Алекс Д - Выжившая

Ты все еще во тьме.

Открой глаза!

Я слышу приказ. Он звенит, кричит, пульсирует в каждой капле крови.

Я повинуюсь стальному голосу. Делаю то, что он требует.

– Шерри, очнись, – кто-то хватает меня за плечи, отрывая от жесткой столешницы. Вокруг хаотично разбросаны страницы рукописи, насквозь пропитанные почерневшей кровью. Ни одной буквы нельзя прочитать. Он все уничтожил. Скрыл от самого себя.

Как и я, Оливер не хочет помнить.

– Что ты натворила, милая?

Меня разворачивают вместе с креслом, и я оказываюсь лицом к лицу с самым страшным своим кошмаром, но не менее реальным, чем тот, из которого я только что вернулась. Теплая струйка сочится из носа, попадая на губы, я слизываю ее, перекатывая на языке металлический вкус, судорожно сжимаю горящие бедра.

– Шерри, – обеспокоенным голосом бормочет Оливер Кейн, убирая от моего лица спутанные локоны, заправляя их за уши, его большие ладони в панике блуждают по моему телу в поисках источника обильного кровотечения и не находят. Короткий проблеск облегчения мелькает в потемневших глазах. Оливер выпрямляется, уверенным жестом запрокидывая мою голову. Взгляд пытливо мечется по моему лицу, задерживаясь в области шеи.

– Ты разодрала царапины на горле. Зачем? – сглотнув, хрипло спрашивает Кейн.

– Нос я тоже сама себе разбила? – шиплю я, автоматически дотрагиваясь до шеи и ощупывая вздувшиеся сочащиеся полосы.

– Он не разбит. Шерри… – в его глазах появляется выражение беспомощности и сожаления, окончательно сбивающее меня с толку. Нос действительно не разбит, но все остальное… Это не сон, сны не оставляют растекающуюся боль по всему телу. Вспышки ужасающих воспоминаний впиваются в мозг острыми осколками и рвут на части.

– Отойди от меня. Я знаю. Я все знаю. – Вскочив из кресла, я огибаю его и пячусь назад, в защитном жесте выставив перед собой руки.

– Может, врача вызвать. Девушка не в себе, – произносит незнакомый мужской голос. Я нахожу его взглядом на пороге в библиотеке и мгновенно узнаю. Альбинос из офиса «Пульс Холдинга». Фэнтезийный персонаж. Я видела его в день собеседования. Вместе с Оливером Кейном.

– Со мной все в порядке, – в истерическом припадке я готова наброситься на, возможно, единственного адекватного человека из присутствующих в библиотеке.

– Маркус, подожди в гостиной. Я улажу проблему и подойду, – обращение адресовано не мне, но я все равно взбешенно клацаю зубами:

– Это ты – одна сплошная свихнувшаяся проблема, Оливер.

– Как скажешь, Кейн, но я вообще-то тоже два дня дома не был, – сухо произносит альбинос Маркус, не взглянув в мою сторону, и удаляется, деликатно прикрыв за собой дверь. А по мне, лучше бы шарахнул со всей мочи. Потому как именно так я себя чувствую, словно мне с размаха вдарили дверью по лбу.

– Два дня? – хриплю я, растерянно глядя на Оливера, пробуя собрать кашу из мозгов в кучу. Безуспешная, провальная затея.

– А ты думала, сколько прошло времени? – нахмурившись, Оли осторожно приближается, всем своим видом демонстрируя, что не представляет для меня угрозы. Как бы ни так! Больше не куплюсь на его добренькую улыбку и обеспокоенный взгляд. Я наивно полагала, что Оливер разделил свою личность на две, чтобы спрятать все темное и нестабильное на чердаке за тремя дверями, но теперь не уверена, что светлая сторона, вообще, существует.

Не заметив бурного сопротивления с моей стороны, Кейн подходит вплотную и, обхватив мои скулы пальцами, медленно поворачивает из стороны в сторону, тщательно осматривая голову на наличие видимых травм. – Может, ты ударилась или упала? Не помнишь?

– Нет… – бормочу я, обескураженно наблюдая за заботливыми внимательными действиями Кейна и за ним самим. Отросшая щетина на подбородке, прорезавшиеся морщинки вокруг глаз, взлохмаченные волосы и печать усталости на лице. – Я не помню. Не помню, что происходило все эти два дня, – признаюсь потерянным голосом. – Признайся, Оливер, ты чем-то травишь меня? Добавляешь наркотики в еду? – вцепившись в лацканы его пиджака, я требую хоть каких-то объяснений.

– Шерил, я звонил. Постоянно звонил, но ты не отвечала, – он накрывает мои руки своими ладонями. Большими и горячими, до боли под ребрами, нежными и ласковыми. Этими же руками этот дьявол в человеческом обличии выводил узоры острием металлического стилоса на моей коже, слизывал кровь с моих ран, двигаясь внутри, как дикое животное… Это длилось бесконечно, насилие над моим телом, душой, сердцем, этот человек выпотрошил меня, свел с ума, а сейчас изображает взволнованного любовника. Я не могла придумать подобное безумие, и жжение под платьем доказывает реальность ощущений. Как же я ошибалась… Его совершенная внешность не компенсация за душевный недуг, это ловушка для таких идиоток, как я…

– Шерри, милая, ты слышишь, что я говорю?

– Чем ты накачал меня, Оли? – повторяю я по слогам, исподлобья глядя в красивое лицо.

– Я связывался с прислугой, они тоже не могли тебя найти, – продолжает он, словно не услышав моих слов. – Я отменил пару встреч, чтобы вылететь раньше.

– Я хочу уехать. Прямо сейчас, – отчеканиваю каждое слово, твердо озвучиваю свое единственное требование. – Я не останусь здесь ни на минуту.

– Что происходит, Шерри? – отпустив мои руки, Оливер отступает на шаг назад и с горечью, даже с какой-то затаенной обидой смотрит на меня. Запах его древесного парфюма дико раздражает, как и растерянное глуповатое выражение лица.

– Если бы я знала, – спрятав лицо в ладонях, я медленно сползаю вдоль книжной полки на пол. Кожа на спине горит и пульсирует. Если я сейчас разденусь и предъявлю ему доказательства совершенных им же зверств, он не поверит. Обвинит меня в том, что я сама нанесла себе повреждения. – Я сойду с ума, Оли, если останусь. Свихнусь вместе с тобой.

– Со мной? Я в порядке, – Кейн приседает напротив и поддевает мой подбородок пальцами. – Милая, я вернулся и смогу позаботиться о тебе. Никто тебя не обидит. Тебе нечего бояться. Слышишь меня?

Горько всхлипнув, я сдавленно киваю, позволяя ему обнять меня и прижать к своей груди. Совсем, как… Нет, я не буду об этом думать.

– Прошу, Оливер, позволь мне уехать, – спустя минуту, я поднимаю голову и с мольбой смотрю на него. Его взгляд темнеет, меняется, зрачок разрастается по ультрамариновой радужке с пугающей скоростью. Мышцы лица словно застывают, маска идеального любовника трещит по швам. – Всего на пару дней.

– Это слишком долго, – закрыв глаза, он мотает головой, и я с нарастающим ужасом наблюдаю его внутреннюю борьбу.

Оливер делает еще один шаг назад, убирая руки в карманы брюк. Сжимает их в кулаки, стискивает зубы. Боже, да его корежит, как во время ломки. Кадык нервно дергается, вены на висках и шее вздулись, капли пота выступили на лбу, бугрящиеся мышцы натянули застегнутый на все пуговицы пиджак, белки воспаленных сумасшедших глаз покраснели.