Алекс Д - Выжившая

В тот момент, когда соседская белокурая маленькая девочка, склонившись над раненым слепым котенком, решит проявить милосердие, Клэр будет наблюдать сквозь затемненное окно автомобиля за приближающимся к ребенку высоким, худощавым, совсем еще юным парнем.

– Что он делает? – спросит Клэр у человека в строгом костюме, находящимся за рулем.

– Выбирает, – с гордостью ответит мужчина.

– Так же, как ты выбрал меня? – робко уточнит Клэр Блум.

– Да, милая .

Наверное, даже к лучшему, что добродушная и немного сумасшедшая Мэри не дожила до того дня, когда стало известно, для чего выбрали ее дочь, и где она нашла свой приют. Слишком далеко от берегов Индийского океана…

Семь ночей подряд Оливер Хадсон возвращался на Вестминстерское кладбище и часами просиживал на надгробии Эдгара Аллана По. Каждый раз он приносил с собой цветы и, уходя с алеющим рассветом, оставлял их рядом с первым букетом, неумолимо увядающим. Обнаружив ночного гостя, темнокожий кладбищенский сторож пытался его выгнать, но получив двадцатку, успокоился и даже провел краткий исторический ликбез по творческому пути всемирно известного мистика.

На восьмую ночь Оливер пришел без цветов, но с бутылкой вишневой наливки. Той самой, которой несколько недель назад угощала его Шерри. Первый глоток был сделан еще в машине, в очередной раз нарушив правила. Приторно-сладкое послевкусие пришлось закурить, что Оливер позволял себе в крайне редких случаях.

У кладбищенских ворот его встречал белозубо улыбающийся сторож, и, ухмыльнувшись, Хадсон вытащил из кармана брюк заготовленную двадцатку, но тот удивил его, отрицательно качнув головой.

– Ваша девушка приходила. Она знает об Эдгаре гораздо больше, чем вы. Кстати, прекрасная дама забрала цветы. Все, кроме засохшего. Выбросить? – спросил он.

– Нет, оставь, – остановившись, Оливер с широкой улыбкой протянул сторожу початую бутылку.

– А вот от этого я не откажусь, – обрадовался темнокожий поклонник Эдгара По. Он сказал что-то еще, но Оливер уже не слышал.

Он стремительно передвигался между могил, поднимая в воздух опавшую листву. Добравшись до надгробия с именем почившего почти два века назад писателя, запыхавшись, Оливер упал на колени и начал жадно шарить ладонями по земле. Маленький клочок бумаги нашелся на дне углубления, прямо под засохшим букетом. Грязными, дрожащими от волнения пальцами Оливер Хадсон развернул записку. Там, на белом фоне, аккуратным почерком были выведены координаты и время. С бешено бьющимся сердцем он взглянул на часы и рассмеялся от облегчения, поняв, что у него в запасе целых полчаса. Достав из кармана чистый платок, Оливер тщательно вытер руки и закурил, не прекращая по-идиотски улыбаться.

Где-то за спиной послышалось шуршание и тихое мяуканье. Он быстро обернулся, наткнувшись на янтарный внимательный кошачий взгляд.

– Привет, – протянув руку, Оливер погладил серую пушистую кошку, та потерлась о его ладонь с бархатистым мурлыканьем. – Мне кажется, я знаю, как тебя зовут. Пойдешь со мной, Шерри? – кошка мяукнула, преданно посмотрев в его глаза. Оливер воспринял ее ответ как согласие. – Тогда нам пора.

Через три минуты пьяный сторож махал на прощание рукой странному посетителю, одетому во все черное, с кошкой подмышкой и высохшим букетом гортензий в руках. И он не был уверен, что ему это не привиделось.

Уже на следующий день протрезвевший смотритель рассказывал своим кладбищенским коллегам, что его угостил выпивкой сам Эдгар По, а потом ушел в рассвет под ручку со своей прекрасной юной кузиной. Той самой, что вышла за писателя в возрасте тринадцати лет и скончалась после длительной болезни. Разумеется, потом сторожу-интеллектуалу пришлось долго объяснять друзьям, кто такой Э. А. По, и что за болезнь сгубила его супругу.

А пока смотритель Вестминстерского кладбища только начинал погружаться в свои мистические, созвучные творчеству Эдгара По фантазии, темно-синий «кабриолет» с ветерком нес улыбающегося звездному небу Оливера Хадсона на запад Балтимора.

Следуя забитым в навигатор координатам, он заехал в один из криминальных пустынных районов с огромным количеством обшарпанных заколоченных зданий, заваленные мусором улицы практически не освещались, и Оливер ехал почти вслепую.

– Вы на месте, – оповестил приятный голос навигатора, и молодой человек резко притормозил. Повернув голову, потрепал заснувшую на соседнем сиденье кошку.

– Слышала, Шерри? Мы на месте, – взяв пушистую соню на руки, Оливер вышел из автомобиля, осмотрелся по сторонам, мимоходом заметив горы мусора и гуляющих вдоль полуразрушенных зданий тощих крыс.

– Классное место, – ухмыльнулся Оли. – В стиле твоей будущей хозяйки.

Далее он направился прямиком к центральному входу заброшенной и, конечно же, никем не охраняемой мануфактуры из красного кирпича.

Козырек крыльца, как и сами ступени, давно обвалились, двери были распахнуты настежь. Угольно-темный мрак «приветливо» приглашал войти и познакомиться поближе, что Оливер Хадсон и сделал без тени опасения или тревоги. Дремлющая в его руках Шерри благодушно мурлыкала, не подавая признаков беспокойства. Значит, зловещих привидений, притаившихся в темных углах, остерегаться не нужно.

Внутри стояла безмятежная тишина, наполненная сумеречным неживым спокойствием и малоприятными запахами затхлости, сырой плесени, мышиных и человеческих экскрементов.

Напевая себе под нос, Оливер уверенно шел вперед по темным коридорам, мимо срезанных лестниц, огибая торчащие из бетонного пола ощетинившиеся иглы арматуры; под ногами скрипел песок, разбитые стекла и осыпавшиеся куски штукатурки, кое-где сквозь потрескавшийся бетон пробивалась трава, а над головой свисали обрывки ржавых вентиляционных труб. Из покосившихся деревянных ящиков, чудом держащихся на облупившихся стенах, выглядывали полуистлевшие корешки рабочих журналов. Сквозь дырявую крышу над высоким потолком сочился золотистый лунный свет, позволяя рассмотреть разбросанные отрезы выцветшей ткани, обломки мебели, пустые бутылки, банки, разбитую посуду и треснувшие горшки с высохшими цветами. Хадсон вспомнил о своих, оставленных в машине, и подумал, что здесь они пришлись бы к месту.

В поисках безумной выдумщицы Оливер поочередно заглядывал в пустынные залы, заваленные разнообразным хламом. Повсюду царил упадок и разруха. Раскуроченные ткацкие станки, сброшенные в отсыревшие горы бракованные ковры, разломанные шкафы и перевернутые столы с недостающими ножками, разбросанные папки с документами, рекламные плакаты, сорванные со стен, следы кострищ, которые жгли случайные гости, чтобы согреться.