:

– Она умерла?

– Да, милая. Мне очень жаль.

Дочь принимается рыдать по единственной женщине, которую она считала матерью, и я не могу сдержаться. Пересаживаюсь на кровать, обнимаю Иви, и она плачет у меня на груди, упираясь макушкой в подбородок.

Смотрю на Бранта – он одобрительно кивает.

Думаю про упущенное время, про все вехи и первые шаги, и сердце стонет от жалости. Но я вдыхаю запах дочери, смотрю в будущее и верю, что мы накопим новые воспоминания. Они наполнят меня радостью, которая ведома только матерям.

– Рен! – доносится с кухни голос Бранта. – Можешь зайти на минуточку?

Откладываю книгу и осторожно сдвигаю Иви со своих колен. Облачившись в розовую пижаму с единорогами, она смотрит мультики про говорящего мышонка. Брант называет это «предаваться безделью». Николетта говорит, что люди занимаются этим по выходным и в расслаблении нет ничего плохого.

Думаю, к этому я смогу привыкнуть.

Иви уже почти неделю носит фамилию Гидеон и вроде бы привыкает понемногу. Доктор Петтигрю говорит, маленькие дети более устойчивы и лучше приспосабливаются к переменам. Она называет Иви «типичным ребенком», хотя я не совсем понимаю, что это значит.

Нехотя иду на кухню и вижу Бранта с телефоном в руке. Он кладет его на стол экраном вверх.

– Нам кое-кто звонил, – сообщает он. – Одна из твоих родственниц. И мы только что получили подтверждение, что она законный член твоей семьи.

Хватаюсь рукой за грудь. Пальцы ползут к горлу, я потираю ключицу, гадаю, кто это может быть, и стараюсь не обнадеживать себя.

– Ей хотелось бы поговорить с тобой, – продолжает Брант, глазами показывая на телефон. – Я записал ее номер. Можешь позвонить сейчас или позже, когда будешь готова.

Взяв еще теплый телефон, сажусь и смотрю на экран.

– Позвоню сейчас, – говорю я, хотя сердце колотится, а ладони вспотели. Не хочу провести еще одну бессонную ночь, терзаясь сотней вопросов, на которые нет ответов.

– Уверена? – спрашивает Брант.

Киваю, и он протягивает руку и листает список до имени «Катрина». На белом фоне появляется номер.

– Все готово. Просто нажми кнопку «вызов», – говорит он.

Откашлявшись, делаю два вдоха, жму кнопку и подношу телефон к уху.

Раздаются три гудка, потом тишина.

– Алло? – отзывается женский голос.

– Здравствуйте, – говорю я. Стук сердца отдается в ушах.

– Рен! – У женщины на том конце такой громкий голос, что мне приходится отодвинуть телефон. – О боже мой!

– Извините, кто это? – спрашиваю я.

Брант стоит, сложив руки на груди, улыбается. Должно быть, он ее слышит.

– Я твоя тетя Трина, – говорит женщина. Голос у нее забавный, каждый слог она растягивает и выделяет. – Я так и знала, что этот день настанет. О боже мой! Прости. Не хочу сюсюкать и все такое, но ты не представляешь, как долго я молилась, чтобы этот день настал. Понимаешь, теперь я знаю причину, по которой Господь надоумил меня сдать пробу ДНК по программе «Фамильное древо».

Она смеется, но в ее голосе слышны и слезы.

– Брант рассказал, что ты ищешь маму с папой, – говорит она с тяжелым вздохом, подсказывающим, что надеяться не на что. – Дорогая, даже не знаю, как тебе сказать, но они погибли лет семнадцать назад.

На глазах выступают слезы, и я отворачиваюсь, чтобы не видел Брант.

– Несчастный случай на дороге. Других машин там не было. Твой папа сидел за рулем. И очевидцев не было, и когда наконец их обнаружили, оба уже умерли, – произносит тетя сдавленным прерывистым голосом. – Но твое кресло… твое кресло в автомобиле оказалось пустым. В полиции решили, что кто-то подошел и забрал тебя. Встречаются такие по-настоящему больные люди. – Она цокает языком. – Ты можешь посмотреть эту историю в Гугле. Медиа называли тебя «малышка Фелисити». В национальных новостях этой теме довольно долго уделяли серьезное внимание.

– Фелисити? – Неожиданно услышав имя, данное мне родителями, я на время отвлекаюсь от трагической новости.

– О да. Так тебя звали. Вернее, так тебя зовут. Фелисити Холлингсуорт. Как бы там ни было, найти тебя не удалось – ни очевидцев, ни улик, ни следов. Но мы всегда тебя помнили. Ни на минуту не забывали. У меня на комоде до сих пор стоит твой детский портрет. И стоял во всех домах, где мне приходилось жить.