Рэйчел Кейн - Горький водопад [litres]

– Гвен! – командует Хавьер. – В воду! Живо, живо. – Он уже надевает баллон. Кец откладывает винтовку и помогает мне нацепить снаряжение. Я проверяю регулятор, сделав судорожный вдох. Все работает.

Мы встаем и бежим к берегу.

– Сэм! – кричу я и слышу, как мой голос эхом разносится над водой. Кажется, я вижу, как Сэм поднимает голову.

Но тот человек, прикрываясь им, толкает его все дальше в воду.

– Святые восстанут! – На сей раз уже от водной поверхности отражается голос сектанта, держащего Сэма. – Настал День Расплаты! Славен Господь! – Он снова толкает Сэма вперед, и тот пытается устоять на ногах. Мы с Хавьером заходим в воду по колени. По пояс.

На другой стороне озера Сэм почти без всплеска исчезает под водой. Цепь, охватывающая его туловище, увлекает его вниз. Сектант направляется обратно к берегу.

Мне хочется кричать, однако я сохраняю дыхание, натягиваю на лицо маску и сую в рот загубник регулятора. И вот я уже в воде. Под водой.

Сквозь гидрокостюм я ощущаю ледяной холод, но скоро привыкаю к нему. Паника бьется у меня внутри, словно тысячи мотыльков. Я хочу лишь добраться до Сэма; каждая секунда, необходимая для того, чтобы доплыть туда, – это еще одна секунда, приближающая его к одинокой смерти на дне, в темноте.

Один шаг, второй – и внезапно дно обрывается в бездну; за тысячи лет водопад выбил в камне глубокую яму. Открытые участки моей кожи обжигает внезапным холодом; я погружаюсь быстрее, чем намеревалась. Но мне плевать. Сэм там, внизу. Там, на дне!

Он не продержится долго.

Сейчас мне трудно сохранять спокойствие, а использование акваланга требует сосредоточенности и ясной головы. Мне приходится преодолевать свои инстинкты, чтобы действовать без ненужной спешки. В озере темно, как в чернильнице, но когда Хавьер включает свой подводный фонарь, луч рассекает тьму, словно меч, превращая черную воду в мутно-зеленую. Я тоже включаю фонарь. Хавьер плывет вперед, и я следую за ним – так близко, что могла бы дотронуться до его пятки. Я не могу позволить себе потерять его из виду. Только не здесь. Расстояние в пять футов здесь все равно что в пятьсот.

Мы продолжаем погружаться, но я не вижу Сэма, я не вижу его… Сколько времени прошло? Тридцать секунд – по меньшей мере.

Мы плывем, плывем, и мне хочется кричать от того, как долго все это тянется. Не секунды. Минута. Больше. Не знаю. Мы погружаемся. Мои уши болят от давления, и я сглатываю, чтобы выровнять его. Хавьер слегка меняет направление. Наши фонари освещают отвесную гранитную стену впереди. Это подводный обрыв на другой стороне озера. Но я не вижу Сэма. «Нет, пожалуйста…»

Я смотрю вниз, и из мути возникает бледное лицо, темной тучей клубятся волосы. Глаз нет, кожа сморщена и покрыта пятнами, тело разбухло от пребывания под водой, но его удерживает на дне тяжелая цепь, охватывающая его, а к цепи привешен груз.

Я хочу закричать, но не могу. Чувствую давление воды. Мы уже довольно глубоко, но всё еще не на дне.

И я не вижу Сэма. Мое сердце колотится так часто, что каждый удар причиняет боль, словно бы сотрясая все мое тело. Голова раскалывается от давления. Я дышу чаще, стараясь получить больше воздуха, и понимаю, что лишь делаю себе хуже. Я стараюсь успокоиться… Нет, не могу. Не могу. Сэм где-то здесь…

Лучи наших фонарей скользят по мертвым телам. Некоторые представляют собой лишь кучки костей, валяющихся на густом черном иле; некоторые еще удерживаются вместе сухожилиями и жутко перекрученными мышцами. Некоторые еще целы, и удушающий ужас приказывает мне убраться отсюда, убраться поскорее.

Но я никуда не уйду без Сэма.

Сначала я принимаю его за одного из мертвецов, потому что он не шевелится.

Но он истекает кровью. Облачко красного тумана колышется вокруг него, проступая из-под промокшей повязки на талии. Он колышется в толще воды, удерживаемый тяжелой цепью, запертой на висячий замок, и чем-то похожим на маленький лодочный якорь.

Глаза его закрыты.

Все мое тело едва не взрывается от последнего прилива адреналина, от отчаяния, от ужаса. Я должна спасти его, должна.

Совершаю рывок вперед и прикасаюсь к нему. Сэм открывает глаза. Потом начинает яростно дергаться. Он собирается вдохнуть воду, я вижу это по выражению слепой паники на его лице. Я хватаю его за нос и сжимаю. Потом делаю глубокий вдох и сую загубник своего акваланга ему в рот. «Дыши, – молю я его. – Ради бога, дыши, пожалуйста, дыши, милый!» На одну мучительную секунду мне кажется, что Сэм не может этого сделать; он пытается убрать мои пальцы со своего носа, но потом я вижу, как его тело облегченно расслабляется. Он делает вдох. Я отпускаю его нос. Сэм прижимает загубник обеими руками и втягивает воздух, выдыхая пузыри.

Он жив. Он в порядке. Нет, не в порядке, он истекает кровью, он замерзает – кожа у него бледная, рубашки на нем нет, и это при таком-то холоде! Переохлаждение быстро убьет его, как и потеря крови. Нам нужно вытащить его.

Я дергаю за цепь и понимаю, что она крепко стянута замком. У нас нет с собой ничего, чтобы снять ее.

Мои легкие горят и трепещут от нехватки воздуха. Хавьер подает мне сигналы, но я не понимаю, что он имеет в виду, пока Эспарца не снимает со своего пояса еще один регулятор – полагаю, такие двойные устройства предназначаются для того, чтобы поделиться с другим аквалангистом, попавшим в беду. Он вкладывает загубник Сэму в рот, но я не могу разобрать, дышит ли Сэм.

Мы должны снять цепь, но через голову не сможем – она слишком тугая. Единственный вариант – стянуть ее через ноги, однако этому препятствуют штаны, все еще надетые на Сэма. Я сдергиваю с него джинсы, и они уплывают прочь. Он остается в одних трусах. Руки у меня дрожат, пальцы немеют. Я хватаю цепь со своей стороны и сдвигаю вниз на полдюйма. Мои пальцы соскальзывают, и я рычу в свой загубник от ярости. Хавьер действует с другого бока. Мы растравляем рану Сэма, но сейчас это не имеет значения. Я вижу, как он неуклюже шевелится, пытаясь помочь нам, но не вполне осознавая, что делает. Его тело начинает отключаться.

Я дергаю сильнее, чувствуя острую боль, когда мои ногти трескаются и ломаются, но мне плевать. Опускаю цепь ниже. Сэм дергается от боли. Я продолжаю тянуть, зная, что мучаю его, зная, что не могу прекратить это, даже если все во мне кричит, протестуя против такой пытки. Я не обращаю внимания на эту панику. Я сделаю это… сделаю…

Потом цепь соскальзывает на его бедра и ослабевает, скользит вниз по его посиневшим от холода ногам и падает на дно, подняв облачко вязкой мути. Я втягиваю сладкий консервированный воздух, сбрасываю поясные грузила, и мы с Хавьером поднимаемся, держа Сэма с двух сторон. Он едва шевелится. «Оставайся со мной, милый. Мы почти выбрались. Почти выбрались…»